Твою же мать.

– Мы не виделись с тобой со школьных времен, – сказала я. – Зачем ты здесь?

– Потому что я не могу быть где-то еще, Роберта, – сказал он. – С тех пор, как я увидел эту фотографию…

– То есть, уже часа четыре, – подсказала я.

– … я потерял покой и не могу думать ни о чем другом. Я думал, я смогу забыть тебя, Роберта, но я не могу. Это фото всколыхнуло в моей душе воспоминания…

– У тебя нет души, – напомнила я.

– За что ты так жестока со мной?

– Ты убил Деллу, – сказала я.

– У клана была лицензия, и я был в своем праве…

– Что не отменяет факта убийства.

– Я выпил ее, – признал он. – Я выпил ее, потому что она не была тобой.

– Ты меня вообще не знаешь.

– Я знаю тебя, Роберта Кэррингтон, – сказал он. – Знаю, как ты забавно морщишь носик, когда злишься. Как поправляешь челку взмахом руки. Как ты пьешь горячий кофе, обхватив кружку двумя руками. Как ты спишь на правом боку, подтянув колени к животу. Как ты каждое утро чистишь зубы не менее двух минут. Как…

– Ты за мной подсматривал?

– Я ничего не могу с собой сделать, – признался он. – Меня тянет к тебе, как наркомана к очередной дозе. Ты – мой личный сорт героина, Роберта.

Я почувствовала, что меня вот-вот стошнит, и дело было совсем не в пицце.

– Но в школе ты ко мне даже не подкатывал.

– А разве у меня были шансы? – горько усмехнулся он. – Ты всегда была неприступной, ты даже не смотрела в мою сторону.

– А Делла смотрела.

– И я стал встречаться с ней в надежде, что смогу забыть о тебе, – сказал он. – Но в какой-то момент я понял, что это у меня уже никогда не получится, и меня охватило разочарование…

– И ты ее убил.

– Я тот, кто я есть, – сказал он. – Древний охотник, хищник, убийство течет в моей крови. Я…

– Упырь, – констатировала я.

Он снова заныл про героин. Жалкое зрелище.

Я сдвинула кофту, чтобы он увидел загнутый под ремень пистолет.

– Не боишься, что у тебя случится передоз?

– Моя жизнь не имеет смысла, если в ней не будет тебя, – сказал он. – К тому же, обычное оружие не сможет меня убить.

– Только покалечит, – согласилась я. – И пока ты будешь валяться на полу, истекать кровью и регенерировать, я перезаряжу пистолет. У меня есть серебряные пули.

Если честно, у меня и осиновые колья где-то на балконе валялись. Уже заточенные, целая упаковка.

Никогда не знаешь, что тебе пригодится в жизни. Но ему я об этом говорить не стала.

Пусть будет сюрприз.

– Я – древний хищник и быстрее тебя, – сказал он. – Ты не успеешь.

В один миг, одним смазанным движением он вскочил с кресла и оказался вплотную ко мне и его руки уже лежали у меня на талии, и его холодное дыхание касалось моих губ.

А мой пистолет упирался ему в живот.

– Все еще твой ход, – сказала я. – Сумеешь ли ты обогнать пулю?

– Дай мне еще один шанс, Роберта, – попросил он.

– Конечно, – сказала я. – Убери руки, и у тебя будет шанс уйти отсюда без новых дырок в туловище.

– Роберта…

– Я буду считать до трех, – сказала я. – Один.

– Почему ты так жестока?

– Два.

Он все-таки убрал руки и метнулся обратно в кресло, с той же скоростью, с которой и выбирался из него. Решил не испытывать судьбу. Что ж, хоть какие-то инстинкты самосохранения у него еще остались.

– А чего это ты уселся? – поинтересовалась я. – Выметайся из моей квартиры.

– Давай встретимся где-нибудь на нейтральной территории, – предложил он. – Попьем кофе в городе, поговорим.

– Вряд ли мы найдем общие темы. Я тебя десять лет не видела.

– Одиннадцать лет, три месяца и четыре дня, – сказал он. Офигеть он душный. – И, может быть, это повод познакомиться заново. Начать все с чистого листа.

– С какого еще чистого листа? У нас с тобой ничего не было.

– Только в моих мечтах, – вздохнул он.

