Девушка вымученно улыбнулась и повела пса к выходу, а Дамир, проводив их взглядом и молча пожелав Варежке поправиться, рванул в стационар принимать смену.

С Сенотовой он так и не поговорил тем вечером. Только и успел, что отдать пять листов бумаги с переработанным планом практического раздела и кратким разъяснением вставок и изменений.

– Посмотрите, пожалуйста, Оксана Владимировна. Мне кажется, было бы интересно…

Она забрала у него бумаги, быстро листнула и кивнула:

– Из-за этого опоздал?

Он покаянно склонил голову. Сенотова отвесила ему ласковый подзатыльник и подхватила сумочку.

– Посмотрю. Всё, я побежала, муж ждёт.

Дамир с улыбкой следил в окно, как она – довольно крупная дама сорока трёх лет – легко запрыгнула в высокий «Ленд-Крузер» и радостно обняла молодого мужа.

А едва машина отъехала, и Дамир, отойдя от окна, направился в стационар проверить, как там его подопечные… в приёмной звякнул колокольчик и следом по всей клинике разнёсся звонкий голосок Тимки Ерохина:

– Дамиром, мы в гости пришли!

Арина и Тимка прибегали каждое его дежурство. Он поил их чаем, показывал животных в стационаре, рассказывал про Пирата, который уже через неделю выглядел совершенно здоровым (только тощим и одноглазым)… А ещё они много, очень много разговаривали обо всём на свете.

– А ему больно? – Тимка, сведя тёмные бровки к переносице, сосредоточенно наблюдал, как Дамир промывает вскрывшуюся свищом гнойную полость на лапе у пса Рыжего.

Локтевая кость этой лапы была собрана золотыми руками Сенотовой из нескольких осколков, но вот уже второй месяц те не желали срастаться обратно в одно целое, а недавно и вовсе начали выдавать признаки остеомиелита.

– Думаешь, он сидел бы так спокойно, если бы ему было больно? – улыбнулся Дамир. – Нет, ему наоборот становится легче.

Аринка морщила нос и стояла поодаль, тем не менее с любопытством заглядывая через плечо брата.

– Он поправится? – спросила она.

– А куда он денется? – хмыкнул Дамир. – От нас ещё никто больным не уходил, да ведь?

– Да! – воинственно воскликнул Тимка.

От его вопля даже довольно старый, а потому крайне спокойный Рыжий испуганно вздрогнул и попытался отдёрнуть лапу.

– Т-с-с… – Дамир придержал его и строго посмотрел на мальчишку. – Не пугай пациента, Тимофей Андреевич.

– Ой, – Тимка стушевался и успокаивающе погладил Рыжего по голове. – Прости.

Пёс тут же примирительно лизнул его в ладонь. Дамир улыбнулся и продолжил процедуру.

Ребята ему нравились и совсем не мешались. Арина была рассудительной и не по возрасту серьёзной. Тимофей – отчаянно смелым сорванцом с очень добрым сердечком.

И оба, подобно ему самому, безумно любили зверей.

«Подобно ему самому…»

В какой-то момент Дамир вдруг понял: вот, что незримо витало в воздухе, когда дети появлялись на пороге клиники; вот, что сплеталось в тёплую и прочную эмоциональную связь – ощущение схожести. Он видел в ребятах того мальчика, что четырнадцать лет назад, спрятав от бабушки и неминуемого утопления одного из новорожденных котят кошки Мурышки, сидя на чердаке и глотая злые, бессильные слёзы, поклялся то ли себе, то ли крохотному пушистому комочку у себя за пазухой обязательно стать «врачом для животных» и спасти всех котят, щенков или даже телят, которые будут нуждаться в его помощи… Он видел в Арине и Тимке Ерохиных маленького Дамира Видманова. А они в нём, кажется, нашли единственного взрослого, который их понимал… Тоже довольно редкий зверь в детской реальности.

Однако говорили они отнюдь не только о нуждающихся в лечении и заботе животных.

Тимофей под недовольные фырканья сестры гордо рассказывал, как побил в садике мальчишку, оторвавшего крылья бабочке-капустнице, и показывал, какой бластер смастерил из лазерной указки, изоленты и кухонной зажигалки, в которой закончился газ (Дамир на всякий случай проверил). Арина делилась впечатлениями от прочитанной книжки («Человек-амфибия» Беляева), жаловалась на донимающих её девчонок-одноклассниц… ну и, конечно, понемногу раскрывала Дамиру нехитрые подробности жизни их маленькой семьи.

