Секундная стрелка на настольных часах отсекала время, и, казалось, стала замедлять свой ход. Женщина терпеливо ждала. Я попытался собраться с духом. Кажется, моя тревога оказалась обоснованной – жизнь повернула вспять еще тогда, когда Глеб спровоцировал меня на неподобающие разговоры. Но я сам позволил этому случиться! «Стоп, не думать! Надо сделать вид, что ничего не произошло. Это явная провокация!»

– Кто вы?

– Профессор, не пугайтесь. Я представилась, но это сейчас неважно. Важно, что именно я вам могу предложить. Я пришла, потому что вы во мне нуждаетесь.

– Как вы узнали обо мне?

– Это тоже не имеет значения. Скажем так: возможности познания безграничны. И вы ищете такие возможности. Если вы сейчас откажетесь со мной разговаривать, я просто уйду. Не торопитесь, подумайте. Вам ничего не угрожает.

Робот поставил перед Ренатой чашечку кофе. Темная горячая жидкость просвечивала сквозь тонкий фарфор, над поверхностью поднимался легкий пар. Я почувствовал аромат и совершенно неуместно подумал, что это настоящий черный кофе, без добавок.

Отвернувшись от гостьи, я посмотрел в окно. Возникло острое ощущение, что таким празднично-спокойным этот город я вижу в последний раз. Что-то должно необратимо измениться – или я сам, или реальность вокруг меня. Слишком много непредвиденных обстоятельств за одно утро. Возможно, она самозванка, и ее предложение – простое совпадение. Наверное, самым разумным будет подыграть этой странной женщине. В любом случае, именно сейчас, в данный момент, в этом ресторане, мне точно ничего не угрожает. Секьюрити всегда действовали осторожно, не вызывая лишних слухов. Они придут за мной в университет, когда я буду в офисе один. Но пока я здесь, вокруг много свидетелей. Еще есть время.

Я постарался придать своему лицу холодное выражение.

– Я бы не хотел общаться с вами на эту тему.

Женщина смотрела на меня все также насмешливо-спокойно.

– Когда мы с вами снова встретимся, пригласите меня на бизнес-ланч. Официально.

Она легко поднялась из-за стола, ободряюще улыбнулась и ушла не попрощавшись. Остывающий кофе остался на столе. Я проводил ее взглядом. Она ушла? Так просто? И что значит «официально»? Что она хотела этим сказать?

Я почувствовал себя изможденным и старым, словно пережил непосильную физическую нагрузку. Усталость сковала мышцы, двигаться больше не хотелось. Паника схлынула, но липкое беспокойство осталось. «Изолируют меня сегодня или нет? И когда? Спрятаться невозможно – встроенный чип выдаст мое присутствие везде. Сопротивляться тоже бесполезно. Значит, время моей свободы закончилось». Это этой жуткой мысли навалилась тоска – липкая, тягучая, до такой степени несуразная, что перехватило дыхание, ладони вспотели. Я постарался успокоиться, насколько это было возможно. «Во что же я втянулся? Кто эта женщина? Что меня теперь ждет?» Мой мир раскололся, ощущение падения в бездну стало явным. «Неужели это конец всему? Так просто?»

Ланч подходил к концу, пора было возвращаться в университет. Еще ничего не случилось, и мне оставалось только одно – совершать привычные действия, как я это делал каждый день, и не привлекать к себе внимание. Сегодня открывался очередной международный симпозиум, ожидался приезд какой-то важной знаменитости, имя которой я забыл. Еще полгода назад я бы выяснил абсолютно все об этой знаменитости, перечитал ее работы, написал приветственные письма от себя лично и от имени лаборатории. Но после исчезновения Глеба мне стало все равно. И все же я оказался в списке тех, кого обязали показать гостю лабораторию, опаздывать было нельзя.

Я тяжело поднялся из-за стола и на ватных ногах двинулся навстречу своей новой судьбе.

Церемония открытия симпозиума началась вовремя. Я вышел на балкон огромного конференц-зала, осмотрелся – свободных мест не было, плотный гул стоял под куполом, над сидящими и сценой зависли камеры-дроны, непрерывно фиксирующие происходящее. Через пять минут после начала, как только слово взял ректор, чтобы представить почетного гостя, я ушел. Что может рассказать мне, Камилю Алари, неизвестный доктор наук? Нет, наверное, многое. Надо было бы внимательно выслушать основные тезисы, подготовить вопросы. Но желания слушать не было.