Вообще, это был довольно шокирующий опыт – узнать, что ты была объектом эротических (а только ли эротических?) фантазий стодвадцатилетнего упыря, и мне еще сильнее захотелось его пристрелить, но, к сожалению, он еще не сделал ничего противозаконного. Его нельзя было бы обвинить даже в том, что он вломился ко мне в квартиру: я ведь сама его пригласила.

Конечно, этот момент я в своем отчете могла и опустить…

– Я не знаю, как это происходит, – снова завел он свою шарманку. – Это волшебство древнее, чем магия крови, сильнее, чем извечный голод моего племени. Я больше не могу думать ни о ком другом, кроме тебя, я не хочу ничего делать, зная, что тебя нет рядом, я хочу просто…

Бу-бу-бу, бу-бу-бу.

В какой-то момент я просто перестала его слушать и его бормотание превратилось в белый шум, из которого мой слух выхватывал только отдельные слова. Любовь, кровь, морковь…

Я подождала, пока он закончит – это заняло какое-то время – а потом снова указала на дверь.

– Оставь мне хоть какую-то надежду, Роберта, – промямлил он.

Тут я прикинула, что если отшить его насовсем, то на него снова может нахлынуть разочарование, и он опять попытается кого-нибудь выпить. Может быть, даже меня. И чем бы ни закончилась его попытка, в результате появится как минимум один труп.

– Ладно, – сказала я. – Я позвоню тебе, когда буду готова.

Это обещание меня, разумеется, ни к чему не обязывало.

Может быть, с моей стороны это было и не очень красиво – давать ему надежду, на самом деле не собираясь с ним встречаться, но тогда это показалось мне наилучшим решением.

Хотя и временным.

– У тебя же нет моего номера.

– Запиши его своей кровью на обоях, – сказала я.

Идиот чуть не принял эту шутку за руководство к действию и принялся озираться по квартире в поисках ножа. Я подсунула ему ручку, он нарисовал на обоях цепочку цифр и отбыл к своим гробам, раз десять обернувшись напоследок. Может быть, и больше. Как только я убедилась, что он добрался до лестницы, тут же захлопнула дверь.

Телефон опять почти разрядился. Я подключила его к проводу и вернулась к фотографированию.

Вот, уже почти все…

Последние три страницы почему-то были напечатаны, а не написаны от руки. До этого я не особо вчитывалась в откровения красавца-миллионера, но тут мне в глаза сразу бросилось слово «контракт» в шапке первого машинописного листа.

Видимо, к интервью это уже никакого отношения не имело.

Я отложила телефон в сторону, уселась в кресло под торшером и попробовала прочитать эту… писанину.

«Контракт заключен (тут стояло сегодняшнее число)

Между мистером Кристианом Брауном, именуемым в дальнейшем „Доминант“ и мисс Роберто Кэррингтон, именуемой в дальнейшем „Сабмиссив“».

Там были прелестные пассажи, вроде:

«Основной целью данного контракта является предоставление Сабмиссиву возможности изучить свою чувственность и пределы допустимого». Ага, тут типа все для меня.

«Доминант обязуется нести ответственность за хорошее состояние и самочувствие Сабмиссива, а также надлежащим образом ее обучать, наставлять и наказывать».

«Сабмиссив обязуется предоставлять себя в пользование Доминанту каждую неделю, начиная с вечера пятницы и до второй половины воскресенья…»

«Доминант имеет право наказывать Сабмиссива для того, чтобы она полностью осознала свое подчиненное положение… Доминант может сечь ее плетью или розгами, или подвергать другому физическому воздействию по своему выбору в качестве наказания, для собственного удовольствия или по другой причине, которую он не обязан указывать»

И все в таком же духе на две страницы мелким шрифтом. То есть, он может делать все, что хочет, а я зато буду познавать свои пределы допустимого.

Зашибательская сделка, как по мне.

«Сабмиссиву не разрешается прикасаться к Доминанту без его дозволения».

Когда я это прочитала, у меня сразу же возникло желание прикоснуться к мистеру Брауну. Исключительно кулаком и желательно в челюсть.

Кстати, он свою подпись под текстом уже поставил.

На последней странице было приложение, в котором определялись приемлемые и неприемлемые методы «физического воздействия». Типа, сечь розгами можно, а прижигать каленым железом уже нельзя.