— Нужно торопиться, — нежным высоким голосом подгоняла она. — Здесь!
— Есть кто живой? — громко спросил Алонсий.
— Мы здесь! Помогите нам! О, как я рада! Неужели мы снова увидим белый свет!
Услышав хриплый женский голос, Алонсий открыл подвал. Он увидел обычную молодую горожанку в грязной одежде, с грязными волосами и бледным испачканным лицом — видимо, немало времени она провела в заточении. К себе она прижимала свёрток тёмной ткани.
— Я не могу встать, видимо, сломала ногу, унесите сначала моего малыша, а со мной будь что будет…
Алонсий без слов подошёл к ней и потянулся за свёртком, но его остановила резкая боль у сердца. Под тканью оказался сокрыт отравленный кинжал.
— Алый Орден будет отмщён! Смерть всем, кто пролил кровь наших братьев! — воскликнула она и тотчас убила себя этим же клинком.
Её удар случайно или намеренно пришёлся мимо сердца Алонсия. Больше недели Грейс видела, как он мучительно увядал: его кожа стала подобна мрамору, такой же бледной и с прожилками болезненно просвечивавших сосудов; его некогда золотые волосы потускнели и осыпались, оставаясь в руках гладившей его жрицы, пока он лежал на её груди. Алонсий не спал, но и не бодрствовал, только лишь сутками о чём-то говорил и рассказывал что-то далёкое от окружавшей его действительности, на чьи-либо вопросы он не отвечал. Никакие заклинания и снадобья не могли излечить почти полностью отравленную кровь, уничтожавшую и тело, и разум.
— Ему уже не помочь, и, пока вы находитесь здесь, за пределами комнаты погибают другие люди, герои, спасшие мир от Плети, которых вы могли бы исцелить, — к ней подошёл один из рыцарей Серебряного Рассвета. Грейс посмотрела на него исподлобья и указательным пальцем повелела наклониться к ней.
— Мне плевать, — прошептала она. — Позови сюда Бенедикта. Пусть оставит всё и едет сюда.
Заместитель Архиепископа Алонсия не заставил себя ждать. Он никогда не испытывал особого трепета и любви по отношению к учителю, но вид, в котором он его застал, не смог бы оставить равнодушным никого, в том числе и его.
— Ты позвала меня, чтобы я с ним попрощался? — Бенедикт не знал, с чего начать разговор о случившемся, но и подбирать слова не стал. Его оторвали от очень важных и секретных дел, но не явиться он не мог ни с точки зрения этикета, ни по своим личным мотивам.
— Нет, — без эмоций ответила Грейс, — с ним уже и не попрощаешься, по-моему, он нас не понимает. Были бы с ним все ученики, как минимум живые, была бы тут Калия, стыдливо сбежавшая от осуждающих взглядов, все вместе, возможно, мы бы ему помогли. Но я была почти одна, и моих сил оказалось недостаточно.
*
На похоронах Алонсия Фаола было несметное количество людей и воинов Света других рас, настолько много, что разошлись они все лишь поздним вечером.
— Скоро тебя объявят новым Архиепископом. Но перед этим есть одно дело и уверена, тебе оно понравится, — Бенедикт не ожидал, что Грейс захочет говорить с кем-либо в этот день, однако более того, она выглядела возбуждённой и увлечённой какой-то мыслью. — Наивные дураки из Серебряного Рассвета пригрели змей на груди, которые себя ещё проявят. Одна уже это сделала, но вместо того, чтобы казнить на месте, они решили, что её нужно держать в заточении и допрашивать, пока та будет всё отрицать. Короче говоря, одна девушка из бывших членов Алого Ордена привела Алонсия в засаду. Сейчас говорит, что ни о чём не знала и привела нас помочь горожанке. Нужно быть глупее поганища, чтобы поверить в это. А они верят. Я с ними много спорила, мне отвечали, мол я сгоряча хочу загубить невинного человека. Поэтому я перестала спорить и придумала интересный план. Сегодня ночью ты поможешь ей сбежать, прикинувшись предателем, и скажешь, что её хотят казнить. Приведёшь вот сюда, — Грейс показала пальцем точку на входе в Стратхольм, — там я буду вас ждать. Я поведу её к месту, где есть подкоп, чтобы покинуть город. Ну, точнее, ты её в этом убедишь. Я буду молчать, чтобы она меня не узнала.
