– Завели бы им щенка, они бы, может, дома с ним сидели, – зачем-то решил дать непрошеный совет Дамир и тут же мысленно зажмурился, ожидая суровой отповеди и предложения не лезть не в своё дело.

Однако Ерохин-старший только отрицательно качнул головой.

– За ними-то следить некому. Растут как сорняк. Куда нам ещё собаку? – и, направившись к притихшим у двери детям, в последний момент обернулся: – Как там твой Пират? Живой?

Дамир не сдержал смешка. «Твой»? Вот же прохвост!

– Вашими молитвами, – ответил он. – Через недельку-другую прооперируем, совсем красавчик будет.

– Хорошо… – как-то потерянно пробормотал «прохвост». – Денег… Нужно чего?

– Нет уж, спасибо. У нас всё есть.

– Ладно. Но если что…

– Доброй ночи.

С тех пор как-то так повелось, что в дежурства Дамира ребята сидели у него допоздна, а потом Ерохин-старший или заходил без предупреждения, или звонил, чтобы сказать, что задерживается и будет чуть позже… А однажды вовсе попросил проводить ребят домой – на работе незапланированный аврал.

– Сможешь? Или тебе нельзя пост покидать? Если нет, я сейчас Елизавете Сергеевне, соседке, звякну тогда, она придёт…

– Смогу, – вздохнув, перебил его Дамир. – К соседке завести или домой?

– Домой. Спасибо! Телефончик мой запиши на всякий.

Дамир послушно вбил продиктованные цифры в контакты смартфона.

– Ерохин. Андрей, – присовокупил к номеру телефона «непутёвый отец-одиночка» (Что-то правдивое в этом определении всё-таки было!) и потребовал: – Теперь набери-ка меня… Дамиром.

Дамир усмехнулся. Так хитро у него ещё ни один парень номер не стрелял. Однако пошлые гейские шуточки он предпочёл не озвучивать и просто нажал на зелёную кнопку.

– Семьдесят-пятьдесят? Твой? – на всякий случай уточнил Ерохин.

– Видманов. Дамир, – подтвердил он.

– Да знаю я, – хмыкнула трубка ему в ухо. – Записано. Давай тогда. По-быстрому, ладно?

Дамир проводил ребят до квартиры и тяжело вздохнул, когда Аринка на пороге вцепилась ему в запястье:

– Подожди! Сейчас… Мы свет везде включим…

Он стоял в проёме входной двери и наблюдал, как Тимофей, осторожно заглядывая в тёмные комнаты, быстро шарит по стене рукой и, щёлкнув выключателем, с явным облегчением улыбается.

– Тут никого нет, это ваш дом, – придав голосу максимум уверенности, сказал Дамир, когда вся квартира, наконец, была ярко освещена. – Главное: запритесь и никому не открывайте. Отец освободится и сразу примчится.

Аринка кивнула, глядя себе под ноги, и прошептала:

– Была бы у нас собака, мы бы ничего-ничего не боялись.

Дамир не знал, что ответить. Он сам всю жизнь жил без собаки. Истовая религиозность матери сделала несбыточной эту его детскую мечту. Ерохин-старший не желал слышать о звере в доме по иной причине, но отсутствие религиозного фанатизма, увы, никак не влияло на его непреклонность.

– Запирайтесь, – настойчиво повторил Дамир и, когда Арина закрыла дверь, дождался, пока в замке несколько раз повернётся ключ.

«Ребята дома», – набрал он эсэмэску Ерохину и, немного подумав, дописал, решив, что имеет на это полное право: «Одним страшно, свет везде повключали».

Несколько секунд спустя телефон брякнул ответной эсэмэской: «Через час буду. Спс».

– Но Оксанвладимировна! – возмущённо взвыл Дамир.

– Нет, – холодно отрезала Сенотова. – Я уже двадцать пять раз пожалела, что согласилась и на тебя в числе своих дипломников, и на дисплазию локтевого! Тебе нужно было дать зоогигиеническую оценку различных способов содержания собак! Или вовсе характеристику ветеринарной службы в каком-нибудь хозяйстве! И приюты с ветслужбами заставил бы поднапрячься, и мне бы тут не устраивал… запрос на Нобелевскую! Всё! Тормози, Видманов! Мы успешно провели два вида остеотомии локтевой! У тебя куча материала! По наводке твоего любимого Преображенского мы засунули их в одну главу и развернули в практическом разделе главу про остеотомию лучевой! Ты упоминаешь артродез!.. – Дамир открыл рот, но она глухо рыкнула, и он не решился перебить. – Упоминания достаточно! Никакой подглавы! У тебя диплом, а не кандидатская! Вот защитишься здесь и иди в аспирантуру радовать своей гиперактивностью Александра Геннадиевича! А мне не смей так завышать среднюю температуру по стационару! Ты у меня не один, чего бы ты там о себе ни думал! Пру-у-у, Дамир Тахирович! Стоп машина! На твоём фоне Аннушка, наша краснодипломница, и та уже бледная тень…

