Я глотнула из бутылки и скинула кроссовки.

– Веселые носки, – сказал Реджи.

Я посмотрела. На мне оказались белые носки, на которых принцессы с бензопилами гонялись за радужными единорогами. Уже и не помню, когда и по какому случаю я их купила.

– Ну, я же все-таки девочка, – сказала я.

– А Джон сказал, что ты свой парень.

Я вздохнула.

– Трагедия всей моей жизни.

– Похоже, ты недавно попала в какую-то передрягу, – заметил Реджи.

– Ты об этом? – я прикоснулась к пластырю на шее.

– У тебя еще и ребра сломаны, – сказал он.

– Рентгеновское зрение?

– Нет, ты просто характерно двигаешься, – сказал он. – Я ломал ребра не раз, знаю, как это бывает. Так что стряслось?

– Неудачно сходила на свидание, – сказала я. – Сначала все было хорошо, а потом он отказался разделить счет.

– И что было дальше?

– Я оплатила сама.

– Странная история.

– Не менее странная, чем преподаватель литературы, переквалифицировавшийся в охотника на нежить, – заметила я. – Не слишком ли бестактно с моей стороны будет спросить, как это тебя угораздило?

– Не слишком, – сказал он.

– Тогда я спрошу.

– Спрашивай.

– Как это тебя угораздило?

– Я жил обычной жизнью скромного, но чертовски обаятельного преподавателя литературы, а потом мою судьбу перепахало сюжетом, – сказал Реджи.

– И что это был за сюжет?

– Авантюрно-криминальный, густо замешанный на мистике и с легким эротическим налетом, – сказал он. – Я, конечно, предпочел бы, чтобы криминала и мистики там было поменьше, а эротики – побольше, но кто может выбирать?

– И правда, кто?

– В колледже начали происходить убийства студентов, – сказал Реджи. – Полиция сначала считала, что они никак не связаны между собой, потом предположила, что имеют место разборки молодежных банд, потом допустили, что это может быть дело рук маньяка.

– То есть, пошли по пути от простого к сложному, – сказала я. – Так бывает.

– Я же со свойственной мне прозорливостью увидел в этих убийствах части какого-то ритуала, но никто не хотел меня слушать.

Это я тоже понимала. Вокруг любого резонансного дела сразу же возникает определенное количество… э… личностей, носящихся со своими конспирологическими теориями. Личности эти по большей части являются носителями альтернативной адекватности и теории их не стоят ломаного гроша, поэтому копы отмахиваются от них уже чисто по инерции.

Иногда, может быть, в одном случае из тысячи, вдруг оказывается, что конспирологи были правы, а копы с самого начала копали не в том направлении. Ну случаи эти настолько редки, что мы все равно продолжаем копать туда, куда привыкли.

Это я тех копов не оправдываю, хотя может и так показаться. Я объясняю, почему такое вообще происходит.

– В конце концов, мне пришлось ввязаться в это расследование самому, и тут понеслось, – вздохнул Реджи. – Тайные общества, могущественные древние артефакты, зловещие мистические сущности, знойные любвеобильные красавицы… Красавиц, кстати, могло быть и побольше, а без зловещих сущностей я бы и вовсе обошелся, но это оказалась совсем не такая история.

– Сколько это продолжалось?

– Примерно полгода, – сказал Реджи. – Авантюрные сюжеты не слишком длинные.

– Если у них нет второго сезона.

– Чур меня, чур, – сказал Реджи. – В общем, в конечном итоге я всех победил, но большой радости мне это не принесло.

– Ты заслужил награду?

– Конечно, – сказал Реджи. – Я предпочел бы какое-нибудь «долго и счастливо», но по факту я получил вот эту татуировку, шрам на бедре, бесценный жизненный опыт и полезную мутацию организма, благодаря которой я могу глотать все эти эликсиры без побочных последствий. А когда я решил оставить дорогу приключений и вернуться к преподавательской деятельности, мне сказали, что мое место занято. Тогда я подумал, что это нормально, и я смогу без проблем устроиться в какой-нибудь другой колледж, но оказалось, что без проблем не обойдется. Никто не хотел брать на работу человека с моей репутацией. Мне сказали, что мое прошлое будет отвлекать студентов от занятий и в целом может создать негативный имидж любому факультету, что студенты вместо того, чтобы слушать меня, будут гуглить в интернете фото и ролики с моим участием, а такого, к сожалению, можно нагуглить несколько гигов, потому что часть приключений происходила при большом стечении народа, а телефоны с камерами сейчас есть у каждого.

