«Города — все крупные населённые пункты и центры земель признаны непригодными для проживания и являются неочищенными областями из-за наличия обширных горячих зон и прочих опасностей. Даже зрительно целые здания могут представлять опасность. Вход в эти области возможен только в защитном снаряжении и в сопровождении опытного проводника, обладающего оборудованием для распознавания радиационной опасности».

«Запретные области — опасно загрязнённые территории, посещение которых не допускается ни при каких обстоятельствах. Обозначены оранжево-чёрными барьерами».

Вот значит каков её новый дом. Страна, где даже земля может убить тебя когда ты по ней проходишь, а города превратились в недоступные гиблые руины. Поезд гремел по наскоро восстановленным рельсам. Эльза взяла себя в руки и успокоилась, чтобы прочитать буклет от корки до корки.

Сэр Мартин Шарп сокрушался по поводу того, что принцессы на этой встрече не было — она до сих пор находилась в Вашингтоне. Ему отчаянно требовалась её помощь и совет профессионального военного. В рассказе генерала Чарльза Мозеса были явные недостатки, но Шарпу не хватало специфических знаний, чтобы грамотно указать на них. Он был уверен, что госпожа посол сразу определила бы их и исправила ситуацию.

— Положение вокруг Рангуна и в южной Бирме довольно устойчивое. Благодаря нашему своевременному вмешательству правительство страны теперь в безопасности. Территории, лежащие восточнее, охраняются силами, базирующимися в Таиланде. Сложности начинаются здесь, на севере, в областях, смежных с границей Китапонии. Вот этот длинный выступ с обеих сторон окружают земли государства Шань, и именно здесь они, похоже, добились наибольшего успеха, заняв надёжные позиции.

Сердце региона — долина Хукаванг[103], разделяющая горные хребты Мангин и Кумон. Чтобы попасть в ней с территории Шань, необходимо преодолеть вот этот район, называемые Треугольником. Как видите, дорожная сеть в нём чрезвычайно слаборазвита. Несколько существующих приличных дорог сходятся в Мьичине[104], и только потом разветвляются в сторону долины. Кроме того, в Мьичине есть аэродром. Мы планируем передислоцировать сюда полк австралийской дивизии. Во-первых, мы получим возможность контроля дорог, ведущих в долину Хукаванг и из неё, что отрежет шаньскую армию от их хозяев-китапонцев. Этим мы понизим их способность проводить операции в долине и уменьшим объём проблем от мятежа.

Во-вторых, опираясь на Мьичин, мы получим возможность проводить активные разведывательные действия в Хукаванге и Треугольнике, после чего начнём наступление против китапонских марионеток и вытесним их из данных областей. Прежде наши действия по отношению к мятежу были, к сожалению, пассивными и оборонительными, пора это прекращать. Повстанцы захватили инициативу и слишком распространили своё присутствие. Они должны ответить за бунт.

В-третьих, стратегически важное положение Мьичины означает, что враги не позволят нам беспрепятственно её удерживать. Они будут вынуждены оспорить наши действия и закономерно спровоцируют контрмеры. На самой базе будет развёрнута артиллерия, а также мы получим в распоряжение авиацию, базирующуюся в Ассаме и южной Бирме. Противник не сможет подтянуть собственную артиллерию и зенитки, таким образом, борьба будет проходить на наших условиях и с нашим преимуществом.

Подкрепления в Мьичин будут поступать по вот этой дороге из Мандалая[105] и по реке Наньин. Также, при необходимости, можно перебрасывать снабжение по воздуху, с авиабазы в Мандалае. Мы предлагаем сформировать войсковую группу для выдвижения в ближайшие несколько дней, чтобы успеть обустроить базу до начала сезона дождей.

— Спасибо.

