— Может, и Жозетта…
Жрец хоть и был оторван от дел, всё же искренне загорелся желанием помочь девочке, однако самой Араторе было неприятно его общество.
— Тебе повезло, она не так часто бывает в Штормграде. Она как раз скоро прибудет в город, давай за мной. Я думаю, мы встретим её в Торговом квартале. Ты не голодна?
— Спасибо, нет, — холодно ответила она.
— Да ладно, ты же из приюта, верно? Знаю я, как вас там кормят, бери мой тормозок, — он достал из сумки бутерброд, аккуратно завёрнутый в красивый платок, и дал Араторе.
— Спасибо, — она неохотно взяла угощение в руки.
Мужчина шёл рядом с Араторой, пока та с заинтересованно вертела головой по сторонам. Её внимание привлёк один магазин с открытой дверью. Оттуда послышался громкий женский смех. Девочка пригляделась и воскликнула:
— Она!
Жрица, находившаяся внутри винного магазина, тотчас обернулась и заметила знакомого жреца.
— Донал, приветствую тебя!
— Грейс, здравствуй. Разве ты не должна сейчас быть на проповеди для неофитов?
— Я уже закончила, — спокойно отрезала она.
— Так быстро? Что ж, возможно, это часть твоего индивидуального стиля… Ты говоришь о Свете коротко, без воды, в отличие от остальных, — Донал глухо засмеялся, а Грейс смерила его нервным взглядом.
— Я действительно люблю говорить кратко.
— Ты её искала? — жрец спросил Аратору. Она кивнула.
— Изабелла, давай мне свой браслет, и я пойду, починю его дома, — Грейс обратилась к продавщице и протянула ей раскрытую ладонь. Та быстро сообразила, что жрицу застали в неудобном положении, и сняла со своей руки янтарное украшение. — Я к тебе вечером зайду и занесу.
Она вышла на улицу. Аратора, рассматривая искомую женщину, отметила, что она знала толк в украшениях: у неё, как показалось девочке, только обувь была не из золота, и то не факт что застёжки, спрятанные под длинной юбкой, не были золотыми.
— Так зачем ты меня искала?
— Помните, в Тирисфальских лесах я подошла к вам. Вы ещё были с мужчиной и открывали памятник какому-то известному жрецу. Тогда вы мне сказали, чтобы я приходила в Собор Света, мол, там вы будете меня учить.
От упоминания Бенедикта и Алонсия с лица Грейс ушла улыбка.
— Да, я тебя помню. Ты тогда такой маленькой очаровательной куколкой была, — жрица показала рукой рост на уровне своих бёдер, — с таким забавным посохом-подсолнухом, верно? В зелёном платье…
— Да, раньше я такое носила…
Грейс не понимала, как та красивая девочка превратилась в столь исхудавшего подростка с бледной кожей и плохими волосами, куда делись её богатые наряды и почему вместо них она теперь носит мешковатые невзрачные одеяния. Как бы там ни было, жрица воспрянула от мысли, что, возможно, обретение ученицы вернёт в её жизнь былые краски.
— Ты же та девочка, которая жила в Орде, у осквернительницы Наггары, да?
— Да, это я. Меня вынудили уехать. Теперь я живу в штормградском приюте, где меня травят за то, что я не такая как они, содержат в скромных условиях, но что ещё хуже — теперь я должна считать за своих всяких из Лиги Аратора. Я таких видела или за решёткой, или мёртвыми, а теперь они со мной сюсюкаются и угощают…
Грейс была удивлена, услышав, насколько эта девочка пропиталась взглядами матери.
— Знаешь, кто тебя ко мне проводил? Это — Донал Осгуд, военачальник, которого твоя матушка убила и отобрала очень ценный посох. Он жив, потому что мы с Алонсием успели его воскресить. Так вот, прекрасно зная кто ты такая, он отдал тебе свой обед. Запомни: есть хорошие и плохие среди всех, и Донал определённо добрый и достойный человек. Не хочешь есть из рук военачальника Лиги Аратора? Давай мне, — Грейс протянула раскрытую ладонь, но Аратора не спешила отдавать угощение — она действительно была ужасно голодна.
Старшая жрица глубоко вздохнула — она так мечтала об ученике или ученице, что теперь, когда впервые за много лет ей подвернулась такая возможность, она не хотела упускать даже такую.
— Ладно, ты ещё достаточно юна, чтобы верить в то, что тебя возможно исправить и образумить. Я согласна тебя учить. Посмотрим, что ты уже умеешь. Давай я тебя накормлю? Я конечно тоже успела послужить в Лиге Аратора, но надеюсь это не станет причиной для нашего с тобой раздора? — Грейс положила руку на спину девочке и подмигнула ей.
