Она пошла в спальню. Это была просторная комната, наполненная сладким запахом парфюма наставницы. У стены была большая двуспальная кровать, напротив неё — туалетный столик, заставленный большим количеством флаконов для духов, косметики, шкатулок, в которых не могли уместиться все её украшения. Одна из шкатулок была совсем крошечная и закрытая. Внутри оказалась прядь светлых волос, перевязанная лентой. Сбоку от столика располагался комод и шкаф, так же не закрывавшиеся до конца из-за большого количества вещей. Аратора распахнула шкаф, и глаза заслезились от ослепительно белого цвета шелков, кружев, золотого блеска парчи, яркого бархата. Всё источало сладкий запах духов и выглядело скорее солидно, чем помпезно. «Ведь она сказала, что я могу брать всё?»

И девочка, раздевшись до белья, принялась перебирать вещи наставницы. Привычные ей наряды были на вешалках, но любопытство вызвал тёмный бумажный пакет. Внутри оказалось тёмно-фиолетовое платье, сотканное словно из множества лент. Аратора приложила его к себе и поняла, что оно ей велико и едва ли может прикрыть срамные части тела. Странную вещь, не похожую на все остальные убранства Грейс, она положила на место и принялась искать то, что придётся ей по нраву: она надела расшитую жемчугами ночную рубашку, поверх неё — чёрный бархатный кардиган с золотыми пуговицами и закрепила это поясом из золотых пластин. Дорогие ткани приятно соприкасались с телом, в особенности после грубых материалов, из которых правильнее было бы шить мешки, а не одежду.

На все пальцы, куда кольца приходились по размеру, Аратора их надевала, и подносила к свече, чтобы полюбоваться блеском камней. Голову она украсила тонкой изящной тиарой и принялась подкрашивать ресницы. Бледные щёки девочка припудрила плотной пудрой, а губы накрасила единственной помадой сдержанного розового цвета. Юная жрица завершила свой туалет сандаловым парфюмом. Но её исследование ещё было далеко от завершения. В комоде, небрежно свёрнутое, лежало нижнее бельё, и ещё больше ночных рубашек, корсеты, колготки и чулки, всё разложенное по коробкам. Внимание юной жрицы привлекли чулки. Она решила достать коробку с ними, чтобы рассмотреть их поближе, и отметила, что коробка намного тяжелее, чем предполагалось. Аратора извлекла чулки и увидела, что белое дно в цвет стенок оказалось двойным. Под ним она увидела книгу с грязной, облезшей обложкой и жёлтыми страницами. Открыв её с середины и пролистав, девочка увидела изображения чудовищ с щупальцами вместо рук, с тёмным хитином вместо кожи и странными горящими глазами. Под одной из иллюстраций она увидела надпись «полководец Зо’оноз». Это имя было у неё на слуху: оно принадлежало безликому, про которого постоянно говорила Наггара. Он был невероятно могуч и хитёр, потому и забрал треть жизней всей армии Тралла, а те, кто выжил, были настолько ранены и измотаны этим сражением, что не могли бы идти дальше, если бы не сила Света и воли Наггары. С того дня Зо’оноз стал главным героем страшилок старшей жрицы для младшей, но вот только Аратору его образ вовсе не пугал — она начала мечтать увидеть нечто подобное самой, хотя бы на изображениях. Она перелистывала книгу дальше и видела всё больше и больше видов аберраций. От этих картин у неё захватывало дух. Просмотрев этот фолиант несколько раз, юная жрица вернула его в точности на место и захотела поискать ещё подобной литературы, но все прочие книги были о заклинаниях и истории, а потому не удостоились её интереса.

Ночью спать совсем не хотелось. Всё увиденное в этот день перевозбудило Аратору и она не могла сомкнуть глаз. Она расхаживала по комнатам с бокалом, наполненным водой, и представляла себя аристократкой. Хотелось придумать себе занятие. Аратора села за письменный стол и взяла несколько листов бумаги. Она окунула перо в чернильницу и принялась рисовать всё то, что занимало её мысли. Уснуть удалось только под утро.

Вернувшаяся после обеда Грейс застала девочку крепко спящей на пышной перине в её одеяниях и украшениях. Она поправила одеяло, отчего Аратора встрепенулась и проснулась.

