И вот теперь возникла эта новая проблема.

– Я полагаю, Моран напечатает все, что угодно, лишь бы забросать Датча грязью, – сказал Стайлз. – У него личные счеты с Холландом, и счеты немалые. Его отец пострадал от несчастного случая на лесоповале, и ему даже не выплатили полноценной компенсации. Отец озлобился, стал скандалистом; в конце концов мать Морана бросила его и малолетнего сына. Более того, как выясняется, она стала любовницей Датча Холланда, жила в Портленде и ни разу не навестила сына, пока он рос в убогой трущобе наедине с пьяницей-отцом.

– Сукин сын! – пробормотал Уэстон, вспомнив о своем собственном столкновении с Датчем Холландом. Мысленным взором он видел веснушчатую спину Датча, ритмично вздымающуюся и опадающую на старинном одеяле, и ноги Микки, обхватившие его, пока они спаривались как скоты.

– Пока это все, что у меня есть.

– Продолжайте искать! – приказал Уэстон, все еще не пришедший в себя после ошеломляющей новости. Что ж, по крайней мере, Стайлз вроде бы не пытается его надуть, и на том спасибо.

– Я буду искать. И прежде всего постараюсь что-нибудь выяснить насчет той ночи, когда умер Харли Таггерт. – Стайлз посмотрел ему прямо в глаза, и впервые за все время в его твердом, как кремень, взгляде промелькнуло что-то личное. – Я согласен с Мораном: что-то тут не вяжется.

Это была опасная почва. По мнению Уэстона, чем меньше люди будут копаться в событиях той ночи, когда Харли получил свое, тем лучше. Но возразить он не успел – Стайлз сунул руку в карман куртки и вытащил бумаги: копию полицейского отчета и фотографию пистолета.

– Моран прямо зациклился на этой улике, – сказал он, протягивая бумаги Уэстону. – Что вы об этом думаете?

Уэстон просмотрел бумаги.

– Понятия не имею.

– Пистолет был найден недалеко от тела.

– Знаю, но полиция решила, что он не имеет отношения к происшествию.

– И все-таки это странно, вам не кажется?

«Знал бы ты, насколько странно», – подумал Уэстон, выхватив документы из рук Стайлза. Ему было неприятно напоминание о пистолете его матери, найденном на месте преступления. В свое время никто не признал дамский пистолетик своим, он нигде не был зарегистрирован, но все в семье Таггерт знали, что именно эта игрушка пропала из ящика комода Микки Таггерт несколько недель назад.

– Пожалуй, да, – сказал Уэстон, стараясь, чтобы его голос звучал беспечно. – Это довольно странно.

– Вы хотите сказать, что Шон был рожден от Харли Таггерта? – возмутился Датч.

Его лицо побагровело, сигара так и ездила в зубах; он мрачно смотрел на Денвера Стайлза, сидя напротив него в баре отеля «Данверз», самом известном в Портленде.

– Возможно. Я еще не сравнивал группы крови.

– Господи Иисусе! И сколько времени это займет?

– Немного. Пару дней, не больше. Возможно, результат будет известен уже завтра.

– Зачем Клер было лгать?

– Об этом вам придется спросить у нее самой, – ответил Стайлз.

Он так и не притронулся к своему кофе с коньяком, а Датч тем временем уже приканчивал вторую порцию спиртного.

– Так, значит, той ночью, когда Таггерт утоп, он уже знал о ребенке?

Стайлз пожал плечами:

– Ответ на этот вопрос знает только Клер. Датч залпом осушил стакан.

– Полагаю, это не самые худшие новости, – заметил он хмуро, – но радоваться тоже нечему. Люди рассчитывают, что я буду баллотироваться. Я не могу допустить, чтоб какой-нибудь старый скандал всплыл в ходе избирательной кампании. Вы должны докопаться до сути этой истории с Таггертом, Стайлз! Причем раньше, чем до нее доберется мой оппонент или Моран. Главное, если бы мы знали, с чем нам придется столкнуться! Но если мы этого не знаем, и...

Черт, об этом лучше не думать. Просто выясните поскорее, что произошло той ночью.

– Выясню, – пообещал Стайлз.

Он был твердо намерен сдержать слово, хотя его собственные планы были весьма далеки от планов Бенедикта Холланда.