Аратора рассмеялась, а предложение поесть и вовсе подняло ей настроение.
*
— Объясню другими словами, чтобы спастись от смерти с помощью Оберегающего духа, нужно направить в спину точно такую же энергию, как для Молитвы отчаяния, только усиленную раза в два, и сама молитва не нужна.
Грейс поставила бокал возле книги и встала, чтобы продемонстрировать эту способность. Одной силой мысли она сделала видимыми огромные светящиеся крылья, похожие на крылья валь’кир. Довольная собой, она смотрела на ученицу, но заметила в её глазах недоумение.
— Когда мама это делала, у неё были другие крылья. Они были больше и ярче.
Крылья за спиной Грейс исчезли. Она понимала, что ребёнок лишился своего любимого опекуна, но ведь она так старалась, отдавала и силы, и время, и средства, чтобы завоевать хотя бы крупицу любви этой девочки. Но что бы Грейс ни делала, в мыслях Араторы она так и не заняла никакого места. Её это злило, но она не подала виду, и, вместо слов, лишь допила содержимое бокала.
— На этот раз ты поняла, как это делать? Разберись хотя бы с тем, что я тебе показала, а дальше преобразовывай свою энергию в ту форму, в которой хочешь увидеть итоговый результат. А пока у меня дела, я вернусь к завтрашнему вечеру.
На самом деле у неё ещё было в запасе пару часов до отъезда, но жрице сейчас категорически не хотелось оставаться в компании Араторы.
— Я поняла. Я бы хотела, если вы не против, убрать у вас, или сделать какую-то другую работу, что угодно, лишь бы не идти обратно в этот клоповник. Я ненавижу всех этих жуков, а в приюте их так много!
— Не нужно ничего делать, ты не служанка. Ночуй у меня, сколько хочешь, бери что хочешь, мне всё равно. Ты можешь пользоваться всем, что находится в открытом доступе, главное ничего не сломай, не запачкай, и не играйся с огнём.
Грейс казалось, что боль от её вечной недооценки близкими ушла вместе с Алонсием и прожитыми годами, но оказалось что нет. Она стала неплохой жрицей, достаточно хорошей, чтобы если не впечатлить лучшего жреца Альянса, то впечатлить неопытного подростка, но в очередной раз её навык обесценили.
Наставница ушла, и юная жрица осталась в её богатом доме почти в центре Штормграда одна. Они занимались в гостиной, а в других комнатах Аратора никогда не бывала.
С огромным наслаждением приняв горячую ванну с пеной и эфирными маслами, она полезла на чердак, где было маленькое окошко, в котором в сгущающихся сумерках виднелся Собор Света. Обычно чердаки бывают пыльными, но этот она оценила как относительно аккуратный. На нём находился лишь большой сундук с тяжеленной крышкой и массивным замком, а рядом с ним сундук поменьше. Аратора обратила внимание, что одна из половиц была слегка приподнята у края, и потянула за неё. В пальцы вонзилась заноза, зато под деревяшкой оказался маленький ключ. «Вполне в открытом доступе» — подумала она и принялась возиться с замком. «Что там, ещё больше золота Грейс? Её сокровища?»
Когда Аратора подняла крышку, она увидела гору тряпья, как ей показалось на первый взгляд. Там на самом деле хранились сокровища Грейс. Юная жрица потянула самую верхнюю вещь - и достала роскошное одеяние из плотного атласа, расшитое золотом. Перебрав содержимое сундука полностью, она убедилась что всё, что там есть - это разные мужские ризы и митры, от которых исходил необычный, но приятный запах старинных вещей. Это всё не показалось Араторе достойным дальнейшего изучения, и она закрыла сундук. В другом сундуке тоже лежала мужская одежда, ношеная своим хозяином менее аккуратно, но, тем не менее, такая же роскошная. В углу чердака стояли холсты, спрятанные под плотным покрывалом. На двух из них были мужские портреты, накрытые миколетной бумагой — один с изображением светловолосого мужчины, и другой с изображением другого, с пепельно-русой седеющей бородой. На ещё одном полотне был портрет самой Грейс, и, видимо, её семьи: сама она, младше лет на пятнадцать, а рядом с ней, по всей видимости, её брат, молодой и красивый юноша с такими же светлыми волосами, как у Грейс, и сестра с младенцем на руках, которую приобнял её муж, а за их спинами — родители. Аратора накрыла картины и пошла вниз.
