– Почему? – удивился он.

Я объяснила, он покачал головой.

– Это не сработает. Вы обворожительны, Боб, особенно в этом облике, но даже ваши женские чары не смогут переломить его долг перед семьей.

– Посмотрим, – сказала я.

– А что вы будете делать, когда он обнаружит, что при вас револьвер?

Это проблема. Револьвер, прикрепленный к моей ноге, Вито Дженовезе наверняка не понравится. В той среде, где он вырос, к таким штукам принято относиться очень серьезно, но оставаться совсем без оружия я не была готова.

К тому же, я не планировала, что все может зайти так далеко, что он начнет меня ощупывать. Прогуляемся по Маленькой Италии, выпьем кофе в каком-нибудь приятном месте, а потом он вызовет мне такси (или лимузин, черт знает, как тут у них принято), и я поеду домой, полная дум и воспоминаний, которые будут согревать меня долгими осенними вечерами… Ну, может быть, еще за руки подержимся.

– Я не могу оставить вас здесь одну. Это против правил.

– Правила установлены для большинства, – сказала я. – Правила меняются, а мы с вами стоим на острие этих перемен.

– В любом случае, мне уже поздно уходить, – сказал он, взглядом указывая куда-то мне за спину.

Я обернулась и обнаружила, что Вито Дженовезе уже вернулся из туалета.

И я поняла, что никакого свидания мне не светит. Разве что с патологоанатомом.

В руке у Вито был пистолет (за которым, видимо, он и ходил) и Бульдог сходу, не останавливаясь, отправил пулю в голову Смуглого. Того сбросило со стула, а кровь забрызгала рожу капитана Макфарлейна и лазанью, которую он в эту рожу поглощал.

Капитан поднял руки, видимо, собираясь напомнить, что он все-таки полицейский, а убивать полицейских неправильно, неэтично, противозаконно и вообще чревато последствиями, но младшему Дженовезе было на это наплевать и он всадил продажному копу пулю промеж глаз.

Капитан, правда, со стула не упал, видимо, оказался слишком тяжел. Он уронил голову на тарелку, прямо в недоеденное блюдо, и в другое время я решила бы, что в этом присутствует какой-то символизм.

Типа, теперь он наконец-то нажрется или что-то вроде того.

Парочка парней, сидевших за столиком в углу, на которых я до этого вообще никакого внимания не обращала, схватилась за оружие, и этого сюжетного поворота, видимо, в книге агента Смита не было.

Потому что он выхватил из-под пиджака все свои пистолеты, а это оказались пижонские TTI Glock Combat Master Performance G36 (стоимостью семь тысяч долларов каждый, на минуточку, и у него их было два. А мне-то они дешманский «специальный полицейский тридцать восьмой» выдали, жлобы позорные) и, стреляя с двух рук попеременно, уложил их обоих четырьмя выстрелами.

А потом начал палить в Вито, и я впервые в жизни вблизи увидела, как именно работает сюжетная броня.

Потому что агент Смит, только что снявший парней на вдвое большей дистанции, стреляя по Дженовезе промахнулся аж трижды. Этот факт удивил даже самого Вито, но он быстро пришел в себя и всадил две пули в грудь агента Смита.

А я растерялась.

Ты понимаешь, когда я собираюсь на перестрелку, я обычно одеваюсь не так. И при начале пальбы сработали рефлексы, и я потянулась рукой не туда, куда следовало, а куда привыкла.

Там, разумеется, ничего не было.

Это уж если не говорить о том, что минутой ранее я вообще не знала, что тут намечается какая-то перестрелка…

Пока я нащупала разрез на платье, пока сунула туда руку и добралась до кобуры, время было трагически упущено. Агент Смит уже валился на пол с бледным лицом, роняя свои дорогущие «комбат мастеры» под стол, а Вито Дженовезе обводил зал немного диким взглядом, за которым неуклонно следовало дуло его пистолета.

Совсем не такого понтового, как у людей из ТАКС.

А я все еще сидела на стуле, и моя правая рука только нащупала кобуру и у меня никак не получалось ее расстегнуть. Да и в целом кричать: «Ни с места! Полиция!» было уже поздновато.

В смысле, Макфарлейн ведь тоже был полицейским, и это не остановило Вито от его убийства.