В своей трёхкомнатной квартире на восьмом этаже соседней с дамировым домом высотки они обитали втроём: Тимка, Арина и, как его для себя окрестил Дамир, Ерохин-старший. У последнего иных кровных родственников, кроме детей, не имелось – детдомовец. А родители бывшей жены наведывались только для того, чтобы поучить непутёвого отца-одиночку уму-разуму и поохать над несчастными сиротками.

– Не люблю их, – проворчала Арина, когда за чаем с печеньем Дамир совершенно случайно выудил из неё рассказ о бабушке с дедушкой. – Не понимаю, почему папа их терпит.

– Потому что, помимо него самого, они – единственные родные вам люди, – вздохнул Дамир и слегка улыбнулся: – Это поведение сильного и очень хорошего человека.

Она прищурилась, внимательно глядя на него:

– Правда так думаешь?

– А зачем мне врать? – удивился он.

Аринка покусала нижнюю губу и вдруг выдала:

– Когда вы подружитесь, будет так здорово!

– Подружимся? – переспросил Дамир, но в это мгновение зазвонил городской телефон и пришлось отвлечься: – Клиника “ЗооЛекарь”, слушаю вас.

– Привет, стажёр, – голос Ерохина-старшего звучал устало. – Скажи, что мои сорванцы у тебя, а?

– У меня, – отозвался Дамир, раздумывая, как ему самому обращаться к собеседнику в свете подобного, покамест одностороннего, панибратства.

– Так и подумал, – Ерохин отчётливо кивнул трубке. – Попридержи их. Я через полчаса за ними зайду, поздно уже. Переоденусь только… как чёрт весь.

Дамира подмывало спросить, где же мил человек так изгваздался, что ему полчаса на переодевание нужно, но скромно промолчал… За что тут же получил резкое:

– Не слышу ответа, стажёр!

– Есть, придержать на полчаса! Так точно, сэр! Будет сделано, сэр! – отчеканил Дамир, сам себе удивляясь, что выдал это вместо посыла обнаглевшего в край товарища в далёкое эротическое… То ли присутствие детей помешало, то ли услышанный несколько минут назад рассказ Арины.

Ерохин-старший хмыкнул и перед тем, как отключиться, добродушно бросил:

– Спасибо. Скоро буду.

– Папа? – спросила Арина, когда Дамир положил трубку.

– Он самый. Командирский у него бас, скажу я вам.

– Папа преступников ловит! – тут же гордо выдал Тимофей.

– Ум-м, стало быть, не ошибся, – задумчиво пробормотал Дамир.

Аринка промолчала, только по-взрослому печально скользнула взглядом сквозь своё отражение в зарешеченном окне, будто пытаясь высмотреть что-то в темноте улицы.

Ерохин-старший тогда пришёл за своими отпрысками гораздо раньше, чем через полчаса. Вид у него был усталый, но собранный.

– Спасибо, что приглядел, – улыбнулся он Дамиру, протягивая руку.

Дамир в извиняющемся жесте поднял ладони, показывая натянутые минуту назад перчатки. Он как раз собирался заняться уборкой в стационаре: дети детьми, а работа должна делаться.

– Мне несложно. Они славные. Помогают больше, чем мешают. Как узнали-то, что они здесь?

Ерохин-старший понимающе убрал руку, а улыбка его стала ещё шире.

– Они мне все уши прожужжали про тебя да зверушек твоих. Предположил, что раз не дома в такое время, значит – здесь.

– Чистая дедукция… – усмехнулся Дамир.

– Па-а-ап, там у Дамирома щенок. Он носок съел, и ему живот резать пришлось. Пойдём посмотрим?! А ещё Рыжий. Это пёс. Мы ему лапу лечили… Пойдём! Ну пойдём, покажу! – Тимка вцепился в отцовское запястье и тянул его к стационару.

Не тут-то было. Отец стоял, будто каменное изваяние, совсем не сдвигаясь с места.

– Нет, сын, – отрезал он. – Не сегодня. Устал я, как тот Рыжий после вашего лечения. И голодный… тоже бы носок съел.

Тимка расстроился, но спорить не стал. Деловито кивнул на прощание Дамиру и, ещё раз бросив полный сожаления взгляд в сторону стационара, пошлёпал к выходу. Аринка нехотя поплелась следом, то и дело оборачиваясь.