Пока не еще поздно. Или уже поздно? Я влюбилась?

– Вставай, солнышко, – бужу Миру.

– Ася, – она открывает глаза и тянется ко мне.

Сердце сжимается. У нее цвет глаз, как у Макса. Тяжело мне будет отсюда уйти. И стыдно-то как.

– Вставай, зайка. Сейчас позавтракаем – и гулять.

Я уже все обдумала.

Деньги на развлечения нам дает Макс. Пару дней назад он выдал мне карточку с небольшой суммой на счету. Я могу снять немного на первое время. Поеду в деревню какую-нибудь, подальше отсюда, и буду там жить до родов. Хотя без документов – это самоубийственная идея, но другого выхода нет. Я не решусь сказать Максу правду.

Лучше тихо исчезнуть. А вот браслет нужно оставить. Хватит, что я  собираюсь его обокрасть. 

– Ася! Ты в каких облаках витаешь? – ворчит Татьяна Ивановна.

Я вздрагиваю.

Совсем забыла, что сегодня придется встретиться с тем типом. В голове никак не укладывается, что он мой муж! Пусть я официально мертва, но ведь мы не разведены, значит по закону он все еще мой муж…

Мысли перескакивают на Макса, и сердце сжимается. Нам так хорошо было вместе. Но я все испортила.

АСЯ

На детской площадке полно людей. Сегодня оттепель, но меня бьет озноб. Я нервничаю, постоянно оглядываюсь на туалет. Мира о чем-то щебечет рядом, но я ее слушаю вполуха. Все еще решаю, что делать.

Замечаю знакомую мужскую фигуру. Это Камушкин. Втянув голову в плечи и надев капюшон, он идет к туалетам.

– Ася, ты опять не сходила перед выходом? – бурчит Мира.

– Что? – перевожу взгляд на нее.

– Ты все смотришь и смотришь туда, – выдыхает девочка.

– Да, – невпопад отвечаю. – Солнышко, побудь с Ренатом.

Показываю на нового охранника, которого Макс приставил к нам. Это крупный неулыбчивый мужчина атлетического сложения. Он скорее на бандита похож, чем на телохранителя. И мне кажется, что он за мной следит. Я его немного побаиваюсь.

– Хорошо, мы на горку, пока Ася писает! – чуть ли не на всю площадку кричит Мира.

Ой, стыдно-то как. Благо сегодня здесь шумно и на этот крик никто не обращает внимания.

Ловлю настороженный взгляд Рената.

– Я быстро, – стараюсь говорить ровно. – С беременными бывает.

Зачем я оправдываюсь? Охранник кивает и провожает меня долгим взглядом.

Нервно ежась, ныряю в дверь туалета. Камушкин уже там, стоит возле раковины, моет руки. Но увидев меня в зеркале, разворачивается.

Смотрит на мои пустые руки.

– Где бабки, Настя? – говорит обманчиво-мягко.

Я на всякий случай отступаю к дверям. Признаюсь:

– У меня нет денег.

– Это шутка? Ты хоть представляешь, что будет, если я сообщу, что ты жива?

– Меня посадят? – уточняю без всякого энтузиазма.

– Дура! Тебе не ментов надо бояться! Ты не в курсе, каким людям дорогу перешла? Да они сотрут в порошок твоего мажорчика и тебя вместе с ним!

Он кричит мне в лицо, брызжа слюной. Но я уже приняла решение и мне нестрашно. Почти. Какой бы сволочью не был этот Камушкин, он же не причинит вред матери своего ребенка?

Не причинит?...

Он – может и нет. Но, похоже, сам боится тех людей, на которых намекает.

Я протягиваю руку и осторожно касаюсь его руки.

Камушкин замолкает и смотрит на меня с подозрением.

– У меня есть другое предложение, – говорю, глядя ему в глаза.

– Чего? Какое предложение?

– Мы уйдем вместе, – нервно сглатываю, но не отвожу взгляда.

В общении с дикими животными нужно быть спокойной. А Камушкин сейчас явно на взводе.

– Нахрена ты мне сдалась? – он исподлобья разглядывает меня.

– Ну, тебе же нужны деньги? – говорю мягким тоном.

– Деньги нужны. А ты мне зачем?

Я объясняю как ребенку то, что уже тысячу раз продумала у себя в голове:

– Я не смогла достать денег, потому что Макс не хранит дома наличку. Но у меня есть тайный счет в банке на твое имя.

