Оттащив трупы в темноту, я накинул на себя шкуры убитых. На пояс повесил трофейную кривую саблю, а кинжал заткнул за пояс. Осторожно ступая средь бесконечных рядов шатров, я прислушался. Лагерь спал. Длительная битва вымотала кочевников. Не слышно даже стона раненых, не удивлюсь, если их добили.

Куда дальше? Я остановился, нащупав под одеждой амулет провидца. Сжав зеленый камень, я мысленно представил энергию Темных. Изумрудный свет просочился сквозь сжатые пальцы. Я почувствовал мертвый холод, повеявший откуда-то из глубины лагеря. Я побрел на его источник, пока не наткнулся на шатер из черного шелка. Вот она, обитель абсолютного зла...

Я осторожно рассек полотно шатра и, раздвинув ткань, скользнул внутрь. Свет масляных ламп робко освещал пространство внутри. Посреди шатра растянулась огромная лежанка из свежесрубленных стволов деревьев. На лежанке спал великан, облаченный в шелковые одежды. Темный алькиец! Его фигура без доспехов показалась до боли знакомой. Фиморры здесь не было... Я стиснул рукоять кинжала; если Коготь дьявола способен забирать жизни темных, значит и для алькийца он смертелен. Затаив дыхание, я приблизился к великану. Я занес кинжал над его сердцем, но глянув на его лицо, в ужасе отшатнулся, чуть не вскрикнув. Как такое возможно?! Это происки Фиморры?! Этого не может быть!.. Это было лицо мертвеца с иссохшей посеревшей кожей и синюшными губами, но это лицо я узнал сразу!..

Глава 30

Полог шатра зашуршал, я вздрогнул и оглянулся. Предо мной стояла Лана. На секунду я опешил, не зная на кого броситься первым, но Лана, указав пальцем на алькийца, проговорила:

— Убей его...

— Ты не боишься, что он тебя услышит? — прошептал я.

— Он лишил себя слуха много лет назад, чтобы предсмертные крики жертв не докучали ему.

— Почему ты хочешь, чтобы он умер? Он служит тебе...

— Ты ошибаешься, я служу ему... Все, что происходит — это воля алькийца, твоя воля...

— Почему у него мое лицо?! Мое тело?!

— Потому, что это ты...

— Если я его убью, я умру?

— Не знаю...

Я осторожно приблизился к великану, стараясь не смотреть ему в лицо, но взгляд невольно скользнул к его голове. Ужас вновь пронзил сознание. Это был действительно я — в мертвенно-сером лице, испещренным пороками и шрамами прошлых убийств, явственно различались мои черты. Лишь вместо духа волка я почувствовал от него запах тлена и смерти. Его грудь не вздымалась, он не дышал, мертвые не дышат... Обхватив рукоять обсидианового кинжала обоими руками, и собравшись с духом, я что есть силы ударил его в сердце. Клинок вошел по самую рукоять. Я охнул и отшатнулся, почувствовав дикую боль в своем сердце. Алькиец рыкнул и вскочил, но тут же рухнул мне под ноги. Его тело вдруг скукожилось, уменьшаясь в размерах до обычного человека. Кожа сморщилась и стала рассыпаться. Тлен съедал его тело. И через несколько мгновений алькиец обратился в прах.

Я тяжело дышал, дикая боль в сердце постепенно отпустила, багровая пелена перед глазами растаяла, я жив...

— Ты все правильно сделал, Сергей... — Лана улыбнулась и подняла из горстки праха обсидиановый кинжал.

— Как такое возможно?! Я — Темный алькиец?!

— Это уже был не ты...

— Почему ты сама не убила алькийца?

— Я не могу, темный не может убить темного, а ты можешь... Ты так и не стал одним из нас. Твоя светлая сторона подчинила себе ликана...

— Теперь я должен убить тебя... Чтобы обезопасить навсегда королевства... Отдай мне кинжал.

— В этом нет нужды, теперь я свободна от воли Темного рыцаря, я не причиню вреда людям.

