Впереди показался армейский блокпост: бронетранспортер и несколько солдат во главе с фельдфебелем. Один из них вышел на дорогу и отмахнул рукой, приказывая остановиться.

Ваня снизил ход и украдкой откинул клапан кобуры.

— Ваши документы, куда следуете? — фельдфебель мазнул подозрительным взглядом по машине.

Иван хотел ответить, но вперед влез штурмбанфюрер.

Он ткнул в морду фельду удостоверением и напыщенно зачастил:

— Я из личного штаба рейхсфюрера! Штурмбанфюрер Пауль Шмитц! Немедленно пропустите, я следую с личным поручением от рейхсфюрера к генералу Манштейну! А еще, мы взяли в плен русского диверсанта и везем его в Абвер! Что вам непонятно…

Как назло, Петруха что-то буркнул с заднего сиденья, но Синицына, со всей дури стукнула его прикладом автомата.

Фельдфебель ошарашено перевел взгляд с летчицы на эсэсовца и отмахнул рукой: мол, проезжайте.

Ваня почувствовал, как спина стала вся мокрая.

— Так на чем мы остановились? — Шмитц гордо задрал нос. — Ах да, а не пропустить ли нам по стаканчику? Я же вас просил остановиться…

— Здесь опасно… — едва ворочая языком от напряжения промямлил Ваня. — От русских можно чего хочешь ожидать. Здесь пока еще бродят недобитые коммунисты…

Эсэсовец вздрогнул и быстро согласился:

— Недоразвитые расы коварны, согласен. Но так можно на ходу!

И полез в кофр.

На следующем блокпосту эссэсман повторил выступление с тем же успехом, правда пришлось перебросится парой словечек с служакой-унтером и продемонстрировать мертвецки пьяного Петруху, костерившего фашистов почем зря. А еще, Шмитц попутно выяснил, что Манштейна в Синявино нет.

К вечеру, Шмитц надрался до положения риз и потребовал отвезти его в Салогубовку, где возможно, квартировал командующий немецкой группировкой. А еще, он делал недвусмысленные намеки Соколовой и самому Ивану, называл их образцами мужской красоты, пупсиками и хватал за колени.

Иван с трудом удерживался, чтобы не перерезать ему глотку, но терпел изо всех сил, понимая, что без эсэсмана им придется очень трудно.

К Синявино добрались уже в сумерках. На очередном блокпосту Ваня продемонстрировал Шмитца и заявил, что им приказано отвезти его в ставку.

— Штатская свинья… — гауптман с грубой рожей сплюнул. — Не повезло тебе дружище… — он обратил внимание на Синицыну и поинтересовался: — А мы с тобой не встречались, камрад? Ты не из Гамбурга?

— Разве что на Рипербан, в борделе, герр гауптман! — хохотнула Синицына.

— Свой парень, хоть и на девку похож! — просиял гауптман. — Вот что… через город не надо ехать, в темноте заплутаете. Я дам вам провожатого на мотоцикле, он проведет вас по объездной дороге, а там по прямой, не заблудитесь. Еще час светового времени у вас есть. Но смотрите, лучше переночуйте у меня на посту, здесь полным-полно недобитых русских.

Иван откозырял, сунул немцу позаимствованную у эсэсовца бутылку шнапса и ответил, что постарается успеть.

— Ты хоть сраный эльзасец, но свой парень! — Польщенный гауптман тут же отрядил мотоциклиста показывать дорогу.

Через час Иван благополучно обогнул Синявино, эсэсовец и Петруха спали как сурки, провожающий свалил, а Иван остановился оправиться.

— Спасибо! — Синицына подошла и неожиданно чмокнула Ивана в щеку.

— Тьфу ты… — Ваня перепугано одернул руки от ширинки.

— Не злись… — Варвара улыбнулась. — Я чуть от страха не умерла. Там… — она ткнула пальцем в небо. — Было не так страшно, как сейчас. Но я верила, что ты справишься. Ты молодец!

— Угу… — Ваня хотел нагрубить летчице, но вместо этого виновато пожал плечами и попросил. — Может ты отойдешь?

— А, ну да, — Синицына шарахнулась в сторону и тоже скрылась в кустах. — Мне тоже надо… это… ну ты понял…

— Эй, фасиста… — из «Кюбеля» показалась физиономия Петрухи. — Мой тосе писать хоцесь…

— Давай, алкаш, — Иван помог ему вылезть и развязал руки.