По окончании рабочего дня в пятницу Миранда отправилась прямо на стройплощадку, предназначенную для возведения второй очереди курорта «Камень Иллахи». Секретарь ее отца в Портленде сообщил ей, что Датч собирается лично наблюдать за работами в течение всех выходных, а Миранда хотела поговорить с ним как можно скорее. Причем поговорить не по телефону, поскольку речь должна была пойти о Денвере Стайлзе.

Этот человек действовал ей на нервы. Четыре раза он заглядывал к ней на работу и домой, и всякий раз в его присутствии она едва не доходила до нервного срыва. И дело было не столько в задаваемых им вопросах, сколько в самом Стайлзе. Задумчивый, угрюмый, мгновенно переходящий от любезности к жестокости, он наводил на нее ужас. Миранда всегда гордилась своим умением хладнокровно оценивать любую ситуацию; ни изворотливый адвокат, ни враждебно настроенный свидетель, ни самый грозный из подозреваемых не могли ее запугать. А этот человек заставлял ее запинаться, оправдываться и путаться в собственных показаниях.

– Возьми себя в руки! – приказала она себе, проезжая через открытые настежь ворота в сетчатой изгороди, окружавшей стройплощадку.

Пыль летела из-под колес и оседала на ветровом стекле «Вольво», воздух был сух, в нем не чувствовалось привычного влажного привкуса океана. Несколько самосвалов окружали место, предназначенное для рытья котлована, ожидая своей очереди. «Кадиллак» Датча был зажат между полуторатонным грузовиком и чьим-то видавшим виды фургоном.

Самого Датча в машине не было, но Миранда приметила его почти сразу.

Жуя во рту недокуренную сигару, он стоял в группе рабочих перед бульдозером, пыхтящим на холостом ходу и через правильные промежутки времени выплевывающим в разгоряченный летний воздух облачка черного дыма. Вид у мужчин был озабоченный и мрачный, все разговаривали, понизив голос, и Миранду охватило скверное предчувствие. Выйдя из машины, она услыхала вдали вой сирены. Он приближался, становился все громче, и Миранда поняла, что скоро прибудет полиция. Охваченная растущей тревогой, она торопливо двинулась вперед прямо по грязи. В чем дело? Производственная травма? Несчастный случай?

По мере приближения к группе мужчин до нее стали долетать обрывки разговора:

– ...неизвестно, сколько лет тут пролежал, – говорил громадный, похожий на медведя мужчина в каске и комбинезоне с нагрудником.

– Да кто ж он такой, черт побери? – спросил другой рабочий, щуплый, с коротко остриженными волосами, в очках без оправы.

– Вроде в последнее время никто не пропадал, насколько я знаю, – откликнулся «медведь».

О чем они говорят? О ком?

– Никогда ничего подобного не видел, – пробормотал Датч, попыхивая своей короткой сигарой и глядя под ноги – в то место, где бульдозер выхватил крупный пласт почвы.

– Думаете, при нем есть документы?

Прямо за спиной у Миранды оглушительно завыла сирена. Она оглянулась на ходу и увидела, как патрульная машина резко затормозила рядом с ее «Вольво». Из машины вылезли два помощника шерифа и с решительным видом поспешили к месту происшествия. Миранда подошла к отцу и заглянула в зияющую в земле яму. Там – среди свежих комьев глины, камней и мусора – лежало тело. Практически голый скелет, хотя кое-где на костях еще сохранились обрывки одежды.

Миранда почувствовала, как к горлу подкатывает дурнота, и испугалась, что сейчас упадет в обморок.

– О боже, – прошептала она. Отец наконец заметил ее.

– Ранда, что ты тут делаешь? Ты должна быть...

– Мне уже приходилось видеть мертвые тела! – огрызнулась она, хотя вид именно этого почти полностью разложившегося тела чем-то ее смущал. Еще неясное, едва оформившееся подозрение зародилось у нее в душе. И тут к яме подошли представители закона.

– Так, что тут у нас? Господи, вы только посмотрите! – воскликнул один из помощников шерифа.

– Давайте огородим место, – сказал второй. – Здесь ничего нельзя трогать. – Он оглядел бульдозер, словно некое дьявольское орудие, затем окинул взглядом небольшую толпу. – Судебный эксперт должен тут все осмотреть. Ничего не трогайте.