2. Роберт был намного старше девушки, из-за чего последняя опасалась осуждения со стороны окружающих. Младшей сестре рассказывать об этом было не обязательно, а коллегам знать лишние факты, просто не к чему. Вдруг, их отношение к ней изменится?

Последний факт был почему-то известен Оливеру, но тот не выдавал официантку и не говорил о том, что был в курсе всех событий.

На днях моя младшая сестра обмолвилась словечком о выставке, которую собирался организовать центр по культурной деятельности и делам с молодежью, приглашая поучаствовать в специальном мероприятие и ребят из группы поддержки различных лечебных учреждений. Дана располагала большим портфолио работ, и я всячески поощряла её желание присоединиться к предстоящему событию.

«Каждый человек должен иметь право на то, чтобы выразить себя даже если у него имеются особенные проблемы». Так гласила надпись на буклетике центра.

– Кто выпускает эти буклеты? – действительно заинтересованно спросила я, рассматривая брошюру со всех сторон.

– Говорят, что женщина по имени Лассе. Она там дольше всех в этой поддержке тусуется и сотрудничает с данным центром.

– Лассо?

– Лассе. Она гиперпозитивный человек и постоянно говорит ободрениями.

– Как с табличек?

– «Знайте, что после дождя всегда выходит радуга, так и вы будьте этой радугой посреди ваших невзгод».

– Я бы точно сбежала, куда подальше.

– Лассе считает, что нам всем не хватает оптимизма.

– Понимаю. Так какие работы покажешь на выставке? И как это вообще будет проходить, я что-то не услышала?

– Она называется «То, чем мы дышим» и будет проходить в начале апреля.

– Будешь рисовать воздух? – знаю, это ни капельки не было смешно. Простите.

– Не в прямом же смысле этого слова. Надо изобразить, что дорого нашему сердцу: семью, какие-то вещи, любимые игрушки, что угодно. То, что нравится.

– А тебе?

– Посмотри, там разное есть.

Сестра передала мне папку, перевязанную лентой, в которой лежали её работы формата А2.

– Очень большие.

– Я старалась.

– А какого числа будет выставка?

– В конце апреля в последнее воскресенье должно быть.

Перебирая лист за листом, я осознавала, что Дана изображает на бумаге свои видения. Там были нарисованы разные животные: олень с тремя внеземными глазами, бурый медведь с двумя головами, рычащий прямо на меня с листа, огромный волк похожий на оборотня, стоящий на задних лапах посреди туманного поля.

– Ты хочешь сказать, что этим ты дышишь?

– Это то, что я вижу. Это со мной каждый день. Рик сказал, что арт-терапия – это хорошее средство, чтобы облегчить последствия болезни в моем случае.

– Я думала, на такую тему обычно рисуют красивые места или любимые вещи.

– Посмотри дальше.

За яркими угольными рисунками, последовали портреты моего коллеги – бармена: в анфас, в профиль и в три четверти. Одна работа, вторая и даже третья была посвящена ему. Я начала засматриваться на него и мне казалось, что молодой человек смотрит прямо мне в душу. Она выбрала уголь для его изображения. Используя правильно приемы светотени, его глаза словно светились на плотной бумаге. Она действительно хорошо его изобразила. Именно таким образом на плечи спадают его волосы, именно так он поднимает бровь, когда удивляется, и даже именно так приподнимает уголки губ, когда пытается сдержать уже рвущуюся наружу улыбку.

– Ты нарисовала Киру?

– Да.

– Не слишком ли много для одного человека?

– Я хочу, чтобы он знал, что я чувствую к нему.

– Вы же не встречаетесь, так?

– Пока нет. Но мы нравимся друг другу и это очевидно.

– Я просто предупреждаю, что другие люди увидят его портреты и будут знать об этом.

– Ну и пусть.

– А если он не чувствует к тебе того же, что и ты?

– Это ещё как понимать?

– Просто нужно смотреть на всё с разных сторон. Хорошо, если Кира оценит, но он может и не оценить.

– Тебе надо сейчас мне настроение испортить?

