Я потягивала воду, пока Рене ела свой салат. Я наблюдала, как она разрезала свой салат-латук на крошечные кусочки, прежде чем положить их в рот.

— От этого они лучше на вкус? — спросила я, скептически осматривая ее еду. Рене послала мне взгляд, ясно говоривший: «Заткнись и дай мне поесть».

Во время последовавшего затишья, мой взгляд снова пробежался по комнате. Макс продолжал стоять около двери, скрестив на груди руки. Он прислонился к стене и выглядел расслабленным. Но даже со своего места я могла видеть, что его шея и плечи напряжены. Его челюсти были сжаты, глаза скользили по комнате, постоянно перемещаясь и наблюдая.

Его белокурые локоны торчали на макушке, как будто он провел пальцами по волосам. На нем были потрепанные, поношенные джинсы и выцветшая синя футболка. Без усилий он по-прежнему оставался самым симпатичным человеком в комнате. Я ненавижу то, что некоторые люди родились с даром выглядеть потрясающе, не прилагая к этому никаких усилий. Это несправедливо по отношению к нам, остальным людям с заурядной внешностью.

Он незаметно проверил время на часах, и продолжил, все так же небрежно подпирать стену. Он стоял, опустив голову, намеренно не встречаясь ни с кем взглядом, и по этой причине я поняла, что он что-то замышляет.

— Уверена, что не хочешь съесть что-нибудь? Знаешь же, что проголодаешься, когда вернешься в квартиру, — сказала Рене, прерывая мое пристальное наблюдение.

— Я буду в порядке, — ответила я пренебрежительно. Рене поджала губы.

Я улыбнулась ей, хоть и вынужденно.

— Если я проголодаюсь, то просто совершу набег на твой тайник, — пошутила я, надеясь, что сегодня мне позволено вернуться к попыткам подразнить ее.

Губы Рене расслабились, и она улыбнулась в ответ.

— Может, мне стоит купить тебе те крекеры с маслом, которые тебе нравятся. Ну просто для того, чтобы ты перестала съедать мои, — добавила она, и я постаралась не выглядеть шокированной. Но, черт возьми, такого я не ожидала.

Для кого-то они могли показаться просто крекерами, но для Рене, это огромный шаг. И это показало мне больше, чем что-либо еще, что она пытается восстановить нашу треснувшую дружбу.

Кто знал, что крекеры могут вызвать во мне теплые чувства.

— Спасибо, — сказала я ей честно, и на этот раз моя улыбка была легкой, настоящей и почти восторженной.

Я даже не знала, что делать с этими оливковыми ветвями, которые она мне постоянно протягивала.

— Пойду возьму яблоко, — встав, объявила она. Я откинулась на спинку стула и допила свою воду. Мой взгляд вернулся обратно к Максу, и на этот раз он стоял перед выходом. Он огляделся и быстро открыл дверь.

Какого черта он собирается делать?

Мальчишка, вероятно не старше пятнадцати, проскользнул в столовую. Макс положил руку ему на плечо и наклонился, чтобы поговорить с ним. Затем он снова осмотрел комнату, прежде чем быстро отвести парня к столику, стоящему у самой дальней стены, в темном углу.

Я наблюдала, как Макс поспешил к очереди за обедами и схватил два подноса, наполняя их едой.

Не знаю, что заставило меня, но я поднялась и последовала за ним. Я скользнула в очередь, взяла поднос, хоть ничего на него и не положила.

Этим вечером моя страсть к слежке достигла апогея.

Когда подошла очередь Макса, он просканировал свою карточку. Затем просканировал еще раз. Я наблюдала, как его рот сжался в тонкую линию, а лицо покраснело, пока он снова и снова сканировал свою карточку.

Я заглянула ему через плечо и прочитала надпись на мониторе. Недостаточно средств. Макс оглянулся на угловой столик, где он оставил парня. Он взял подносы и собрался уйти вместе с ними.

Женщина за кассовым аппаратом закричала ему вслед.

— Ты не можешь взять это! Ты не заплатил! — кричала она. Макс остановился и огляделся, понимая, что неожиданно он привлек внимание почти всей столовой.

Уверенное выражение, которое обычно можно увидеть на его лице, сменилось смущением и чем-то похожим на панику.

