Он коротко и грубо рассмеялся.

– О нет, ничего я не перепутал. Разве она тебе не сказала? Она перестала со мной встречаться, потому что всякий раз, как я прикасался к ней, целовал ее, занимался с ней любовью, я думал о тебе. Я никогда не хотел Тессу. Никогда. Она была нужна мне, просто чтобы заполнить пустоту.

Комната закружилась перед глазами Миранды. Она ударила его, попыталась вырваться, но Уэстон был сильнее ее, его тело, натренированное годами спортивных занятий, легко блокировало все ее усилия, и чем больше она боролась, тем настойчивее он становился.

– Пусти меня, ублюдок, не смей...

В следующую секунду Миранда почувствовала на своих губах его твердые, горячие, настойчивые губы. Запах виски вызывал у нее тошноту. Она отчаянно боролась, но Уэстон прижал ее руки к телу, и она не могла размахнуться, чтобы ударить его как следует. Она брыкалась, но он ловко уклонялся. Она открыла рот, чтобы закричать, а он воспользовался этим и просунул язык между ее зубами. И тогда Миранда изо всех сил укусила его.

Уэстон толкнул ее с такой силой, что она больно ударилась бедром об угол его письменного стола.

– Ах ты, сучка! Признайся, ты же хочешь меня! Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя!

– Нет.

Уэстон снова схватил ее и прижал к себе. Она чувствовала животом его мощную эрекцию, комната кружилась, в воздухе висел тяжелый дух – запах похоти, животного голода. Миранда не понимала, что его так заводит, но с ужасом сознавала, что он не остановится, пока силой не навяжет ей свою волю – свое тело.

Она продолжала отчаянно сопротивляться, но Уэстон налег на нее всем своим весом и повалил на стол.

Его лицо, нависшее над ней, было страшно – кожа побагровела, глаза налились кровью. Одной рукой он сумел перехватить оба ее запястья и сжал их, как стальным обручем.

– Я знал, что ты будешь драться. У тебя душа бойца.

– Пусти меня!

Миранда закричала так, что услыхали бы и мертвые, но ее крик эхом отразился от стены маленькой комнаты, а Уэстон снова навалился на нее всем телом. Ее мутило от его пьяного дыхания.

– Что ты такое говоришь, детка? Сперва я собираюсь тобой попользоваться. Снова, и снова, и снова. Много-много раз. Если ты давала этому голодранцу Райли, можешь угостить и меня.

Свободной рукой он расстегнул ширинку, и Миранда поняла, что его уже не остановить.

– Не делай этого, Уэстон! – воскликнула она, ненавидя себя за то, что в ее голосе прозвучала нотка мольбы.

Уэстон дернул ее за юбку с такой силой, что шов лопнул. Торжество горело в его глазах, когда он навалился на нее, распластав на столе.

– Так, детка! – прохрипел он, тяжело дыша и обливаясь потом. – Теперь посмотрим, что там у тебя есть.

Сердце Клер стучало как барабан, руки были ледяные. Закусив губу, она стояла на пирсе рядом с яхтой Таггертов и ждала Харли. В руке у нее было зажато обручальное кольцо, и бриллиант насмешливо подмигивал ей при свете звезд.

Господи, что она делает? Собирается разорвать помолвку с Харли, с самым замечательным парнем на свете, и все только потому, что какая-то дурацкая химическая реакция толкает ее к Кейну Морану! А где же все твои обещания, твои клятвы, данные себе и Харли, твои яростные споры со всеми членами семьи?

Закрыв глаза, Клер прислонилась к поручню и услыхала тихое поскрипывание буя, качающегося на волнах. Ведь Кейн уезжает, уходит в армию, его ждут дальние страны, возможно, она никогда его больше не увидит! И все же Клер была убеждена, что не будет счастлива с парнем, которого всего месяц назад клялась любить вечно. В конце концов, Харли тоже не был ей верен. Как ни горько это признавать, он так и не сумел окончательно порвать с Кендалл и продолжал встречаться с ней.

Тяжело вздохнув, она набрала полные легкие соленого воздуха и запрокинула голову к темному небу, по которому беспокойно двигались грозовые облака. У соседнего причала стояла шикарная яхта, и на ней полным ходом шла шумная вечеринка, звучали громкие, полупьяные голоса, слышался смех, над тихими водами бухты плыли звуки знаменитой песни группы «Иглз» «Отель «Калифорния».