Я решил еще раз осмотреть свои владения, проверить, везде ли порядок. Вместо этого закрылся в офисе. Оставалось немного времени, хотелось подумать. Про намерение выпить антидепрессант я забыл – слишком сильным был мой страх.

Шло время. Я сидел в большом кресле за столом, смотрел на дверь своего офиса и ждал секьюрити – каждую минуту. Это ожидание было невыносимо, каждый нерв моего тела был напряжен, как натянутая струна. Совершенно некстати пришли мысли о том, что сам я за свою жизнь так и не испытал никаких сильных чувств, кроме эйфории от собственной славы. Я никогда не любил по-настоящему, ни к кому не был привязан. Истинная любовь в моей среде считалась дурным тоном, признаком распущенности чувств. Любые влечения объяснялись гормональными всплесками и при необходимости корректировались. Любить было не принято. С острой тоской я подумал о том, что ничего об этом не знал, гордился культивируемым хладнокровием, взращивал в себе легкое презрение к чувствам привязанности. Но любовь существовала, несмотря ни на какие запреты – это я знал из отчетов своих сотрудников. И искренне жалел тех, кто имел неосторожность любить.

Я включил на экране последний доклад своего ассистента, бегло просмотрел первую страницу и, не понимая смысла написанного, свернул файл.

Рената Май сказала, что ждет официального приглашения. В этом ничего не было удивительного, так было принято по этикету. На бизнес-ланч приглашали заранее, если не хотели провести его в одиночестве. Это было святое время отдыха, и никто не имел права нарушать его границы. Представившись мне в ресторане, она нарушила этикет. Как и та рыжая веснушчатая девушка на Крымской набережной. В совпадения я не верил, но два одинаковых случая за короткий промежуток времени настораживали. Будто я сходу вступил в полосу непредсказуемых событий, где начал терять контроль над происходящим и впервые в жизни не знал, что случится в следующую минуту. Это было непривычно и страшно.

«Итак, предположим, что секьюрити не появятся. Где я встречу Ренату Май? Или она сама меня найдет? Нашла же она меня в торговом центре. Может, она приехала в составе делегации? Возможно». Я поймал себя на том, что это неправильные мысли – я, законодатель общепринятых правил, нарушил закон, не доложив об информаторе, с которым встречался Глеб, и теперь должен за это заплатить. Сейчас надо думать о том, что моя жизнь с минуты на минуту изменится. Не пострадает ли моя личность после коррекции? А, может, это все-таки был элементарный розыгрыш? Может, это Глеб решил вытащить меня из зоны комфорта? Но тогда этим объясняется многое – и его исчезновение, и рыжая девушка, и фраза про Ренаты о прошлом. В конце концов, ученый мог себе позволить исчезнуть на время, не объясняя причин, – я и сам стал подумывать о таком исчезновении. Возможно, сейчас откроется дверь, и Глеб – веселый, вечно лохматый, несуразный, – войдет в офис и, как всегда, спросит: «Привет, профессор, что нового?»

Послышались голоса, я вздрогнул. Бесшумно отъехала в сторону панель из матового пластика, гурьбой вошли сотрудники, за ними ректор. Я тяжело встал из-за стола, двинулся к ним навстречу. Ректор посторонился, кого-то пропуская, и я встретился взглядом с Ренатой Май. Она была хороша, невозмутима и приветливо-холодна. Ресницы ее чуть дрогнули, словно она подала мне знак.

Маленький седобородый ректор взял гостью за кончики пальцев, как истинный джентльмен старого поколения, и церемонно подвел ко мне.

– Друг мой, позвольте представить вам нашу знаменитую гостью. Рената Май, доктор социологии. Она приехала из Европы, – ректор ростом был меньше Ренаты на голову, круглый, как колобок, но с такой галантностью ухаживал за своей очаровательной спутницей, так светился счастьем, представляя ее, будто она была его первой женщиной, которую он встретил много лет спустя. – Камиль, вы не поверите, – ректор придвинулся к нему и заговорил почти шепотом, – но эта знаменитая дама когда-то училась в нашем университете!