Прежде чем женщина смогла подойти к нему, я встала перед ней и протянула свою студенческую карточку.

— Я заплачу за это, — сказала я коротко, глядя на нее своим знаменитым уничижительным взглядом. Эй, я могу быть устрашающей, когда хочу этого.

Макс, понимая, что я стою там и пришла к нему на помощь, выглядел так, будто готов возразить. Я послала ему предупреждающий взгляд и повернулась обратно к дамочке, у которой была неприятная разновидность псориаза, и которая, очевидно, хотела иметь в своем распоряжении хотя бы ту малую власть, что была в ее жалкой жизни.

— Тебе просто нужно взять и просканировать карточку. Очередь становится огромной, — прокомментировала я сухо, подстрекая ее поспорить со мной.

Стервозная столовская кассирша гневно схватила мою карточку, быстро просканировала ее, и практически засунула обратно мне в руку.

— Спасибо, — мило ответила я, откладывая свой, все еще пустой поднос, обратно в стопку.

Макс не стал ждать меня; он уже был на другом конце комнаты. Не то, чтобы я ожидала благодарности или чего-то такого, но некоторая признательность была бы очень кстати. Очевидно, ему чужды манеры.

Я последовала за Максом к его столу. Он так просто не отделается от меня. Мне очень интересен мальчик, который пробрался в столовую, зачем Макс наполнил подносы количеством еды, которого хватило бы накормить целую армию, и почему он даже не посмотрел мне в глаза, после того как я пришла ему на помощь.

Я подошла к столу и услышала, как паренек разговаривает с Максом взволнованным голосом.

— Спасибо, чувак. Я умираю с голода! — произнес он искренне. Глядя на хрупкого мальчишку со впалыми щеками и усталыми глазами, я поняла, что он это и имел в виду. Он выглядел так, будто не ел надлежащим образом уже какое-то время.

Совершенно очевидно, что они с Максом, в какой-то степени родственники. У них у обоих густые светлые волосы и одинаковые голубые бесстыжие глаза. Но если Макс высокий и широкоплечий, то мальчик напротив худой и невысокий, хотя трудно сказать, зависит это от диеты и образа жизни или от генетики.

По тому, как опекающее Макс обращался с ним, так же, как и по явному фамильному сходству, я поняла, что они братья. Пока я наблюдала за ними, я узнала эту почти нежную опеку. И на мгновение я почувствовала связь с Максом, которая заставила мою грудь болеть от потери сестры.

Макс подвинул один полный поднос мальчику, который набросился на еду так, будто ест в последний раз в жизни. Он улыбнулся парнишке и стал выглядеть еще более привлекательно, а я не думала, что такое возможно.

Я встала невдалеке и откровенно подслушивала

— Почему ты не ешь в школе? — спросил Макс.

Мальчик поднял свои голубые глаза, так похожие на глаза Макса, и покачал головой.

— Дядя Дэвид запоздал с оплатой обедов на два месяца. Иногда Кори дает мне часть своего ланча, но я чувствую себя, будто… молча попрошайничаю, — ответил мальчик, заталкивая ложку пюре в рот.

— Что насчет еды в доме? Ты не можешь взять обед из дома? — спросил Макс, становясь все более взволнованным.

Мальчик не смотрел на Макса; он был слишком занят, стараясь запихнуть в рот как можно больше еды.

— Неа, если не хочу принести на обед кошачью еду или пиво, — ответил он, делая глоток содовой.

Макс нахмурился, и могу сказать, что он был зол.

— Я даю этому мудаку достаточно денег, чтобы оплатить все твои потребности на несколько месяцев. И ты говоришь мне, что в доме нет гребаной еды? И у тебя нет денег, чтобы заплатить за ланч в школе? Куда, мать твою, делись все деньги? — прорычал Макс, и мальчик пожал плечами.

— Его дома нет уже неделю. Вероятно, он снова поехал в Атлантик-Сити, — произнес мальчик, кажется, не осознавая, что его старший брат закипает от гнева рядом с ним.

Макс ударил рукой по столу.

— Эти деньги для тебя! Не для того, чтобы он тратил их впустую! Клянусь, я собираюсь убить этого мудака! — голос Макса повысился, и он огляделся вокруг, чтобы увидеть, не услышал ли кто. И затем его взгляд упал на меня.