— Не расслабляйся, Алаева, — пригнувшись к парте, тихо произнес Славка, когда у кафедры отвечал другой студент. — Внук ректора в аудитории, поэтому Меленчук ослабил хватку. Не хочет, чтобы к его работе у руководства появились вопросы, — вот и объяснение почти лояльного отношения. Не зря я боялась радоваться раньше времени…

Будто проблем с Меленчуком мне было недостаточно, в коридоре наткнулась на Кайсынова. Подперев плечом стену, он слушал своего друга, стоящего напротив, и не обращал ни на кого внимания. Парни подходили и протягивали им руки, будто кланялись перед царями. Выражали почтение, в то время как им позволяли пресмыкаться. Я старалась держаться за спинами ребят, не смотреть в его сторону.

— Рыжая, — разлетелось по коридору его пренебрежительное обращение.

Все взгляды тут же были обращены в мою сторону. Вот же гадство! Я попробовала двигаться дальше, но это сложно было делать, поскольку движение застопорилось. Надежды на то, что он обратился не ко мне, практически не было. Слишком редкий и яркий у меня цвет волос.

Он остался за моей спиной. Я специально не обернулась, хочет что-то сказать, пусть подойдет. Кайсынова получалось видеть только краем взгляда, он, оттолкнувшись от стены, подошел ко мне сзади. Стоял, ничего не говоря. Я заметила, как расходятся однокурсники. Опустив голову, сбегают. Остались лишь несколько девчонок, с интересом за нами наблюдали, но даже их утянули более понятливые. Это каким взглядом нужно пройтись, чтобы добиться такой реакции с виду здоровых адекватных молодых людей? Вот кто настоящий опасный хищник. Славка прав, не стоит таким людям переходить дорогу, но мне, видимо, уже не повезло.

— У меня есть имя, — тут бы мне умолкнуть, но я продолжила: — Я не собака, чтобы мне давали кличку, — говорила негромко, слышал меня только Кайсынов.

— Мне плевать, как тебя зовут, — опалил он дыханием, наклонившись к самому уху. — По щелчку будешь на задние лапы вскакивать, сука, и отзываться на шлюху…

Злата

Весь день прошел как в тумане. Сидела на парах, успевала записывать лекции за преподавателями, но в голове ничего не откладывалось. Я словно продолжала стоять в том коридоре и выслушивать оскорбления.

Я ушла, не обернувшись. Заставила двигаться парализованное ядовитыми словами тело. В школе часто прилетали девчонкам оскорбления, доставалось и мне, но никогда в них не звучало угрозы. Да и шлюхой меня до этого дня никто не называл. «Монашка» и «Целка» – вот что чаще всего звучало в мой адрес от ребят в школе, которые откуда-то были в курсе личной жизни каждой девчонки. Но тогда я могла за себя постоять, потребовать закрыть рот. Парни просто ржали или ухмылялись, не ввергали меня в ступор тоном своего голоса и темным опасным взглядом. Я не сомневалась, Макар выполнит угрозу. Наши школьные отморозки были милыми и пушистыми, если сравнивать их с Кайсыновым. У них был свой странный кодекс чести, и «хороших» девочек они не трогали. Этот парень был другим. Холодным, жестким, возможно, даже жестоким. Ему не было дела до чужого мнения, имели значение лишь его власть и авторитет. Я каким-то образом пошатнула его авторитет? Вроде нет. Тогда почему он прицепился ко мне?

— Злата, ты сама не своя после того, как тебя остановил этот парень. Его ведь зовут Макар? — в очередной раз попыталась завязать разговор Марфа. — Что он тебе сказал? Поделись, легче станет, — поставила подруга передо мной чашку только что заваренного чая.

— Марфа, я сама разберусь. Не лезь в это, — не знаю откуда, но было стойкое ощущение, что вмешивать в наше противостояние посторонних не стоит. Он не пощадит. Не позволит кому- то заступиться.

Как ей расскажешь, что мне хотелось дать этому нахалу пощечину, но инстинкт самосохранения просто вопил уйти, гордо подняв голову. Наверное, так плохо мне от того, что я проглотила оскорбление, не ответила, позволила лишь короткий осуждающий взгляд, который заставил дергаться желваки на его лице.