— Так и ходи, и чтобы я тебя больше не видела в том грязном дранье. Мне всё равно не дадут даже половину от того, что ты нацепила, надеть на улицу. Никого не волнует, что я происхожу из богатой семьи, есть умники, которые говорили про меня, что я растрачиваю то, что завещал церкви мой учитель.

— Спасибо, но мне тоже не дадут долго так походить по приюту. Да и аромат ваших чудесных духов не поможет не чувствовать вонь жёстких вшивых матрасов.

— Между прочим, я вчера ходила посмотреть на тех хвалёных тобой клопов… Обещали, что их выселят. А вонючие матрасы заменят нормальными. Моих средств хватило бы, чтобы всех сирот Штормграда уложить спать на шелках, но я посчитала, что если обойтись хлопком, то останется на что-нибудь ещё. Например, на достойное питание. Я думала, ты одна такая, но нет, у всех поголовно болезненные лица и рёбра торчат. Ты что, не рада? — Грейс заметила, как Аратора помрачнела.

— Если бы вы могли ещё их заставить не доставать меня.

Жрица и впрямь замечала, что Аратора вечно приходит к ней в царапинах и синяках, но объясняла это обычной ребяческой активностью.

— А воспитательница говорит, что это ты провоцируешь конфликты.

— Конечно, потому что я даю им такой отпор, что уже они бегут на меня жаловаться. Была бы я такой же сильной, как моя мама, жаловаться было бы уже некому.

Грейс сделала глубокий вдох и на этот раз сдержалась от гнева.

— Охотно верю, я же видела твою маму, она тогда всех в Опорном Пункте до смерти напугала, — Грейс ухмыльнулась, видя, как лицо Араторы изменилось от удовольствия.

— Почему Донал, погибший от рук мамы, так хорошо ко мне относится?

— Ну, не ты же его в конце концов убила, да и как к тебе плохо относиться? Ты же такая хорошая, — жрица осторожно дотронулась до щеки девочки, следя за её реакцией и готовясь тотчас убрать руку, если это ей не понравится. — Так случилось, что вокруг тебя сплошная несправедливость. Она пытается поставить тебя на колени, но ты несгибаема. Так держать. Я буду надеяться, что ты права и сила Света послужит тебе для достижения твоих целей. Можешь жить у меня и не возвращаться в приют.

*

Отряд героев был глубоко под водой, во дворце королевы Азшары. Отступать было слишком далеко, а идти вперёд страшно. Они были не первой, и не второй группой, правильно было бы сказать — очередной группой, которая хотела достичь владычицу Назжатара. Почти все их предшественники погибли, повергая приспешников Н’зота ценой своих жизней, а те, кто выживал, если ещё могли держать оружие, возвращался в строй, чтобы поведать об увиденном. В бою с Королевским Судом так же было много погибших, но это сражение уже было позади.

— Я требую, чтобы плащ, который ты отдал ей, — воин Артэин указал пальцем на Аратору, обращаясь к лидеру отряда, — ты отдал моей жене. Она тоже жрица, и благодаря её стараниям мы выжили, а из-за ошибки Араторы мы едва ли не погибли. — Мужчина бесцеремонно подошёл к ней, пока та жадно пила воду, чтобы восполнить запасы маны, и сорвал с её спины плащ. Аратора отбросила флягу и молниеносно вцепилась в полотно.

— С моей стороны не было никакой ошибки. Лидер пусть подтвердит.

Дворф-охотник, руководивший ими, бросил в сторону своих бойцов короткий взгляд и дальше продолжил чистить своё оружие.

— Вы серьёзно об этом спорите, когда нам предстоит сразиться с самим Глашатаем Ни’алоты? Разберитесь сами, я не хочу слышать от вас ни единого звука.

— Слышала?! Он не станет ничего подтверждать, потому что всем на тебя плевать. Ты не сделала ничего достойного, чтобы хоть кто-то за тебя вступился.

— Если ты считаешь, что твоя безмозглая жена, растратившая все силы ещё в начале боя, чем-то лучше меня, тогда эта вещь поможет нам уравнять силы.

— Ни в коем случае. Её надо беречь, а если не станет тебя, хуже не станет точно. Лучше усиливать то, что уже имеет силу, а на слабых — плевать.