Но это, конечно, развязывало мне руки и избавляло от терзаний. Парень только что прикончил троих, один из которых был копом, пусть и продажным, в данном случае это неважно, а второй – теневым агентом, и у меня появилось законное право его застрелить. Кроме того, во мне заговорила разъяренная женщина, которую отвергли, женщина, свидание с которой только что променяли на банальную стрельбу в ресторане Маленький Италии.

Это я шучу, конечно, но тогда мне было не до смеха.

Итак, у меня появились законные основания для того, чтобы начать стрелять. С возможностями было куда хуже, «специальный полицейский» застрял в чертовой кобуре, а я боялась дёргать его слишком сильно, чтобы не отстрелить себе ногу.

И тут наши с Вито взгляды встретились, и мне на мгновение удалось заглянуть вглубь его глаз и я увидела, что там живет смерть. Холодная и расчётливая.

Хотя, наверное, я себя обманываю, чтобы таким образом избавиться от ответственности за то, что было дальше.

Мы приняли решение стрелять друг в друга почти одновременно, но все же я оказалась чуть-чуть расторопнее.

Я стреляла, так и не вытащив пистолет из кобуры, поэтому не смогла толком прицелиться. Пороховые газы обожгли мне ногу (лайкра все же не является надежной защитой для таких случаев), и Вито, который вообще не ожидал выстрела, чуть дернулся, когда потянул за спусковой крючок.

Это спасло мне жизнь.

Попади он хотя бы на сантиметр правее, я бы тебе эту историю не рассказывала.

– Оставив за кадром все эти веселые пострелушки в лесу, ты должна уяснить об оружии одну главную вещь, – сказал тогда еще дядя Бэзил, убирая отстрелянный сегодня арсенал в кузов своего пикапа. Я как раз наливала себя горячего какао из термоса и была готова внимать его мудрости. – Если уж ты достаешь пистолет, ты должна быть готова из него стрелять. Не стоит угрожать кому-то оружием, если у тебя не хватит духа пустить его в ход.

Я не была уверена, что эта сентенция может пригодиться в жизни десятилетней девочке, но постаралась ее запомнить. Как и все, что говорил дядя Бэзил.

Жаль, что он приезжал к нам так редко…

– Лучше вообще не доводить до той ситуации, когда тебе приходится хвататься за пистолет, – продолжал он. – Но если схватилась, ты должна идти до конца. И стрелять всегда лучше первой. Даже если ты промахнешься, он начнет нервничать, и у тебя появится дополнительное время, чтобы получше прицелиться.

Какое-то время я даже думала, что в реальной жизни мне его советы не пригодятся.

Пуля Вито Дженовезе поцарапала мне шею. Ну, как поцарапала… выдрала изрядный кусок кожи, и теплая кровь тут же заструилась из раны, пачкая великолепный жакет и потрясающее платье.

Но я все равно до сих пор считаю, что мне тогда крупно повезло, потому что каким-то чудом ни один из жизненно важных органов не пострадал. А ранения в шею, если что, одни из самых тяжелых в лечении.

Изначально он, видимо, целился в голову.

Моя пуля попала ему в живот, и если учесть, из какой позиции мне пришлось вести огонь, это тоже можно было расценивать, как большую удачу. Вито качнуло, но он устоял на ногах и даже пистолет не выронил.

А кто-то уже визжал, кто-то, опрокидывая стулья, бежал к выходу, кто-то поумнее, напротив, бросался на пол, прикрывая голову руками. Я отчаянно рванула револьвер и наконец-то смогла вытащить его из кобуры, разодрав при этом подол платья.

– Lurida troia! – выдал мне характеристику Вито Дженовезе, стараясь навести на меня пистолет дрожащей рукой.

Похоже, эти отношения были обречены с самого начала.

Он выстрелил, но тут уже без шансов. Его так мотало, что он промахнулся на добрый метр. Я всадила две пули ему в грудь и он упал.

И на самом деле, весь этот бардак, который я описывала, произошел в течение нескольких секунд. Только что это был обычный зал ресторана, в котором люди наслаждались профессионально приготовленными блюдами и развлекали друг друга разговорами о погоде, политике и всем остальном, и вот тут уже бойня, и куча трупов, и стены кровью забрызганы и чьи-то мозги на тарелке.