– Понимаю, – сказала я. Я и сама с таким сталкивалась, пусть и в меньших масштабах.

– Тогда я решил применить свои новоприобретенные таланты в другой области и пошел к «Ван Хельсингам», – сказал Реджи. – Работа такая же нервная, как и с молодежью, но платят там в разы больше. А у меня…

– Четыре сестры и больная мать? Они на самом деле существуют?

– К сожалению, да, – сказал он. – Отец погиб, когда мне было пятнадцать, по счастью, тут не было никакой мистики, обычная автокатастрофа, и мама пыталась тянуть нас в одиночку, но это было слишком сложно.

– А сестры?

– Старшей, Джанет, сейчас двадцать, она учится на стоматолога и подрабатывает в клинике, – сказал Реджи. – Скоро она сама сможет о себе позаботиться, и всем станет чуть легче. Остальные еще слишком молоды. Конечно, все они стараются внести свой вклад в семейный бюджет, но основные счета все равно оплачиваю я. А счета, включая медицинские, сама понимаешь, там не маленькие.

– Понимаю.

– А теперь твоя очередь рассказать какую-нибудь печальную историю, – сказал он.

– Даже не знаю, с чего и начать.

– Попробуй в хронологическом порядке, – сказал он.

– Это несложно, – сказала я. – В младенчестве какая-то женщина, предположительно, моя мать, отнесла меня в сиротский приют.

– О, – сказал он. – Мне жаль.

– Там было не так уж плохо, – сказала я. – А потом меня удочерили.

– Звучит, как начало какого-то сюжета, – заметил Реджи.

– Нет, пока еще меня ни разу не цепляло, – сказала я.

Хотя попыток, вне всякого сомнения, был не один десяток. По крайней мере, агент Смит считает именно так.

Реджи поднялся с кресла, взял из моих рук пустую бутылку и выбросил ее в мусор вместе со своей пустой бутылкой.

– Будешь спать? – спросил он.

– Пока не хочется.

– Пива больше нет.

– И не надо, – сказала я. – Там где-то был чайник, чашки и пакетики с чаем.

– Пойдет, – решил он.

Включив чайник, Реджи подошел к окну и выглянул на улицу в щелочку между штор.

– Показывают что-нибудь интересное? – спросил я.

– Не уверен, – сказал он. – Но на другой стороне улицы стоит какой-то странный тип, который наблюдает за главным входом.

– Вампир?

– Отсюда не видно, – сказал Реджи.

– А плащ на нем есть?

– Да, коричневый.

– Тогда это просто мой фанат, – сказала я. – Эти чудики везде таскаются за мной уже неделю. Или, может, и дольше, просто я внимания не обращала.

– Чего им от тебя надо?

– Понятия не имею.

– И тебя это не беспокоит?

– Беспокоит, – сказала я. – Но в рейтинге вещей, которые меня беспокоят, эта не входит даже в топ десять.

– Может быть, стоит подойти к нему и спросить?

– Я б не советовала, – сказала я. – Был неприятный прецедент, когда к такому типу подошли, чтобы спросить, а он возьми да и взорвись.

– В каком смысле?

– В смысле тротилового эквивалента, – объяснила я.

– И это все равно даже не топ десять?

– Ну, может я и приврала, и на самом деле это где-то в районе восьмой позиции, – сказала я.

– Даже не хочу спрашивать про остальные семь.

– И правильно, – сказала я. – Тогда мне не придется тебе врать.

Чайник нагрелся и выключился. Реджи залил пакетики горячей водой, потом бросил их в мусорку и принес одну чашку мне.

– Спасибо.

– Может, для другого это и проблема, но только не для меня, – сказал Реджи.

– Ты просто мой герой, – сказала я.