– Зачем же на улице? – рассмеялся кто-то сверху.

Голос этот был знаком Умэй, и ее передернуло. Какого черта он здесь забыл?

Су Минъинь, новый глава Дворца Гаофэй, собственной персоной. Оперся о перила и смотрит на них сверху вниз с усмешкой, которая и милосердную Гуаньинь превратила бы в жаждущую крови Асуру. В день своего назначения Су Минъинь был одет в роскошные парадные одежды с широкой мантией, скрывавшей фигуру. Теперь же на нем была походная практичная одежда, подчеркивавшая статность и стройность фигуры. Но, не изменяя себе, он даже повседневные одежды выбрал из парчи цвета мха с вышивкой из серебряных нитей. Чванливый пижон.

Рядом с ним они, в мятой, недавно высохшей грязной одежде, растрепанные и жалкие, выглядели убогими вшами.

– Я с удовольствием заплачу за лучшие спальни для моих дорогих друзей.

Он грациозно спустился и поравнялся с тремя заклинателями. В подтверждение своих слов Су Минъинь небрежно бросил на стол пестрый мешочек. Звякнув, он развязался и явил всем присутствующим сверкающие золотые слитки. Владелец постоялого двора, низкорослый старик с жидкой бороденкой, жадно бросился на монеты, но Умэй накрыла мешок своей ладонью.

– Не стоит, господин Су. – вежливо отказалась она от такого щедрого предложения. И впрямь лучше уж с собаками на улице.

На удивление, Чжэнь Бэйюй не только поддержала ее, но и высказала господину Су свое фи:

– Чего вылупился, ряженый хорек?! Хочешь, чтобы я тебе улыбку растянула до уха?! – рука красноречиво легла на рукоять меча.

Пристыженный Цинхэ попытался угомонить ее и убрать руку Бэйюй с меча, но та не собиралась сдаваться так просто. Не глядя на их бестолковую нелепую возню, Умэй обратилась к Минъиню:

– Боюсь, мы не можем принять такого подарка.

Улыбка не покинула лица Су Минъиня, когда его рука легла поверх ладони Умэй.

– Для меня – сущие пустяки. Ведь госпожа Шань – моя звезда, что освещает путь во мраке ночи. Неужели я пожадничаю для нее каких-то сотню золотых?

Сотню золотых? Какая еще «звезда в ночи»? Он больной?

Умэй снова отказалась. Минъинь настаивал. Он пододвигал мешочек к старику, Умэй отодвигала его обратно. И так они гоняли несчастные золотые туда-сюда, пока от этого увлекательного занятия их не отвлек строгий голос:

– Что ты делаешь?

Умэй и Минъинь одновременно замерли и посмотрели на высокого юношу. Его лицо и колючие черные глаза показались Умэй знакомыми.

– А, Су Нань46! – воскликнул Су Минъинь.

И тут Умэй осенило. Этот парень – вылитая служанка из Дворца Гаофэй, та самая, что вела себя, как подобает воспитанной госпоже.

– Знакомьтесь, госпожа Шань. – Минъинь приобнял юношу за плечи. – Это – мой сын Су Нань.

Умэй ни на мгновение не поверила в его шутливый обман. Она подозревала, что та служанка могла быть любовницей главы Су, раз ей дозволялось вести себя, как захочет. Но у молодого Су Минъиня не могло быть такого взрослого сына. Не в шесть лет же он его зачал!

Тем временем «сын», поправ все заветы Конфуция, совсем непочтительно врезал локтем своему «отцу» под дых.

– Не отказывайтесь, госпожа. – обратился он к Умэй. – Этот не отстанет.

И как ни в чем ни бывало удалился наверх, к гостевым спальням.

«Этот» решительно придвинул к старику золото, и в этот раз Умэй не стала лишать пожилого торгаша единственной в его жизни радости.

Спальня ей досталась просторная и богато обустроенная. Умэй не обратила на эту пышность внимания. Она попросила прислугу принести таз воды, выстирала в нем одежду. Вымывшись в горячем источнике, она легла в постель. Бэйюй передала ей мазь от Цинхэ, и Умэй обработала ссадины и синяки.

Лежа в кровати, она обдумывала, что Су Минъинь забыл в Наньчане. В их последнюю встречу она призналась, что здесь у нее есть зацепка, где искать Мо Сюэшоу. И вот, не прошло и месяца – этот тип уже тут как тут. Хочет выслужиться перед императором?