Я, конечно, безбожно вру. Какой счет? Какие деньги? Но он меняется в лице. Неужели поверил?!

– На мое имя? – прищуривается.

– Да, – слежу за его реакцией, чтобы не сделать ошибку. – Я подумала, что это хорошая идея. Вдруг со мной что-то случится во время родов? Ну, знаешь, всякие страхи беременных. Что ты будешь делать с ребенком, если все активы записаны на меня, а доступ к деньгам наследники получают только через полгода, после…

Не хочется произносить это слово. Но Камушкин понимает меня. В его взгляде что-то меняется.

– Хочешь сказать, – начинает он медленно, – что никакой амнезии нет?

Я застываю с открытым ртом. Вот этот момент я не продумала… и что теперь делать? Лепечу что-то невразумительное в надежде оправдаться:

– Ну… до нашей встречи ничего не помнила. Но когда увидела фотки у тебя в телефоне… начала вспоминать. Вот, про счет вспомнила…

Камушкин перебивает меня:

– Врешь, сучка. Нет у тебя никакого “тайного счета”. Все бабло через меня проходило, и я лично, своими руками распределял финансы. Забыла? Ты сама передала мне полный контроль!

Пока я пытаюсь осознать эти слова, он с силой хватает меня за плечо.

– Решила меня обдурить? – рычит мне в лицо. – Говори, что ты задумала?

Морщусь от нахлынувшей боли. Невольно хватаю его за руку, рукав моей куртки задирается и браслет показывается наружу.

Взгляд Камушкина прикипает к моему запястью.

– Так-так-так, – ухмыляется он. – Что это у нас здесь?

– Пусти! – шиплю, когда он выворачивает мне руку.

– Ти-и-ише! Ты же не хочешь чтобы сюда вломился громила, которого твой мажорчик приставил, и всю правду узнал? Как, думаешь, твой Максик поступит, если узнает, кто ты на самом деле? Или он все знает и покрывает тебя?

Камушкин свободной рукой гладит меня по щеке. От этой пугающей ласки я в панике закрываю глаза.

– Нет, не знает, – шепчу, – не трогай его, он вообще ни при чем.

– А знаешь, что, Настенька, – он сильнее сжимает мою руку. – Похоже, твой мажорчик тобой дорожит. Браслетик-то не дешевый. Не сто косарей зеленых, конечно, но на первое время мне хватит.

– Нет! Не смей!

Я пытаюсь вырваться, но ничего не получается. Свободной рукой инстинктивно прикрываю живот. Только бы не ударил! Нельзя чтобы он ударил меня в живот!

– Не рыпайся!

Камушкин толкает меня к стене, прижимает и срывает браслет.

На миг филигранные звенья впиваются в кожу. А затем порванный браслет оказывается в кулаке Камушкина.

Я сквозь слезы смотрю на красный след, оставшийся на руке.

– Слушай сюда, – Камушкин снова склоняется надо мной, – вякнешь хоть слово своему мажору, и я сдам тебя с потрохами. Запомнила?

Я в панике киваю. Все что угодно, лишь бы он оставил меня в покое!

– Вот и умница.

Он хлопает меня по щеке и выходит за двери.

Я смотрю на следы от браслета и плачу.

Это же был подарок Макса. И плевать, что еще утром я обиделась и всерьез собиралась сбежать. Сейчас я хочу вернуть свой подарок!

Вылетаю на улицу и врезаюсь в Рената. Он удерживает меня за плечи:

– С вами все в порядке? Нужен врач?

– Нет, нет, – шепчу, глотая слезы, а сама пытаюсь отыскать в толпе серую куртку.

Но Камушкин как сквозь воду провалился.

– Ася! – ко мне несется Мира.

Я нервно хватаю и прижимаю ее к себе. Девочка в ответ обнимает меня.

– Что он сделал? – спрашивает охранник.

– Кто? – недоуменно смотрю на него.

– Тот мужчина, который вышел перед вами. Вы с ним разговаривали?

Он внимательно смотрит на меня.

Надо как-то отвести его подозрения.

– Он просто немного меня напугал.

– Ладно, – Ренат продолжает смотреть. – Но мне придется доложить об инциденте. Это входит в мои обязанности.

– Да, хорошо, – густо краснею. – Давайте вернемся домой, а то мне что-то нехорошо.

Жар печет щеки. Теперь придется врать Максу. Я не смогу сказать ему правду.

И браслет жалко. Только сейчас до меня доходит, что это украшение могло быть моим пропуском в будущее. Но я все потеряла.