– Я не могу бросить тебя в беде. – прошептал Су Минъинь. Пока Умэй гадала, пьян он или снова дурачится, он продолжал. – Слышал, этот Мо Сюэшоу – опасный тип.

– Я тоже не безобидная. – произнесено с едва различимым намеком. Су Минъинь безошибочно уловил его и отодвинулся.

– Мо Сюэшоу ищет так много народа. Умэй не боится, что ее опередят? Она вполне могла бы поручить заботы о нем другим.

– Кому же? Чем больше людей преследуют одну цель, тем меньше вероятность, что она будет достигнута. Каждый будет полагаться на остальных, и в итоге никто не сделает ничего. – она выдержала паузу, прежде чем сказать. – Я буду рада, если глава Су сопроводит меня в пути.

Так она сможет присматривать за этим двуличным типом. Это лучше, чем гадать, что же он задумал и когда ждать сюрприз.

Су Минъинь, услышав это, смутился. Он слегка склонил голову, пряча глаза. А за поднятой чаркой вина он скрыл горький излом губ.

Утром следующего дня разношерстная компания из пяти заклинателей вошла в негостеприимно распахнутые ворота Дворца Цзянья. Стражи были как на подбор мрачные и неприветливые. Умэй подумалось, что они невольно копируют манеры своего главы.

Встретить их никто не вышел. Даже прислуга сновала мимо, не замечая гостей, будто те обратились бестелесными призраками.

Время близилось к полудню. В это время хозяин Дворца должен был быть погружен в работу. Главный павильон Дворца – Дом трех заветов – выделялся среди остальных строений пышностью, и незваные гости быстро разыскали место, где должен был заседать господин Лю.

Лю Шэ48 – нынешний глава Цзянья, восседал на скромном троне на небольшом возвышении. Кроме него, в павильоне не было ни души. Две курильницы для благовоний источали белый пар. Пах он отвратительно. Вероятно, глава Лю воскурял в курильницах не благовония, а лечебные травы. В этом была особенность всех носителей фамилии Лю – непрерывные эксперименты над собой. Занимаясь ядами со дня основания Дворца Цзянья, все члены клана с детства принимали яд малыми дозами, чтобы в будущем избежать отравления. Нередко эта практика забирала у них годы жизни. И, будто этого мало, они еще и ели, пили и окружали себя ароматом целебной дряни собственного изготовления.

За девять минувших лет Лю Шэ не изменился. Нельзя было точно угадать, сколько ему лет. Он походил одновременно на столетнего старца и совсем еще юного мальчишку. Он был не красив и не уродлив. Человека с настолько заурядной внешностью найти сложно. Умэй казалось, что, закрой она глаза, тут же забыла бы, как он выглядит.

Погруженный в бумаги, он не поднял глаз, чтобы взглянуть на гостей. Холодный и неподвижный, как рептилия, он мог сидеть в одной позе так долго, что ни у кого не хватило бы терпения проверить, насколько.

– Значит, это госпожа Шань убила моих Цикад? – прошуршал Лю Шэ. Его манера говорить почти шепотом, но так, что все отчетливо слышали каждое слово, всегда поражала Умэй.

– Ваши Цикады убили моих людей. – ответила она.

– Тогда мы квиты.

Лю Шэ наконец вернул бумаги на стол и оглядел присутствующих. Так как он не удосужился соблюсти приличия, никто не стал отвешивать ему полагающиеся поклоны.

Возможно, от регулярного употребления яда и прочей самодельной гадости, взгляд Лю Шэ всегда подергивала легкая дымка. Но движения его всегда были собраны, а в речи не слышалось растерянности.

– Пусть она уйдет. – прошелестело в ушах присутствующих. Умэй показалось, что на вечно бесстрастное лицо господина Лю легла тень.

Чжэнь Бэйюй не удивилась его словам, в отличие от ее спутников. Не говоря ни слова, она круто развернулась и скрылась. Цинхэ поспешил за ней. Умэй ухватила его за плечо.

– В чем дело? – за девять лет многое изменилось, многое произошло. Но происходящему она не могла найти объяснения.

– Это… я потом тебе все расскажу. – извиняющимся тоном пролепетал Цинхэ и поспешил за Бэйюй.

– Он мог бы остаться. – с долей снисхождения заметил Лю Шэ, когда перед ним осталось лишь трое гостей. Впрочем, особого сожаления он не выказывал. – Вы хотите угоститься?