Из кустов появилась Синицына и сразу бросилась к якуту.

— Ой, прости что я тебе ударила! Пожалуйста…

— Уйди сенсина, совсем уйди… — Петруха зло на нее зыркнул и свалил в лес.

— О!!! Мы наконец остановились! — из машины выпал Шмитц и тоже начал оправляться, поливая свои сапоги.

Ваня положил руку на рукоять кинжала, но сразу убрал ее. После того, как эсэсовец изложил суть своей работы, Ваня поклялся себе, что обязательно отправит его на тот свет. Однако штурмбанфюрер мог еще пригодиться.

Немец сделал свое дело, убрался в машину и опять захрапел, Петруху снова оформили в пленные. Иван закурил перед тем как сесть за руль и неожиданно понял, что все получилось не только благодаря ему и эсэсману. Но и благодаря Синицыной. Девчонка вела себя как прирожденная разведчица. А еще, Ваня подметил, что смотрит на нее с неожиданным удовольствием.

Но тут же себя обругал:

— Совсем свихнулся, дуралей.

Было собрался сеть за руль, как впереди по дороге послышался приближающийся звук двигателя, а через несколько секунд показался заляпанный грязью Опель «Блитц».

Увидев жандарма на дороге, водитель остановился сам и, высунувшись из дверцы, осторожно поинтересовался:

— Что-то не так, господин лейтенант?

Ваня про себя чертыхнулся и строго поинтересовался:

— Куда следуешь солдат? Что в кузове?

— В Синявино! Черт бы побрал эти русские названия, — охотно ответил шофер. — В кузове четыре русские девки, пленные. Вроде доктора. И Курт Фогель, для охраны, значит. Приказали сдать в местное отделение абвера. Прятались в лесу, наши при прочесывании наткнулись. Там еще был мужчина с ними, но он отстреливался, пришлось убить.

— Русские девки? Военные врачи? — Ваня чуть не получил разрыв сердца. — Показывай… — потом встал на колесо ногой, приподнялся и увидел в кузове…

Военврача второго ранга Елистратову Варвару Сергеевну.

И Курицыну…

И Хусаинову…

И еще одну незнакомую женщину.

Все они сидели со связанными руками, грязные, со следами побоев на лицах, но живые. А их сторожил краснорожий, расхлябанный ефрейтор с карабином.

Ваня не раздумывал даже секунды. В голове отчаянно билась мысль, что с женщинами все сильно усложниться, но одновременно он понимал, что просто не сможет бросить их.

Приказал охраннику вылезать и сам отошел на пару шагов.

— Что-то не так, господин лейтенант? — краснорожий нагло на него уставился. — Решили сами побаловаться с русскими шлюшками? Так я не против. Только и мне пусть достанется. Хотя они вонючие и грязные как свиньи. Может сначала отмоем?

— Все нормально солдат, — успокаивающе сказал Ваня и влепил ему пулю в голову. Вторая уложила шофера.

— Что вы творите? Я не понял! Да как вы смеете? Это же немецкие солдаты! — из Кюбеля вскинулся эсэсовец.

Вальтер бабахнул третий раз и на одного штурмбанфюрера в распоряжении рейхсфюрера стало меньше.

— Зачем? — Синицына недоуменно уставилась на Ивана. — Зачем ты это сделал?

— Сейчас поймешь, — Ваня запрыгнул в кузов и принялся резать кинжалом путы на врачихах.

Елистратова растерянно прошептала.

— Вы кто? — а потом ахнула и сквозь слезы запричитала: — Ванечка, мой Ванечка! Я знала, знала, что увижу тебя еще!

— Есе много девка, — флегматично заметил Петруха. — Мосет холосо, мосет плохо, моя не снает…

— И что теперь будем делать? — Синицына окинула освобожденных медичек неожиданно недружелюбным взглядом. — Что мы с ними будем делать?

Ваня вздохнул:

— Что будем делать? Придумаем, что делать…

Для того, чтобы ответить на вопрос: что делать, пришлось много думать.

Первым делом Ваня отогнал машины в лес, поручил Варваре и Петрухе накормить медиков, а сам отошел в сторонку, присел на пенек и крепко задумался.

Медицинские работники крепко спутали планы. Сравнительно безопасный вояж с эсэсовцем сменился на…

— На полную жопу он сменился… — зло буркнул Иван себе под нос и развернул карту.