– Мира, что нужно сказать? – строго вставляет Макс.

– Спасибо, – бурчит та без всякого удовольствия.

Она все же приступает к еде, но продолжает то и дело поглядывать в сторону телефона.

Так и ужинаем, в спокойствии и без телефонов. Даже без нервов, почти. Наши тарелки постепенно пустеют.

– Ася, а ты неплохо справляешься с детьми, – отвешивает Макс сомнительный комплимент.

Кто? Я? С детьми?

Поднимаю вопросительный взгляд.

– Тебе же несложно побыть няней для Миры? На время, – прищуривается Макс.

Я нервно сглатываю застрявший в горле кусок и смотрю на него. Издевается? Сам же знает, что я не могу отказаться!

– Вот и отлично, – улыбается этот гад, явно довольный собой. Разве что руки не потирает от радости. – Девочки, надеюсь, вы найдете общий язык, а мне надо работать.

Пока я хватаю ртом воздух, он спокойно отставляет пустую тарелку, поднимается, берет свой телефон и, насвистывая, выходит.

Мы с Мирой остаемся сидеть в полной прострации и с опаской смотреть друг на друга.

Снега за ночь намело очень много. Вот тебе и март, вот тебе и весна…

Собаки весело крутятся в сугробах, едят снег и катаются. Я со смехом наблюдаю за ними через окно.

– Что там? – хмурится Мира.

Мы сидим в столовой после завтрака. Макс ушел работать в свой кабинет, попросив, чтоб я присмотрела за дочкой. Развлекла ее. Благо у него дома есть детская, а в ней полно игрушек и раскрасок.

Именно последним мы решаем заняться. Мира пыхтит, высунув кончик языка, и упорно красит хвост Русалочке в розовый цвет, волосы в зеленый, а кожу в синий.

Принцу уделяет наибольшее внимание. Она даже красит его волосы в русый цвет, напоминающий цвет волос Макса. При этом малышка смешивает желтый и светло-коричневый, чтоб получился нужный оттенок. Будущий художник растет у Макса, не иначе. Или папы не хватает.

– Все, я закончила, – Мира откладывает карандаши и смотрит на меня, мол, развлекай.

Я прикусываю губу. У нее же теплые вещи с собой, значит, можно выйти на улицу. Это лучше, чем сидеть в доме и маяться от скуки.

– А не хочешь слепить снеговика? – предлагаю, заговорщицки подмигивая.

Мира хмурится:

– С папой.

– Ох, папа занят, – показываю, что очень огорчена этим фактом. – А давай слепим снеговика для папы?

Малышка продолжает хмуриться. Еще и губу оттопырила. Похоже, ее не слишком вдохновила моя идея. Но я продолжаю, надеясь на чудо:

– Он когда присоединится к нам, то увидит какие мы молодцы. Огромного снеговика слепили!

– Ну ладно, – наконец, выдыхает Мира.

Причем таким тоном, точно делает мне одолжение.

Минут через двадцать, полностью одетые, мы выходим на улицу. Оделись бы и быстрее, если бы кое-кто поменьше капризничал.

Похоже, бабушка, у которой Мира живет, все ей разрешает и пылинки сдувает. Неужели Макс не видит, что она портит ребенка своей любовью? Хотя… не мне ему говорить об этом. У меня еще своих детей нет, тот, что в животе, пока не считается. Еще неизвестно, может я тоже буду все ему разрешать!

Думаю об этом, и в памяти внезапно что-то мелькает. Размытая картина: мужчина, женщина и маленькая девочка, которую они ведут за руки по проселочной дороге. Светит яркое солнце, по обе стороны дороги теплый ветер колышет травы.

“Покачайте меня! – кричит девочка, заливаясь смехом. – Еще! Еще!”

Родители поднимают ее над дорогой. Начинают раскачивать за руки. Она визжит от восторга и дрыгает ногами.

– Покачайте меня… – шепчу, охваченная узнаванием.

Эта девочка – я. А мужчина и женщина – это мама и папа...

– А-ася-я! – Мира капризно дергает меня за рукав.

Одна варежка слезла с ее руки и лежит на крыльце.

Вздрагиваю и возвращаюсь в реальность.

– Прости, давай помогу надеть.

Присаживаюсь на корточки. К нам уже летят собаки, виляя хвостами.

– Я сейчас их привяжу! – машет рукой охранник у ворот.