– Ну, давай же, давай! – шептала Клер, заклиная Харли появиться скорее.

Теперь, когда решение было принято, ей хотелось побыстрее со всем покончить, разорвать свою фальшивую помолвку и начать жизнь сначала.

Милости просим в отель

«Калифорния»...

Она услыхала звук двигателя еще прежде, чем навороченные, с белыми ободками шины и изумрудно-зеленый капот машины мелькнули под фонарем. «Боже, пошли мне сил», – взмолилась Клер. Но в глубине души она чувствовала, что разлука с Харли не причинит ей настоящей боли. Не исключено, что он тоже вздохнет с облегчением, когда с тягостными отношениями будет покончено.

...розовое шампанское во льду...

– Клер! – Харли поднял руку и помахал ей.

С пересохшим горлом Клер следила, как он бежит по причалу.

...все мы здесь пленники по доброй воле...

– Господи, как же я по тебе соскучился! – воскликнул Харли и, подхватив ее на руки, закружил по воздуху.

Сердце у нее заныло, когда он прижался лицом к ее шее. В его поцелуях ощущалась долго сдерживаемая страсть. Но когда он попытался поцеловать ее в губы, Клер уклонилась и высвободилась.

– Не надо.

В ее голосе слышалась горечь непролитых слез. Расставание вдруг оказалось не таким простым и легким делом, каким представлялось заранее.

– Что? – на его красивом лице появилось удивленное выражение.

...ты можешь выписаться в любой момент, но уехать не сможешь...

– Просто остановись.

– Ты серьезно? – Харли улыбнулся той дрожащей, застенчивой улыбкой, что когда-то растопила ее сердце.

– Очень серьезно. Послушай, Харли, нам надо поговорить.

Клер вся внутренне сжалась, увидев, как в его глазах появилась настороженность. Он заметил, что на руке у нее нет кольца, и нахмурился.

– Это все из-за Кендалл, да?

Клер тяжело вздохнула. Она не ожидала, что его невольное признание вызовет у нее такую боль. До нее доходили слухи, и она полагала, что они имеют под собой почву, но услышать правду из его собственных уст...

– Нет, дело не в Кендалл, – с трудом выдавила она. – Дело в нас самих. Мы... у нас ничего не получается.

– О боже.

Харли побледнел; в свете фонариков, развешанных над пирсом, его кожа приобрела мертвенный синеватый оттенок.

– Мне кажется, мы оба это понимаем, – продолжала Клер. Взяв его за руку, она повернула ее ладонью кверху и опустила в нее кольцо.

– Нет, – прошептал он. – Нет, Клер, нет!

– Так будет лучше.

В его глазах появились слезы.

– Но я люблю тебя. Ты же знаешь, что я тебя люблю.

– Нет, Харли, я не думаю...

Он не дал ей договорить, изо всех сил прижав к себе.

– Я не могу тебя потерять! Я скажу Кендалл, что между нами все кончено. Навсегда. Клянусь тебе, я заставлю ее понять, что люблю тебя! Только тебя!

Он спрятал лицо у нее на плече и заплакал как ребенок. Клер почувствовала, что у нее самой на глаза наворачиваются слезы. С разрывающимся сердцем она обняла его.

– Я ничего не могу с этим поделать, Харли.

– Значит, ты меня не любишь! – воскликнул он с упреком, и она почувствовала себя предательницей.

– Я не могу изменить свои чувства.

– Зато я могу! – Харли схватил ее за руку и потянул за собой к яхте. – Пойдем, ты ведь хотела поговорить. Там на борту есть вино! Шампанское.

– Но я не хочу пить.

– Эй! – раздался у них за спиной зычный мужской голос. – Что там у вас происходит? Этот парень пристает к вам, мисс? – Высокий седой мужчина в матросской бескозырке выступил из темноты.

– Нет-нет, все в порядке, – торопливо заверила его Клер и поднялась вслед за Харли на борт, решив, что уж это, по крайней мере, она обязана для него сделать.

Харли провел ее в кают-компанию, усадил на один из табуретов у стойки, достал из маленького бара бутылку шампанского «Дом Периньон».