Правила приличия диктовали не говорить сразу о делах, сначала разделить пищу и порадоваться встрече. Тем более, если после долгой разлуки встретились старые приятели. Но Умэй не желала тянуть, да и Лю Шэ явно не хотел вести светские беседы.

Они прошли в западный павильон, где удобно устроились на просторных подушках. Умэй села напротив Лю Шэ, Су Минъинь не отказал себе в удовольствии опуститься рядом с ней. Су Нань осталась у входа. Им подали чай. Немного отхлебнув, Умэй начала:

– Ты отправил мне письмо. Написал, что у тебя есть сведения о Мо Сюэшоу?

– Есть свидетель. – отозвался Глава Лю.

Мо Сюэшоу заходил во Дворец, а выходил, не оставив ни одной живой души, как жнец, собирающий души погибших с поля боя. То, что кто-то сумел выжить, было удивительно.

– Кто?

– Ребенок.

Умэй едва не выронила чашку. Ребенок? Сбежал от опаснейшего темного мастера в Поднебесной? От того самого Мо Сюэшоу, что в одиночку мог устроить резню во Дворце, подчинял себе мертвецов и забавлялся, сдирая кожу со своих врагов? Воистину, пятно на его репутации.

Су Минъинь думал о том же. Рассмеявшись, он заметил:

– Дорогой друг, ты, должно быть, ошибся? Разве мог маленький ребенок вырваться из рук демона?

Лю Шэ безразлично обронил:

– Ты кто?

Этот простой вопрос заставил болтуна Су подавиться. Умэй же вдруг вспомнила, что Лю Шэ не знаком с Су Минъинем, и поспешила представить:

– Это господин Су, новый хозяин Дворца Гаофэй.

– Господин Лю не посетил торжество в честь моего назначения.

– Пустая трата времени. – Лю Шэ лениво попивал чай. На языке от него оставался странный привкус, и Умэй подозревала, что даже в чай он добавляет что-то от себя. – Потом на похороны идти.

Су Минъинь оказался на редкость толстокожим и посмеялся над его словами, как над забавной шуткой.

– Что за ребенок? – вернулась к теме Умэй.

– Мальчик. Лет десять, не больше. Но он не разговаривает.

То, что ребенок не разговаривает, не устрашило Умэй. Она знала, что не стоит слепо верить всему, что говорит Лю Шэ. Зеленый змей Дворца Цзянья был умен, но абсурдно неловок в, казалось бы, обычных вещах. Он мог надеть нижнее пао на верхнее, забыть про обувь или толкнуть человека, жалующегося на жар, в снег, уверенный, что оказал ему услугу. В шестнадцать лет он помог Умэй сорвать плод с персикового дерева, а после спросил:

– Теперь мы друзья?

Умэй было любопытно, и она кивнула. А потом он случайно увидел ее щиколотки и не преминул поинтересоваться:

– Теперь мы женаты?

– Нет.

– Вот и славно. – с нескрываемым облегчением кивнул Лю Шэ.

Обижаться на него было бесполезно.

Умэй представила, как Лю Шэ утешал несчастного малыша, пережившего кошмар. С ничего не выражающим лицом и устрашающим напором Зеленый змей заталкивает конфеты в рот сопротивляющегося малыша, приговаривая:

– Ешь. Давай же ешь. Это вкусно. Это говорю тебе я – Зеленый змей. Вкусно.

Может, все было и не совсем так, но реальность вряд ли отличалась от представлений Умэй.

Меж тем Су Минъинь завел разговор о делах Дворца. На все его вопросы Лю Шэ отвечал односложно:

– Хорошо.

– Неплохо.

– Тебя не касается.

Умэй вклинилась и попросила повидаться с мальчиком. Лю Шэ дал знак прислуге, и Умэй отвели к павильону Спокойствия.

Дверь в одну из спален была приоткрыта. Умэй услышала тихие жалобные стоны и приостановилась. Заметив это, служанка резко задвинула дверную створку и, ничего не говоря, дала Умэй знак идти следом. Что сказать – дворцовая прислуга стоила своего хозяина.

В просторной комнате в конце коридора пахло тем же отвратительным варевом, что и в Доме трех заветов. Должно быть, Лю Шэ решил, что целебные травы распустят мальчишке язык. Умэй прикрыла дверь, оставив служанку снаружи. Тишину нарушали лишь гомон слуг и шелест деревьев, пробиравшиеся в спальню из окна.