Генерал Мозес сел. Ощущение неправильности крепло с каждой минутой. Придёт муссон, а с ним дожди, которые махом надолго приземлят всю авиацию Тройственного Союза. Даже новые тайские F-105B неспособны летать в такую погоду, не говоря о более старых самолётах индийских ВВС и поршневых машинах. Дороги раскиснут за считанные дни. Он помнил, как Суриётай объясняла ему важность хороших дорог в борьбе с мятежами. Задуманная операция в базированием в Мьичине совершенно не подходит для решения таких задач. Он тихонько сказал секретарю индийского кабинета министров:

— Сэр Эрик, организуйте, пожалуйста, как можно скорее совершенно секретный, зашифрованный и защищённый телефонный звонок в Вашингтон. Мне нужен совет специалиста.

Хаохоа постучал в дверь кабинета сэра Мартина.

— Связь установлена. Идём в комнату ЗАС.

Они перебрались в подвал, в помещение, специально оборудованное для безопасных переговоров. Шарп снял трубку и подождал, пока закончится соединение. Вскоре до его слуха донеслось знакомое контральто, безошибочно узнаваемое несмотря на расстояние и шифрование на лету.

— Рада слышать вас, сэр Мартин. Чем могу помочь?

Сэр Эрик наблюдал, как его товарищ пересказывает план австралийского генерала. Наступила пауза длиной в нескольких секунд, а потом Шарп отодвинул трубку подальше от уха и побледнел. Он бросился записывать замечания в блокноте. В конце монолога сэр Мартин добавил:

— Ваше высочество, могу только сказать, что очень рад вашей оценке моего подхода к этой операции, несмотря на нехватку профессиональных знаний и неумение всё описать как положено. Я немедленно приму ваш совет к сведению. Благодарю за согласие поделиться происходящим с американцами. Доброго вам дня.

Шарп встал на дрожащих ногах и налил себе полный стакан виски.

— Она была… весьма расстроена, — сказал он и посмотрел на сэра Эрика. — Честно говоря, самое мягкое, что она сказала: «Вас, мужиков, на пять минут нельзя оставить без присмотра, чтобы вы не заблудились и не вляпались в неприятности». Кажется, я понимаю, о чём она. И уверен, она считает Мьичинскую операцию заведомо провальной.

Бирма, река Наньин, канонерка «Цикада»

— Возле пагоды старинной, в Бирме, дальней стороне, смотрит на море девчонка и скучает обо мне…[106] — доносилось из кают-компании. Пожалуй, среди тех, кто служил к востоку от Суэца, слова Киплинга, услышанные или прочитанные, всегда вызывали ностальгическую улыбку на лице. Капитан Натан не был исключением. Заслышав песню, он отложил дела и посмотрел с мостика на конвой, ведомый по реке к новой базе в Мьичине.

Канонерки «Цикада» и «Стрекоза» совершенно устарели. Но для работы на реках, в пресной воде и без особых требований к скорости, будут подходить ещё долго. Они шлёпали вперёд, сопровождая группу транспортных судов. Считалось, что это танкодесантные корабли, хотя чаще их именовали «самоходными мишенями». Они даже не были настоящими ТДК. Просто их уменьшенные собратья, построенные когда-то американцами. Но здесь они выглядели как раз большими. Караван зашёл далеко вверх по реке от их обычных маршрутов, они с трудом могли маневрировать, но нужда заставит — и чёрта оседлаешь. Сочетание обилия грузов и начало дождей превратили дороги в Мьичину в сплошную пробку.

— На дороге в Мандалай, где летучим рыбам рай, там зарю раскатом грома из-за моря шлет Китай!

Натан подумал, а сколько человек в конвое знает, что дорога от Мьичины до Мандалая действительно такая, как описал Киплинг? Другая война, другая эпоха, но дорога та же самая. И рассвет на самом деле приносил грозы из Китая. Каждый день громоздились тяжёлые чёрные облака. Совсем скоро они разразятся настоящими ливнями. Все, что было до сих пор, это так, разминка. Мелочи по сравнению с тем, что вот-вот начнётся. Читать об этом одно, а пережить — совсем другое.

— Как слоны бредут к реке в липкой тине и песке, тишь такая — слово стынет у тебя на языке, по дороге в Мандалай…