– Ладно, я замолкаю. Прости.

Последние работы в папке были посвящены озеру, на которое совсем недавно водила меня Николь. Пейзажи с разных ракурсов, но красота водной глади была безупречна, как и дремучий лес на заднем фоне. Изображения были похоже на старинные гравюры или иллюстрации из средневековых книг.

– Ты, кстати, не знаешь, как называется это озеро? – спросила я младшую сестру, показывая ей заинтересованное меня место.

– Оно безымянное. Даже на картах никак не обозначается. Но я знаю, что у него плохая репутация. Мне что-то Кира рассказывал про это.

– А в интернете есть какая-либо информация на это счет?

– Не смотрела, но ты можешь поискать.

Позже я залезла в браузер и набрала своё местоположение, однако про озеро никакой подробной информации не было, точнее не было вообще ничего. Обычный незаметный водоем, потерянный в лесах.

В среду в свой первый выходной, я обнаружила рассыпанные таблетки клоназепама на кухонном столе, как будто банка взорвалась и высыпала наружу всё своё содержимое. Даны рядом нигде не было.

– Что тут произошло? – тетя Елена вошла на кухню вся заспанная с ещё не расчесанными волосами.

– По-моему, кошка обронила лекарства Даны. Я приберу тут всё.

– Я думала, у неё что-то случилось.

– Она обычно всё аккуратно складывает, на неё не похоже. Она сейчас в норме.

– С группой поддержки разобрались?

– Дана сходила туда и вроде как ей нравится. Там витает творческая атмосфера, как я слышала. А ты выспалась?

– Чувствую себя разбито. Заварю себе кофе и пойду ещё полежу.

– Много работы было ночью?

– Не спрашивай меня. Люди как будто сами специально себя калечат, а ты давай лечи их, пожалуйста.

Остальную половину дня я прокрастинировала около своего самодельного алтаря, изучая карту города. Недалеко от собора Святой Екатерины, я обнаружила местную маленькую библиотеку, копицентр, магазин бытовой техники и электроники, а также рынок овощей и фруктов. По большей мере, как я уменьшала карту, зданий становилось всё больше и больше, поэтому сил запоминать всю специфику городка у меня не осталось и я, накинув, верхнюю одежду, взяла с собой паспорт и отправилась записываться в обитель знаний и науки.

В церкви в этот день поминались мученик Одран, Юлиан, Публий, мученица И Женьмей (Лукии) и другие. Последняя была обезглавлена римским военачальником. Читать такие истории было всегда для меня непросто, учитывая то, как тяжело люди страдали за Христа в своё время. Они умерли за него, но не отреклись от собственной веры.

По дороге я купила пару хризантем в цветочном магазине и завернула на кладбище для того, чтобы возложить их на могиле одного своего близкого человека. Да, правильно. В этом городке спал мой отец. Патрик Экман. Вот уже как пять лет он отдыхает здесь, не ведая забот. Иногда я говорю с ним, когда сижу рядом. Рассказываю о своих проблемах и мне кажется, что он слышит меня. Время от времени отвечает, даря мне легкий ветерок, что играется с моими длинными волосами.

Его могила находится вдалеке от остальных. Здесь много свободного места. Растут сосны, прикрывая своими ветвистыми руками кладбище. Надсмотрщик внимательно наблюдает за мной, но я не обращаю на него никакого внимания.

Между тем, мне хочется оставаться сидеть с отцом больше, чем я могу. У меня нет столько времени, чтобы поведать ему о всём, что меня волнует, но надеюсь, что сейчас он находится с Господом на небесах.

Я выхожу с кладбища и возвращаюсь на свой старый маршрут. В небольшом сером здании в два этажа располагалась центральная библиотека. По ощущениям, его не ремонтировали с тех пор, как городок пережил свое основание. Признаюсь, я немного страдала от нехватки общения в подростковые годы, но честно сказать, сейчас мне всегда лучше было находиться одной в окружение книг. Да, со мной всю жизнь бок о бок шла Дана, но с того времени, как ей поставили диагноз, я стала проводить время в гордом одиночестве.