Фаол задумался, а после ответил:
— Нет ничего плохого в том, когда один человек становится для другого таким источником, но важно не ошибиться, — его голос стал заметно жёстче. — Идти с кем-то рука об руку, исполняя общую миссию, это великое счастье, но слишком мало людей избрали праведный путь… И Бенедикт точно не в их числе.
— Я согласна. И про счастье, и про Бенедикта, но не понимаю, почему мы с вами снова говорим о нём.
Алонсий молчал, и Грейс, не выдержав гнетущей тишины, продолжила:
— Я хочу отправиться в Стратхольм. Вместе с вами.
— Ты точно решила? Это может быть смертельно опасно.
— Я бы не стала говорить об этом, если бы сомневалась. Радость бороться со злом вместе с вами для меня сильнее страха перед смертью, от которой я не буду застрахована даже здесь.
— Так ты говорила, — Фаол вновь запнулся, обдумывая свои слова, — про меня?
— Да, про вас, — Грейс была подавлена: где же та лёгкость от раскрытия тайны? Стало ещё тяжелее и тревожнее. — Надеюсь, узнав это, вы будете не против, учитель.
— Раз так, то отныне мы с тобой больше не учитель и ученик…
Она услышала, как скрипнул стул: Алонсий поднялся и вышел из исповедальни. Затем на долю секунды вновь воцарилась тишина, но жрице этот короткий миг показался бесконечным. Дверь в её половину открылась и Фаол стоял перед ней.
— …теперь твоя учёба окончена, и наступает время практики. А мы с тобой будем на одной ступени, воюя, как ты и говорила, плечом к плечу.
Жрец подал ей руку и Грейс обхватила её своими ледяными и влажными от волнения пальцами. Фаол с силой потянул её на себя так, что Грейс оказалась в его объятиях. Они и раньше обнимались, но в этот раз это было как-то по-другому. Когда жрица отметила это, ей захотелось смеяться от счастья. Руки Алонсия со спины перешли к её талии и пальцы крепко впивались в бока, они перебирали складки атласной ткани, нежно проскальзывали вверх, а после вновь обвивали тонкий стан жрицы.
— Когда будет свободное время, вы могли бы по памяти диктовать мне текст той сгоревшей книги.
Алонсий хотел возразить, что свободного времени будет мало и всё его заберёт сон, но не захотел — идея была хорошая и ему была приятна эта очевидная аллюзия на его учителей.
— Хорошо, но ты не боишься, что твои руки устанут?
— Не устанут, мой энергии хватит на всё, — в глазах жрицы блеснул озорной огонёк. Грейс улыбнулась, осознав, что и в той ситуации Алонсий оказался прав и теперь она чувствовала себя окрылённой, как никогда.
*
— Моя часовня сильно пострадала, — с каким-то безразличием констатировал Фаол. Раньше он расстроился бы сильнее, но теперь, когда Плеть уносила жизни воинов Света сотнями, гибель бездушной постройки его почти не впечатлила. Грейс представившаяся картина напомнила руины сожжённого бандитами дома в Арати, где жили её сестра и племянница, и точно так же, как и Алонсий, теперь она думала об этом без прежней скорби. — Ничего, восстановим.
Жрец понимал, что чёрные от сажи камни — всё ещё его святыня, и она звала его вновь занять место там, где раньше был алтарь. Он прошёл вперёд, не отпуская руки Грейс, постоял в тишине, а после велел:
— Нужно дальше искать людей под завалами.
Они должны были прочёсывать другую часть города. Алонсий прекрасно знал все хитросплетения узких улиц, а Грейс шла позади, с любопытством подглядывая путь через его плечо. Ни криков о помощи, ни плача, никаких признаков живых людей. Только вой ветра и скрежет искореженных железяк. Фаол завернул за угол и резко остановился: впереди он увидел нечто нечеловеческое, склонившееся над телом убитого горожанина. Он бы мог одолеть этого вурдалака, но прежде хотел проверить, нет ли поблизости ещё с десяток подобных тварей. Вокруг была тишина, и только чавканье гнилых зубов вурдалака её нарушала. Жрецы принялись атаковать его. Магия Света обжигала чумную плоть и вскоре тварь была побеждена. Они подошли к мертвому телу, от которого остались лишь кости. Таких им довелось повидать немало.
