– Спасибо.

Макс устало улыбнулся. Он как раз двинулся в сторону ванной, когда из-за двери показалась Майя.

– Ты должен пролежать не меньше пятнадцати минут, – напомнила она. – Если почувствуешь, что за пятнадцать минут мышцы не расслабились, полежи еще немного.

– Он отключится минут через пять, – встрял Ленни, но его проигнорировали.

– Хорошо, босс, только не прожигай во мне дыру взглядом, – простонал Макс. Он зевнул в изгиб локтя и скрылся в ванной. Щелчок дверного замка так и не раздался.

Ленни пихнул Майю в бок и, наклонившись, заговорщически прошептал:

– Не хочешь пойти помочь ему раздеться?

Щеки девушки покраснели. Эта передружба, тянущаяся вот уже несколько лет, изрядно утомила, но, кажется, не Макса, который из года в год продолжает делать вид, что все в порядке, и те взгляды, которые он и Майя исподтишка бросают друг на друга, являются обязательным элементом настоящей крепкой дружбы. Во всем этом Ленни отведена особая роль: он опускает глаза в пол и тяжело вздыхает, когда его друг обращает любую попытку приглашения на свидание в дружеские посиделки

– Лучше продолжай помогать Катарине, – Майя сонно потянулась. Смущение отхлынуло от ее лица так же быстро, как и завладело им.

– Мы расстались.

– Когда?

– То ли до, то ли после того, как все закончилось между мной и Робби.

Майя замерла на полпути к своей комнате и обернулась через плечо. Ее густые, но аккуратные брови образовали красивый отточенный изгиб.

– Что за Робби?

Ленни отмахнулся.

– Мы с ним всего пару раз виделись.

Ответ Майи был неразборчивым и утонул в зевке. Она отсалютовала ему и скрылась у себя. В отличие от Макса, который неоднократно укоризненно высказывался об образе жизни друга, ей не было дела до количества его партнеров. Ее больше волновала его безопасность: «Не забывай предохраняться», – повторяла она. Строго Майя высказалась на эту тему всего один раз, пару лет назад, когда за один день застала Ленни с двумя разными девушками:

– Мне плевать, насколько свободных отношений ты придерживаешься. Главное, не забывай предупреждать об этом тех, с кем закручиваешь свои интрижки. Очень нехорошо обманывать людей, которым ты нравишься.

Ленни не забывал и никого не обманывал. Он не питал надежд на полноценные отношения сам и не давал почву для их укрепления тем, кому пришелся по вкусу. Был честен в своих эгоистичных порывах и порой ему приходилось чувствовать себя ужасно, понимая, что он оказался чьим-то скелетом в шкафу сексуальных утех. Даже сейчас, оглядываясь назад, парню было тяжело найти ответ на мучающий его вопрос: когда он свернул не туда? Где ему стоило повести себя иначе, чтобы не оказаться в съемной квартире практически на шее своих друзей: без карьеры, без образования, но со звенящей пустотой внутри, на месте которой у нормальных людей разливается трепещущее тепло от пылающей, пусть и не всегда сказочной, любви?

– Все еще поверить не могу, что ты решилась оставить Макса одного.

Ленни продолжал удивляться, пока Майя искала электронный ключ от машины на дне своего рюкзака.

Это был не первый раз, когда их друг переборщил со своим альтруизмом и заболел сам. Вот уже вторые сутки никто и ничто не может заставить его вылезти из постели. Кажется, у него даже пропала надобность в посещении ванной. В таких ситуациях Макс никогда не жаловался на боли, лишь просил оставить его в покое, но тяжесть, с которой он переворачивался на другой бок, всегда была громче любых слов. Его светло-карие глаза будто выцветали, обманчиво худощавое, но сильное тело время от времени сотрясала мелкая дрожь, а вены пугающе выделялись под тонкой оливковой кожей. Это зрелище пугало, но Макс уверял, что через пару дней ему станет лучше. И становилось же, каким бы нездоровым он ни выглядел.

Несмотря на мучения, которые приходится переживать парню, Ленни завидовал тому контролю над силой, который у него есть. Когда Майя высказала свое опасение и уточнила, не задается ли никто вопросом, почему малолетним преступникам, оказавшимся в лазарете, становится легче только в его присутствии, тот развел руками, одарив ее своей теплой улыбкой:

– Я же не дурак. То вытяну немного, когда помогу главному по смене, то невзначай прикоснусь во время процедуры, то загляну через пару минут под дурацким предлогом измерения температуры или давления. А если пациент без сознания, беспокоиться вообще не о чем.