— Почему я стал им?! Расскажи мне…

— Много десятилетий назад, когда началась эпоха охоты на Фиморр, я укрылась в лесу. Долгие годы я жила в одиночестве в лесной хижине. Мне было больно и горько проводить остаток своих дней отшельницей. Тогда я стала изучать древнюю магию перемещения в пространстве, чтобы найти мир, где меня не будут притеснять и пытаться убить. После многочисленных неудач мне наконец удалось переместиться в другой мир. В тот самый, откуда ты родом... Я встретила там тебя и полюбила. Но мысли о родине не давали мне покоя. Я убедила тебя вернуться со мной сюда, в мой мир. Несколько лет мы прожили в глуши в заброшенной хижине, скрываясь от людского глаза. Шли годы и тебя начали беспокоить мысли о старости, ведь Фиморры живут тысячу лет. Ты убедил меня наложить на тебя заклинание, дать силу и бессмертие темных. Но оказалось, что за бессмертие надо платить. Твоя Темная сторона завладела тобой. Ты стал бесчувственным и жестоким. Твоя Сила росла, тело увеличилось в размерах, наполнившись демонической статью великана. Я стала тебе не нужна... Ты чувствовал свою мощь и потребность применить ее... Ты покинул меня, скитаясь по земле, убивая людей и сжигая деревни... Люди нарекли тебя Темным алькийцем. Я горько пожалела, что превратила тебя в чудовище... Я нашла тебя и убила в одной из деревень, когда ты пытался сжечь поселение. Оплакивая, я похоронила тебя в глубокой пещере близ сожженной тобой деревни. Но спустя несколько недель ты восстал. Нельзя убить то, что и так мертво, моя магия лишь погрузила тебя на время в мертвый сон. Ты вернулся за мной в лесную хижину и подчинил себе. Я больше не могла причинить тебе вреда, закон Темного равновесия требовал от меня искупления своей вины... Искупления в услужении Темному алькийцу. Но я не могла так больше жить. Я сбежала в твой мир и встретила тебя там вновь, тебя такого, каким ты был раньше. Равновесие вселенной восполнило потерю, и другой ты снова жил в своем мире. Но ты даже не узнал меня... Я решила тебя убить. Я верила, что если ты умрешь, то умрет и второй ты — Темный алькиец. Но ты сумел выжить, и вот теперь ты здесь.

— Не может быть! Я не мог стать таким!.. — воскликнул я, обхватив голову руками.

— Прости... Это была моя вина... Мне пора...

— Уведи свое войско!

— Варги без воли алькийца лишь горстка дикарей. Чары пали. Уже утром их племена перегрызутся меж собой и поубивают друг друга, а оставшиеся в живых уйдут за Долину Теней. Прощай, Сергей...

Лана сняла с пояса мешочек и что-то высыпала себе на ладонь. Она взмахнула рукой, осыпав себя горстью красного порошка, и растворилась в его облаке...

***

Я покинул лагерь варгов, забросав его пылающими головешками от дозорного костра. Несколько шатров пыхнули, наполняя воздух запахом паленой шкуры. Пламя красной змейкой побежало вглубь стойбища. В лагере началась беготня. Я больше не чувствовал энергии темных позади себя, это были всего лишь дикари. Они лишились магической одержимости, и дисциплина тут же покинула их. Варги в суматохе топтали друг друга, и в конце концов в стойбище завязалась драка.

Но доносившиеся крики меня уже не беспокоили. Я брел навстречу занимающейся заре, протягивающей долине свои теплые лучи — лучи надежды. Я брел навстречу новому миру, новой жизни, новому себе...

Породив Темного алькийца, я чуть не погубил целый мир! Но я же его и спас... Пророчество сбылось — избранный с головой волка и сердцем человека уничтожил зло... Зло, которое таилось не в Фиморре, а в самом себе. Но я унесу эту тайну с собой в могилу... Никто и никогда не узнает, кем был на самом деле Темный алькиец. Это мой постыдный грех, который я исправил... И мой долг — оберегать этот мир от любых посягательств, потому что я виноват перед ним, потому что здесь я обрел истинного себя, себя настоящего, хотя и наполовину темного...

Вернувшись в Астрабан, я отправил разведчиков в Даромир, узнать о его судьбе. Тысячная армия варгов, оставшаяся там, лишившись предводителя, должна была покинуть город. Нажива для дикарей — скот и зерно. В Даромире нет ни того, ни другого. Если верить Лане, варвары сбегут из города, погрязнув в межплеменных междоусобицах. Еще один отряд я отправил в Ксилон за Даяной.

После пожара в стойбище дикари покинули долину Астрабана к полудню, разбившись на отдельные враждующие племена. Я больше не видел в них угрозы и не стал преследовать. Люпус насытился кровью.