Но оказалось, что это не предел. Дыхание стало еще более заметным. А затем еще и еще. Внимание снималось со всех других объектов и устремлялось сюда, к наблюдению за дыханием, делая его все более и более выпуклым. Другие объекты при этом исчезали, как исчезают с экрана окна программ перед автоматической перезагрузкой системы.

Ощущения от тела стремительно таяли, отчего было немного волнительно, но в то же время интересно. Откуда-то была уверенность, что это не опасно, и Сереже снова вспомнился Диснейленд. На этот раз он мчался на надувном круге внутри темной трубы, этот аттракцион назывался “черная дыра”.

Пальцы, кисти, предплечья, локти, стопы, лодыжки, бедра. Возникло краткое ощущение ускоренной перемотки, а затем остался только этот дышащий нос в бархатной объемной темноте. Нос сделал несколько вдохов и выдохов и тоже исчез. И тогда оказалось, что циклы сжатия и расширения продолжаются. Пульсировала сама темнота…

“С возвращением”, – голос Михаила прозвучал неожиданно близко. Сережа чуть подождал и открыл глаза – он по-прежнему сидел на стуле. Было совершенно неясно, сколько прошло времени.

– Ну? Как ощущения?

– Эээ…, – Сережа растерянно огляделся и несколько раз наклонил голову в разные стороны. – Не знаю как сказать. Очень странно. Что это было?

– Демо-тур в некоторые состояния, куда можно попасть с помощью медитации. На медитационных ретритах у людей с хорошей подготовкой обычно уходит несколько дней, чтобы добраться туда, где ты был. Но большинству для этого требуется все-таки три-четыре ретрита, так что доходят немногие. Конверсия, как у вас нынче говорят, низкая, – усмехнулся Михаил.

– А сколько я там был?

– С момента, как мы начали, прошло 15 минут.

– Хм… Интересно

– Еще раз повторю – так бывает не всегда. Это скорее редкость, чем норма. Один из ярких солнечных деньков в обычно хмуром краю.

– Денек реально солнечный. – Я бы еще туда вернулся.

– Не сомневаюсь. Для того этот демо-тур и нужен – заинтересовать. Правда, как ты скоро увидишь, это же будет и преградой.

– Почему?

– Первый раз ты не знаешь, чего ждать, и потому не ждешь ничего. А сейчас ты уже хочешь туда вернуться, и само это желание будет мешать. Но ты не переживай, без демо-тура было бы еще сложнее.

– Я не понял – я смогу повторить это сам?

– Определенно. Хотя и не сразу. У тебя есть все, чтобы дойти туда и пройти гораздо дальше. Однако у тебя есть и то, что мешает даже сделать шаг в этом направлении. Тебе необходимо найти и то и другое.

– Ничего не понял, – засмеялся Сережа. – Я начну делать и буду собирать вопросы. Собственно первый уже есть. Вы в начале сказали, что сейчас здесь такие времена, что книги есть о чем угодно. А что значит “здесь”? За границей разве по-другому?

– Смотря какой границей, – усмехнулся Михаил. – Если за границей этой страны, то, там конечно, все аналогично. А если за границей вот этого всего, – он развел руки и поднял глаза наверх, – то да, по-другому. За границей известного и разумного. Но ты не забегай вперед.

– Непонятно.

– Вот я и говорю – всему свое время. Начинай делать технику – она поведет тебя дальше. Нащупай свой комфортный ритм ежедневный. Хотя бы 20 минут, но каждый день. Лучшие часы – перед рассветом и пару часов после него. Появятся вопросы – пиши, сделаем видео-звонок. Только прежде чем спрашивать меня или искать в интернете, пробуй найти ответ в своей практике.

– Хорошо, – Сережа широко зевнул. – Что-то меня выключает резко.

– Это нормально. Да, и вот еще – в ближайшие дни могут быть необычные сны, смотри их внимательно, можешь даже записать, а вот болтать про них особо не надо. – Михаил посмотрел на телефон. – Мне пора, машина приехала. Ты идешь вниз?

Верхнее освещение на этаже было переведено в приглушенный ночной режим, и в таком свете “скала” посреди офиса выглядела странным, инопланетным объектом. Они молча дошли до лифта и также молча спустились.