Не стала искать его после окончания занятий. Я помнила о предупреждении, но решила им пренебречь. Вряд ли он это так оставит…

— Он тебе предложил… переспать? Да? — заговорила Марфа, выдернув меня из моих невеселых мыслей. — Таким нельзя отказывать, — сама задала вопрос, сама нашла ответ. Раздражало, как она затаила дыхание в ожидании подтверждения ее догадки.

Мне говорить не хотелось. Такой вариант развития событий не стоит отметать. Вряд ли Макар просто сделает меня объектом насмешек, вполне может дойти и до принуждения. Я в такой ситуации никогда не была, даже не знаю, что стоит предпринять. Жаловаться в правоохранительные органы бесполезно, он даже еще ничего не сделал. Да и не думаю, что выйдет из этого толк. Наверняка в полиции его встретят красной ковровой дорожкой. До сих пор перед глазами картина, как он въехал на территорию ВУЗа, как раболепно смотрели в его сторону другие студенты. Мне все равно, почему его так боятся, сдаваться и уступать я не собираюсь, а там посмотрим.

— Злата, я тебе говорила, что нужно соглашаться на посвящение, — на стол грохнулась тарелка с вафлями. — Сейчас бы имели покровителей, и никто бы к тебе не сунулся, — на эту реплики Марфы даже отвечать не стоило.

Подруга с первых дней советует пройти какое-то посвящение и влиться в кружок мажоров. Другими словами, пройти через унижения, чтобы иметь доступ на золотые вечеринки, где можно бесплатно получить алкоголь, запрещенные вещества и кучу проблем в придачу.

— Нужно было сразу соглашаться, пока с отдыха не вернулись авторитеты, — Марфа на эмоциях дернула чашку и расплескала содержимое.

«Авторитеты»! Не университет, а криминальное учреждение.

— Одни сегодня вон появились… столько шуму наделали, — подруга косится на меня, ждет, что я поддержу разговор. — Ты как хочешь, а я соглашусь на посвящение. Подумаешь, выполню их нелепые условия и буду спокойно учиться, это лучше, чем дрожать при виде этого Макара.

— Марфа, у тебя есть гарантия, что такой, как Макар, не тронет тебя только потому, что ты прошла посвящение? — начала с наезда. Это не на нее я так злилась, хотя и на Марфу тоже, остановиться уже не могла. — Я уверена, ему на это будет плевать. А если он сам придумает тебе задания, то ты еще и через унижения пройдешь, а каждая мразь позволит себе тыкать в тебя пальцем, — на эмоциях, не контролируя голос. Просто и так нервы на пределе, а тут рассуждения идиотские от взрослого человека. И вроде неглупая девчонка, а тоже пытается влезть в общество мажоров. Не понимает, что станет лишь объектом насмешек. Не будет она им ровней. — Мне хочется верить, что ты… хорошо подумаешь, прежде чем принять решение, — чуть не сказала «не дура», но вовремя исправилась.

Я сегодня отчетливо поняла: Макару закон не писан. Он не будет обращать внимания на какие-то студенческие правила, которые придумывают старшекурсники. Где гарантия, что он за ними не стоит? Поиздевается, а потом нарушит им же самим установленные порядки.

— Ты как хочешь, а я соглашусь, — с обидой в голосе. Наверное, я перегнула палку. Зря на ней сорвалась. — Можешь и дальше корчить из себя самую умную, посмотрим, какую пользу тебе это принесет. Будешь с отщепенцами общаться. Если Меленчук тебя раньше из ВУЗа не выпрет.

После этих слов стало действительно обидно.

— Посвящение и мажоры проходят, у кого с деньгами туго и взнос заплатить не могут, — будто оправдываясь.

Еще одно странное условие – заплати и живи спокойно. И каждый год сумма взноса в клуб становится выше. В этом году там ставка, если верить Марфе, пять миллионов.

— Ты же говорила, что условия могут быть самыми разными. Были девушки… которых по кругу пускали, — мне даже произносить это было противно, не то что представлять. — А условие – заработать денег, переспав с несколькими парнями? Это же проституция. Ты на такое сможешь пойти? По твоим словам, заднюю дать не получится. Пойдешь на такое? — с вызовом. По натуре я добрый человек, но сейчас во мне будто проснулась вторая – темная сторона. Или ее разбудил один невоспитанный грубиян.