Вздрогнуть жрецов заставил громкий лязг железа за спиной — это обрушилась решётка, преградившая им путь обратно. В заколоченную дверь трактира изнутри кто-то яростно застучал. Гнилые доски податливо проломились под таким натиском и из здания повалила нежить. Алонсий без лишних слов потянул жрицу в другую сторону, где был узкий выход на параллельную улицу, но и он был завален неподъёмными булыжниками. Они просто бежали вперёд, хаотично мотая головой в поисках пути к отступлению.
— Этот забор можно перелезть! — Фаол завёл свою спутницу за угол, а гул преследовавшей их нежити неумолимо приближался. Как только запах гнили оказался совсем близко, жрец закрыл вурдалакам и поганищам путь куполом. — Убегай, пока я их сдерживаю, — холодно и не принимая возражений велел он, окинув Грейс коротким взглядом. Алонсий знал, что она его не ослушается и сосредоточенно намеревался поддерживать купол, сколько хватит сил. Но вдруг он заметил, что стоящих впереди вурдалаков сковали золотые путы. Он обернулся и опешил: Грейс, обезвредив одну тварь, принималась за следующую.
— Я же сказал тебе бежать!
— Я не бросила бы вас умирать, что бы нам сейчас ни угрожало, — с улыбкой, создававшей жуткий контраст с действительностью, ответила она. — Максимум, я могу согласиться лезть через забор первой, перед вами, или, если вдруг я обессилю, когда закую их всех, вы можете вынести меня отсюда, — она говорила и одновременно применяла заклинания, — а потом, когда позволим себе отдых, мы продолжим переписывать книгу вашей наставницы. Как бы мы её написали, если вы вот так бездумно отдадите себя им на растерзание?
Алонсий увидел, что первые ряды скованной нежити не давали пройти задним и прервал применение купола. Грейс, видя это, перебралась по решетке на безопасную параллельную улицу, за ней последовал Фаол. Отдав столько сил на мощные заклинания, они не могли бежать, но шли торопливо и молча, пока ноги не привели в таверну уже за пределами ужасающего мёртвого города. Было ещё слишком рано для прихода шумных завсегдатаев, и за столами сидели тихие оголодавшие путники. Жрецы расположились в одном из залов.
Только сейчас Алонсий мог всё обдумать: она, его не самая способная ученица в прошлом и напарница в борьбе с Плетью сейчас, пусть и говорившая о своих чувствах и готовности идти за ним куда угодно, только что доказала это на деле. Она была готова погибнуть и не струсила. В очередной раз не отступилась от своих слов. Да и он сам, пусть и говорил, что легко расстанется с жизнью ради Света, сегодня впервые был близок к этому ради неё. От этих мыслей ему становилось одновременно страшно и тепло, по коже пошли мурашки. Без слов Алонсий встал напротив Грейс и страстно сжал её в объятиях. Он прильнул к губам жрицы, ненасытно целуя их и не позволяя отстраниться от него. А она и не пыталась.
*
Чуме Плети ещё не было видно края. Добровольцев, примыкавших к Серебряному Рассвету, с каждым днём становилось всё больше. Силы Орды и Альянса уже примирились, чтобы одолеть общего врага, и даже осколки разгромленного Алого Ордена отрекались от прежней присяги и каялись в содеянных преступлениях, сменяя гербовую накидку с красным пламенем на серебряную звезду. Теперь отряды становились многочисленнее и сильнее.
— Перешедший под наши знамёна рыцарь Алого Ордена сообщил, что в одном из храмовых подвалов всё ещё есть живые люди.
— Пусть покажет, — Алонсий отложил книгу в сторону.
В зал вошла юная девушка со слезами на больших голубых глазах.
— Я слышала под завалами женщину, она сказала, что у неё там дети! Они прятались от нежити и боятся вылезать наружу, — едва сдерживая плач рассказывала она. — Нужно помочь, скорее!
И адепты Света без колебаний ринулись на её призыв к Стратхольму, ведомые этой девушкой. Они уже были в этих храмовых помещениях — на белой плитке ещё оставались едва заметные следы крови и членов Алого Ордена, и Серебряного Рассвета, указывавшие на недавние сражения.