Другой вопрос – его спутник, «сын». Умэй, девять лет притворявшаяся мужчиной в Тяньбао, была натаскана в этом мастерстве. И потому безошибочно определила в юноше переодетую женщину, ту служанку Дворца Гаофэй, что привлекла ее внимание. И что за имя такое – «мужчина Су»? Это равносильно тому, что прилепить ей на лоб лист с надписью «это точно мужчина, а никакая не женщина». Быть может, она притворялась юношей, чтобы не поставить крест на своей репутации – где это видано, чтобы женщина путешествовала вдвоем с мужчиной? Кто потом женится на такой? Но, как бы там ни было, доверия Су Минъинь у Умэй не вызывал.

От мыслей Умэй отвлекло смутное предчувствие угрозы. Она успела заметить в окне зеленую тень. Цикады! Все же нашли их.

Не мешкая, Умэй бросилась следом. Нельзя допустить, чтобы шпион привел за собой целый отряд этих… богомолов.

Приземлившись на внутреннем дворе, Умэй пустилась в погоню. Но у черного входа обнаружила лежащий в луже крови труп Цикады с перерезанным горлом. И Су Минъиня, равнодушно вертящего в руках нож. Заметив Умэй, он расцвел в улыбке:

– Умэй, он потревожил твой сон? Не волнуйся, теперь этот жук – головная боль Янь-вана47. – весело сообщил он.

Раньше Умэй покоробило бы столь неформальное обращение к ней. Но за годы в Тяньбао ее болезненная страсть к соблюдению приличий заметно притупилась, и она спустила Минъиню его наглость.

– Глава Су и впрямь достоин Дворца Гаофэй. – вежливо ответила она, на что Минъинь надменно рассмеялся.

– Скорее уж Дворец Гаофэй вполне достоин меня. Госпожа Шань не хочет выпить?

Они прошли в приватную комнатку и закрыли раздвигающиеся деревянные перегородки, отрезая себя от всего мира. Умэй ощутила, будто ее заперли в дырявой коробке со змеей.

Но «змея» вела себя прилично и дружелюбно. Грациозно придержав рукав, Минъинь разлил по их чаркам сладковатое восточное вино. При этом счастливая улыбка не сходила с его лица, и он бросал на Умэй полные искренней теплоты взгляды. От этого ей еще больше стало не по себе. Она согласилась выпить с ним лишь потому, что рассчитывала выяснить его истинные мотивы. Но теперь, оказавшись с господином Су один на один, поняла, что он состоит из множества слоев: снимай один за другим, а сердцевина все же так далеко, что не добраться.

Они говорили о ничего не значащей ерунде. Погода в Наньчане неплоха. Да, и впрямь, но здесь такая сырая осень. А как на севере? Холодно и сухо. В Сычуани прекрасные весны, госпоже Шань обязательно стоит задержаться там на пару месяцев. Погода, пища, магические артефакты. Они прыгали с темы на тему, не задерживаясь ни на одной надолго.

Умэй внимательно следила за каждым движением, самым мимолетным изменением в лице ее собеседника. Она не могла не признать, что Су Минъинь красив. Ясные, яркие глаза и очаровательная улыбка, аккуратные руки с длинными изящными пальцами. Уж если и этим он не сможет кого-то обаять, то его сегодняшний щедрый жест и вовремя протянутая рука помощи не оставили бы равнодушным никого. Но, чем больше Умэй присматривалась, тем больше недоумевала. Безупречные манеры благородного господина перемежались с замашками невоспитанного деревенщины. А его попытки заигрывать с ней… он же стреляет глазками, как дешевая проститутка!

Собственные наблюдения настолько выбили Умэй из колеи, что следующую чарку она осушила одним глотком. Умэй поморщилась. Она никогда не любила вино, его горечь и терпкость. Пила его лишь по особым случаям, чтобы поддержать собеседника, и разговор тек легче. Но это вино… оно было приторно сладким. Су Минъинь же был более чем доволен.

– Господин Су любит сладкое? – спросила Умэй.

– Моя маленькая слабость. – признался он. – Надеюсь, Умэй не злится на меня за то, что я решил последовать в Наньчан?

– Мне скорее любопытно, зачем. Отправить людей на поиски было вполне достаточно.

Су Минъинь придвинулся к ней почти вплотную. Она могла ощутить сладковатый флер вина и свежий аромат трав, исходящие от него. Их разделял стол, и господин Су почти лег на него, чтобы приблизиться к Умэй. Подобная близость была не допустима, но Умэй не изменилась в лице и не шелохнулась. Сидела непоколебимо, как скала.