– Так всё равно же по объёму ещё… – попытался-таки вклиниться он, но Сенотова повысила голос:

– Вот и добавь воды! Слишком хорошо, Видманов, иногда – тоже нехорошо! Займись ухудшением! И чтобы до пятнадцатого мая…

Её прервал телефонный звонок. Она раздражённо схватила трубку:

– ЗооЛекарь! – а пару секунд спустя перевела удивлённый взгляд на Дамира. – Видманов здесь, да. А кто, простите?.. М-м. Секунду, капитан Ерохин. – Она поманила его пальцем: – Дамир Тахирович, вас тут желает слышать чем-то очень встревоженный сотрудник полиции.

– Стажёр! – рявкнула трубка голосом Ерохина-старшего, как только Видманов вопросительно в неё дакнул. – Какого хрена у тебя мобильник выключен? – Дамир торопливо вытащил из кармана свой немолодой самсунг и тихонько выругался: в последнее время телефон стал частенько отрубаться без предупреждения. – Включай давай и… это. Они там ревут вдвоём. Нашли кого-то в посадках. Пса вроде… к дереву привязанного, что ли. Хрен разберёшь сквозь всхлипы. Уходить от него отказываются, с ним там беда какая-то. Добеги, а? Я уже на коне, но минут через тридцать доберусь, не раньше.

– Где именно в посадках?

– У поворота трассы на Затон дорожка асфальтовая вглубь. Сейчас скину тебе Аринкин номер. Добежишь?

– Уже бегу.

Это действительно был пёс. Молодой, почти щенок. Некрупный «дворик» чепрачного окраса. Какое-то двуногое привязало его цепью к дереву. Давно, видимо, привязало. Пёс походил на живой скелет, обтянутый облезлой шкурой, сипел вместо лая, источал на всю округу отвратительный запах разлагающейся плоти и скалил белую от анемии пасть в безумной жажде забрать с собой на тот свет любого двуногого, который ещё хоть раз посмеет к нему приблизиться.

Аринка сидела на бревне метрах в семи от пошатывающегося, но готового к броску пса и плакала. Горько и почти беззвучно. Тимка мрачно топтался рядом с ней, исподлобья глядя на мохнатого узника дерева.

– Что тут у вас?

Дамир подошёл довольно тихо, и настроенные на собаку дети вздрогнули от неожиданности. А в следующую минуту оба бросились к нему и обняли с двух сторон.

– Его привязал кто-то, – всхлипывая, говорила Аринка, – и там цепь… она ему в шею…

– У него там мясо, – бухтел Тимка. – Я отвязать хотел, но он не даётся. Кидается… Зубы такие… Как в кино. В страшном… Как у Чужого, вот!..

– Не укусил? – Дамир похолодел при мысли, что эти «зубы, как у Чужого» могли дотянуться до смелых маленьких ручонок.

– Не успел, – Тимка шмыгнул носом.

– Точно?

Тимофей, отстранившись, с искренней обидой на подобное недоверие показал Дамиру руки. Тот с облегчением вздохнул и, примирительно потрепав его по макушке, опять посмотрел на виновника торжества. Пёс скалился.

– Так. Ладно. Слушаем сюда…

Появление Дамира придало ребятам уверенности и немного успокоило. Они быстро и слаженно взялись выполнять его указания: нашли на стихийной свалке неподалёку пластиковую коробку, достаточно широкую и глубокую для того, чтобы напоить пса. Арина сбегала в ближайший продуктовый магазинчик и принесла бутылку воды…

Дамир тем временем медленно, по широкой дуге обошёл дерево, пытаясь найти конец привязи. То, что с ошейника её так просто не отцепить, он уже понял. Тонкая цепь в результате попыток «Чужого» освободиться намоталась тому на шею и врезалась, вгрызлась в плоть. Снимать этот кошмар нужно под наркозом в операционной…

Искомый конец цепи нашёлся слишком близко к собачьим зубам, чтобы можно было безбоязненно подобраться, предварительно не обезвредив эти самые зубы. Одному не справиться.