Перед входом стоял шоколадный Мерседес S-класса, такие возили топов Вайме. Михаил коротко кивнул Сереже, передал чемодан вышедшему водителю, а сам скрылся за тонированным стеклом. Через полминуты, когда Сережа подходил к пешеходному переходу, Мерседес с ускорением прошуршал мимо и скрылся в вечернем потоке.

Посылка

“Необычный сон”, о котором предупреждал Михаил, случился в первую же ночь. От обычного он отличался невероятной яркостью и реалистичностью переживаний. Если в простых снах присутствовала специфическая фоновая странность, смутно подсказывающая, что это сон, то здесь сомнений не возникало – происходящее было не просто настоящим, а даже более реальным, чем та жизнь, к которой Сережа привык. Впрочем, как он понял наутро, само понятие “реальность” явно требовало если не пересмотра, то более внимательного и глубокого рассмотрения.

Вероятно, именно в силу необычной яркости запомнить сон было легко. Однако Сережа сразу понял, почему Михаил посоветовал ему не болтать об этом. Было вообще неясно, кому такое можно всерьез рассказывать – в его круге подходящих для этого людей точно не было. В лучшем случае посмеются, а в худшем решат, что крыша поехала.

Странности начались сразу после того, как Сережа лег и, как ему показалось, привычным образом заснул. Вместо бессознательного забытья он вдруг ощутил небывалую ясность и яркость.

Казалось, будто он сам стал живым вниманием. Ясным и целостным, воспринимающим все и сразу, а не как набор отдельных каналов. Вспомнилась фраза из детских книжек: “он весь превратился во внимание”. Она передавала суть очень точно, хотя авторы и переводчики использовали ее в совсем других контекстах.

Сережа не сразу понял, что его тело исчезло, а когда понял, то ничуть не смутился и просто отметил этот факт. Каким-то образом он знал, что здесь быть без тела нормально, словно уже бывал тут, причем не раз. Любопытно, что несмотря на отсутствие тела, память о его геометрии сохранилась, словно тело стало невидимым и невесомым.

Пространство, где он оказался, походило на большую комнату, в центре которой он мягко парил. Прямо перед ним на расстоянии нескольких метров так же парило большое облако, которое, без сомнения, было живым. Оно слегка меняло форму и размер, сжимаясь и разжимаясь, как будто дышало. Кроме того, на его поверхности переливался постоянно меняющийся гипнотический узор, который, казалось, жил сам по себе.

Каким-то невыразимым образом было совершенно ясно, что Существо перед ним несоизмеримо старше, сильнее и разумнее него. Никакой угрозы от него Сережа не ощущал, и потому страха не было, только удивление и любопытное возбуждение.

Вокруг него возникли чьи-то невидимые руки. Одна из них мягко прикоснулась к нему в том месте, где у его обычного тела была середина лба. Сережа вдруг понял, что его внимание очень раздергано. Если сравнить его с лучом фонарика, то пятно его света спонтанно прыгало по пространству, совершая хаотичные движения. Стоило ему это понять, как внимание стало стабилизироваться, словно дрожащую руку с фонариком кто-то заботливо поддержал, чтобы она не тряслась. Возникшую стабильность внимания сравнить было не с чем, он никогда не испытывал ничего подобного – все его привычные состояния отсюда казались суетливой бестолковой возней.

Вторая рука мягко дотронулась до центра его живота и, казалось, повернула какой-то невидимый регулятор в глубине его существа. Сережа почувствовал, что он, оказывается, полон напряжений. Таких глубоких, старых и привычных, что давно перестал их замечать. А сейчас он их не только замечал, но видел, как они уменьшаются, будто на каком-то пульте опустили соответствующий рычажок, отвечающий за их интенсивность.

Происходящее выглядело совершенно невероятным, если смотреть на него из московской квартиры, но дело в том, что и московская квартира и сама Москва отсюда выглядели еще более невероятными. Забота, исходившая от Облака, была такой искренней и безусловной, что Сереже вдруг захотелось плакать. Теплый шарик благодарности возник в его груди, и он мысленно протянул его по направлению к облаку.