— А ты точно уверена в её вине? — с наигранной серьёзностью произнёс Бенедикт.
Грейс поняла и оценила шутку, пусть и не подала виду.
— Во-первых, ты не глуп, в отличие от тех, кто уже спрашивал у меня это, а во-вторых, тебе бы не было до этого дела, — она ухмыльнулась и кровожадно взглянула на товарища.
— Тебя не проведёшь, — с улыбкой вздохнул Бенедикт. Грейс взяла его за руку и с его кожей соприкоснулся холодный предмет.
— Копия ключа от её камеры.
Когда Бенедикту удалось совладать с замком, он был ошарашен: на земле сидело создание, наделённое ангельской красотой — девушка, вряд ли даже достигшая третьего десятка, с добрым и наивным взглядом голубых глаз, обрамлённых длинными ресницами. Её изящное лицо огибали длинные светлые локоны. Когда она узнала, что жрец явился спасти её от казни Серебряным Рассветом, он был очарован тем, насколько прекраснее эта девушка стала в радости. Он ответил на её улыбку и повёл ко входу в Стратхольм. На их пути на оговоренном месте оказалась фигура в чёрном плаще, лицо которой скрывалось в тени глубокого капюшона. — Это — правая рука нашего Культа, она приведёт тебя к подкопу, и ты будешь служить нам, — объяснил девушке Бенедикт, но та ему не ответила и лишь молча следовала за фигурой в чёрном. Когда она привела их к разрушенной библиотеке, жрец услышал доносившийся оттуда шум. Он догадался, что сейчас должен много говорить, чтобы заглушить эти звуки. — Именно здесь были наши первые встречи, пока проклятый Серебряный Рассвет не начал гонения против нас. Они уничтожали наши книги и лишали жизней наших адептов, пока другие даже не подозревали…
Грейс управилась с замком, который сама же заранее навесила, и открыла дверь в библиотеку. До вчерашнего дня она была заколочена из-за того, что буквально кишела нежитью. Бенедикт молниеносно отреагировал и втолкнул сбежавшую девушку внутрь. Грейс закрыла дверь и налегла на неё всем телом.
— Подопри ты, а я верну замок, — она говорила быстро, пытаясь перевести дыхание. Оказавшаяся взаперти била по обратной стороне двери с такой силой, что Грейс боялась её не удержать. Бенедикт помог ей, пока жрица дрожащими от возбуждения пальцами пыталась хотя бы попасть ключом в замочную скважину. Послышались истошные крики, и Бенедикт почувствовал мурашки на своей коже: она, вот эта самая Грейс, которая громче всех рассказывала о Свете и добре ради одобрения Алонсия, придумала и воплотила в жизнь это. И это ему чертовски понравилось. Грейс понравилось ещё больше — она впервые за последние пару недель улыбалась.
— Давай посидим тут, послушаем, пока она не замолчит? — предложила жрица, и Бенедикт с радостью принял это предложение.
— Может, ты действительно хотела бы стать правой рукой Сумеречного Отца?
— Кого? — она снова засмеялась и даже сняла капюшон, чтобы видеть лицо собеседника.
— Моей. Дни этого мира сочтены, грядёт апокалипсис. Ты же слышала о Чо’Гале?
— Очевидно.
— И об исчезнувшем Давале Престоре? Точнее, об Аспекте Смерти, если выражаться корректно, — Бенедикт заметил проблеск понимания в глазах Грейс. Ещё бы, занимаясь лечением пострадавших от Плети героев, ей было не до политических виражей. — Я тебе всё это расскажу. Ты оторвала меня от весьма… грандиозных дел, но я замечательно здесь повеселился. Завтра поедем в Штормград, нужно будет распределить саны и продолжить подготовку к приходу Времени Сумерек. Ты же мне в этом поможешь?
— С удовольствием, — прямое признание Бенедикта в предательстве веры объяснило Грейс многие события, в которых никто даже не подозревал епископа. Она, хоть и знала о его тяге к запретному, всё равно была поражена. — В этом мире не осталось ничего хорошего, но можно разбить прогнивший фундамент, чтобы то, что было на нём построено, рухнуло, — она говорила об учении Света и его последователях, которые за слепую веру продали разум и здравый смысл.
— Почти все из тех, кого учил Фаол, уже на нашей стороне. Интересно, ты удивишься, когда узнаешь, кто именно примкнул к Сумеречному Молоту?