Он говорил об этом так обыденно, так просто, словно происходящее с ним – это абсолютно естественная вещь, самая естественная в этом мире. Ленни похвастаться этим не мог, а ведь прошло больше двух лет с того вечера, когда он вышел из себя и заставил вкусить свой гнев целый район, опустевший на восемь дней. Его ноутбук был единственной вещью, питающейся от электричества, которую не затронула непонятная аномалия. Однако ощущение безграничной силы и чувство контроля Ленни помнил до сих пор и ловил себя на желании вновь испытать их, но и по сей день ему приходилось довольствоваться лишь крошками. Хуже, пожалуй, было только Майе, которая время от времени просто открещивалась от всей этой чертовщины и отказывалась принимать факт наличия у себя странных способностей.

– Я думаю, Максу действительно нужно побыть одному, – пробормотала она, поставив рюкзак на капот старенького, но еще вполне рабочего электромобиля первого поколения Б-класса, – знаешь, чтобы не сдерживаться. Возможно, ему нужно даже поплакать от боли, покричать. Он знает, что мы все видим, но продолжает закрываться от нас. Идиот.

– Он всегда делает это, когда ему плохо. Мы уже не сможем ничего изменить.

Это был бессмысленный разговор, который не нуждался в продолжении, и Ленни решил сменить тему.

– Мы точно все купили?

Майя кивнула. Несколько пакетов, набитых до отказа, стояло возле их ног. Раз в пару месяцев они втроем выбирались в торговый центр и совершали глобальную закупку, иногда забегали и на третий этаж, чтобы посетить 5D-кинотеатр или взять в парке на прокат ролики и оставить на теле несколько ссадин и синяков после неудачных падений на гладкий асфальт. Веселиться, пока Макс страдает, Ленни и Майе показалось неправильным, поэтому сегодня никто из них даже не заикнулся об этом.

– Нашла!

Они начали загружать покупки в багажник, не забыв постелить под них несколько слоев бумажных полотенец. Несмотря на прохладу, царившую на паркинге, замороженные куриные головы, купленные бездомным кошкам, начали подтекать. Сухого льда, который обычно кладут на дно пакетов, в этот раз на них не хватило, а Ленни так привык каждый раз забывать о них и обжигаться.

Майя одновременно с ним потянулась за крупами и коснулась его пальцев. На мгновение ее тело зашлось в мелкой дрожи и замерло, ясный осмысленный взгляд тут же остекленел.

– Эй, все хорошо?

Ленни всмотрелся в лицо подруги и вновь почувствовал то самое волнение, к которому еще не успел привыкнуть. Майя остолбенела всего на несколько секунд, но в них таилось слишком многое, о чем хотелось поскорее узнать.

– Что ты видела?

Подруга сглотнула. Она поморщилась, как от зубной боли, и мотнула головой, прогоняя остатки оцепенения, растерла ладонями лицо и перешла на сдавленный шепот:

– На тебя напало нечто. – Ленни замер. – Силуэтом оно было похоже на человека, но не было им. Я ничего не успела рассмотреть, в этот раз видение было черно-белым.

– А обычно твои видения – цветные?

– Они всегда были цветными, – Майя начала озираться по сторонам. Ее взгляд остановился на выезде с паркинга. – Давай валить отсюда.

Впервые подруга обнаружила свою силу в тот же вечер, что и Ленни, который выбежал из своего дома в такой спешке, что забыл телефон. Он, запыхавшись, как раз собирался постучать в дверь, когда та открылась. В полной тишине друзья смотрели друг на друга несколько секунд, пока Майя не сказала: «Я знаю. Не понимаю, как, но я это видела, – она отошла вглубь коридора, предлагая зайти внутрь. – Только тихо, Дэмиан только что уснул». Тогда они провели целую ночь, размышляя о произошедшем и стараясь не вслушиваться в нарастающую за окном панику, которая стремительно передавалась от одного обесточенного дома к другому и обратно к начавшим успокаиваться соседям. В ту ночь Майя была воодушевлена как никогда, представляла все катастрофы и несчастные случаи, которые сможет предотвратить, но уже меньше, чем через год, она решила, что не хочет даже слышать о том, что на что-то способна. И вот теперь, когда нечто внутри нее снова заставило с головой окунуться в необъяснимое, ее грудь тяжело вздымалась от волнения и тревоги.