– Спасибо! – отзываюсь с улыбкой. – Мы пойдем снеговика лепить.

– Ну и правильно, – говорит он, а затем свистит.

Собаки кидаются к нему. Он возится с ними, каждую садит на цепь.

И правильно. Они огромные, еще начнут играться рядом с нами и случайно Мире навредят.

Я беру девочку за руку, и мы вместе обходим дом. На заднем дворе разбит большой сад, который сейчас занесен толстым слоем снега, а вдоль забора растут голубые ели. Сюда не пускают собак, так что мы с Мирой точно не вляпаемся в вонючую неожиданность.

Вскоре нам удается скатать два больших снежных кома. Мой, конечно, побольше, но Мира единоличным решением присваивает все лавры себе. Мол, дом ее папы, значит и ее тоже. И сад ее, и снег ее, и комки, соответственно, тоже. Железная логика.

Я не возмущаюсь, меня сейчас больше волнует мой внезапный экскурс в прошлое. Знаю, что видела в воспоминаниях маму и папу, но не помню их лиц и как не пытаюсь, не могу вспомнить, где они сейчас и что с ними! Как не могу вспомнить и того, что за дорога мне привиделась. Хотя точно знаю, что там должно быть село…

От напряжения начинает болеть голова.

– Мира, ты не замерзла? – нехотя отрываюсь от мыслей.

– Не-а! – она трясет варежками, на которых налипли кусочки льда. – Давай снеговика делать!

Личико девочки раскраснелось, в глазах сверкает энтузиазм.

Ставлю один снежный ком на другой и осматриваю нашу конструкцию. Снег мягкий и податливый. Мира носится вокруг меня бешеным кроликом, а я потираю озябшие пальцы в перчатках.

Окно на верхнем этаже открывается.

– Девочки, вам не холодно? – из него выглядывает Макс.

– Нет! – машу ему рукой.

– Папа, давай к нам! – кричит Мира и прыгает на месте.

Макс косится себе за плечо, видимо на рабочий стол, а потом на нас.

– Я скоро освобожусь, – сообщает со вздохом.

– А мы тебя слепили, – хвастается Мира, показывая на снеговика, у которого еще головы не хватает.

Ее это совершенно не смутило. Она просто воткнула в верхний ком ветки-руки и найденную еловую шишку вместо носа. Креативно мыслит девочка.

– Очень похож, молодцы, – Макс хвалит нас с самым серьезным видом. – Ладно, сейчас спущусь.

Ну да, если б еще у Макса было такое шарообразное тело, огромный торчащий нос и тонкие руки ветками. А так ну точная копия.

Невольно вспоминаю, как выглядит Макс в футболке: поджарый, подтянутый, с тренированными бицепсами и без капли жира. Наверное, много времени уделяет тренажерам. Не удивлюсь, если у него в кабинете есть боксерская груша или беговая дорожка.

– О, я придумала, – Мира хватает меня за рукав и тащит к углу дома.

Там она нагребает полные ладони снега и лепит снежок.

– Сейчас папа выйдет, а мы в него будем стрелять! – сообщает, довольная собой.

Я усмехаюсь, но тоже леплю снежок. Слышится шорох входной двери. Кто-то вышел из дома...

Собаки надрывисто гавкают, почуяв хозяина.

Мы с Мирой затихаем в засаде.

Скрип снега под мужскими ногами все ближе...

– Ага! – Мира выпрыгивает из укрытия первой и кидает снежок.

Я в азартном порыве выскакиваю следом за ней, и мой снежок летит… Нет, не в Макса, а в Дыма. Прямо ему в лицо!

1. АСЯ

Охранник от неожиданности застывает на месте. Снег стекает по его щеке. Я слышу смех подошедшего Макса.

– Не зря я охрану содержу, – ухмыляется Стальнов и хлопает Дыма по плечу.

– Так я это. Всегда готов подставиться под удар. Даже под снежки! – оправдывается охранник, едва сдерживая улыбку.

Макс переводит взгляд на меня, а я чувствую, как горят щеки.

– Ну, показывайте, что вы тут натворили.

Так глупо вышло. Чувствую, что краснею. Хорошо, что Мира вовремя спасает ситуацию.

– Папа, вот снеговик. Это ты, – она тащит Макса за руку.

– Действительно похож, – усмехается тот.

Мира загребает руками снег и, пока Макс с умным видом разглядывает снеговика, бьет снежком ему в спину.