Вопрос был обращён к Ире. Вяземский явно не поэтические пристрастия Свешниковой имел в виду. Ксюше стало не по себе, словно нить разговора вдруг протянулась мимо неё.

— Не очень много, — Шаповалова сокрушённо покачала головой. — Меньше, чем вы.

— Это не относится к общественно опасным сведениям, — быстро сказал Вяземский, выразительно взглянув на Ксюшу. — В конце концов, теорию множественных миров изучают перед экзаменами на четвёртую категорию. И… и я никогда не был… Я почти не пользуюсь своим даром. Знаю только один приём. Лида меня научила, я… Это не затрагивает ничьи интересы, это вообще не опасно ни для кого, кроме меня. Просто помогает в работе…

— Вы умеете передавать жизненную силу через прикосновение, — Ира уверенно склонила голову.

— Да, именно. Вы всё же довольно много знаете, — Вяземский на миг улыбнулся и тут же вновь посерьёзнел. — Значит… я могу не объяснять всё начиная с азов, да?

— Можете не объяснять, — сказала Шаповалова прежде, чем Ксюша успела возразить.

— Свешникова была вашей наставницей? — ворчливо уточнила Тимофеева. Просто так, чтобы перехватить инициативу.

— Нет, нет, — Николай Геннадьевич энергично качнул головой. — У меня никогда не хватило бы духу, даже если бы Лида изменила своим принципам. Вы ведь наверняка знаете, как здесь важны личные качества. К обучению пригоден один на сотню, и я, разумеется, к таковым не отношусь, — он неловко рассмеялся. — Это если брать общие… критерии. Лида относилась ещё строже. Она как-то раз обмолвилась, что знает лишь одного подлинного волхва по обе стороны границы. Потом, ближе к концу жизни, сказала, что знает двоих…

Он вздохнул, снял с носа очки и рассеянно протёр полой халата. Без стёкол его немолодые светлые глаза казались беззащитными.

— Что же, вы назвали пароль, значит, я должен рассказать вам о мальчике… Хотя сколько лет прошло, он уже даже не юноша, — Вяземский натянуто хохотнул и водрузил очки обратно на нос. — Н-да… Мне кажется, Лида поначалу и помыслить не могла, что возьмёт его в обучение. Характер, знаете ли… Вздорный, запальчивый, чудовищно упрямый и своевольный. Она как-то раз в сердцах сказала мне, что при всех своих талантах мальчишка безнадёжен. Её тогда можно было понять. Люди с другой стороны границы вообще не слишком хорошо адаптируются к нашему миру, даже взрослые. О ребёнке и говорить нечего…

— Погодите-ка, — перебила Оксана, озадаченно хмуря брови. — Вы хотите сказать, что… что во время ясногорского инцидента…

— Нет-нет, исход случился годом позже, — Николай Геннадьевич заметно помрачнел. — Тульский процесс всё перевернул с ног на голову. Из-за него и пришлось в итоге искать эти непростые пути… По-моему, я вас запутал, — он оборвал сам себя; видимо, Ксюша, забывшись, совсем уж по-идиотски на него пялилась. — Наверное, лучше начать с начала.

— Да, пожалуйста, — проворчала Тимофеева. От витавшего в воздухе запаха медицинского спирта слегка ломило виски.

— Н-да… В общем-то, я не знаю точно, когда и где Лида встретила того человека, — Вяземский на миг отвёл взгляд, словно воспоминания причиняли ему боль. — Думаю, что скорее там, чем здесь. В молодости Лида охотно путешествовала, при тогдашних законах это почти ничем ей не грозило. По другую сторону в те времена тоже было спокойнее; по крайней мере, она без страха заводила знакомства и даже приглашала этих людей в свой дом. Удивительный опыт, скажу я вам…

— Вы имеете в виду какого-то конкретного человека? — перебила Ксюша, возвращая уплывающего в воспоминания Вяземского в конструктивное русло.

— Да, конечно, — Николай Геннадьевич спохватился и мелко вздохнул. — Я никогда его не видел и мало о нём знаю, кроме того, что его звали Драганом и считали по ту сторону одним из лучших в волшбе. Лида… не вдавалась в подробности их отношений, — Вяземский болезненно дёрнул уголком рта. — Но в те дни она казалась по-настоящему счастливой. Связь по разные стороны границы они поддерживали через «путеводные звёзды»; вы ведь знаете, что это?

— Да, — тихо проронила Ира. Ксюша обернулась к ней; Шаповалова нервно теребила воротник блузки, будто ей не хватало воздуха.

— Тогда вы понимаете… Эти вещицы крайне чутки к привязанностям, они единственные из известных артефактов способны послать зов через границу — при условии, что адресат испытывает к вам чувства определённой силы, — Вяземский прерывисто вздохнул и печально улыбнулся. — Н-да, я отвлёкся. В общем, в какой-то момент пути Лиды и Драгана разошлись. Он наотрез отказался перебираться в наш мир, она, разумеется, не хотела бросать свои здешние дела… Мы все считали, что Лида забросила вылазки из-за того, что работа в Общественном собрании отнимала все её силы, но это не было правдой. Я думаю, дело обстояло с точностью до наоборот: она пыталась забыться в ежедневных трудах, хотя и продолжала носить «звёздочку». И вот однажды после долгого молчания сигнал сработал; это было через несколько лет после последнего её путешествия, примерно за год до тульской трагедии. Лида, разумеется, помчалась на зов.

— Через несколько лет? — переспросила Ира. — Но ведь время…

— Вы верно догадываетесь, — Николай Геннадьевич послал ей невесёлую улыбку. — Драган к тому моменту уже был глубоким стариком. Лиде едва минуло сорок. Не представляю, каково ей пришлось… Конечно, ни о каком воссоединении речи не шло. Он попросил её об услуге, довольно-таки незначительной по тогдашним понятиям: на пару месяцев приютить у себя его ученика, показать парнишке наш мир. Так частенько делали, пока это было возможно. Лида, само собой, согласилась. О делах, творившихся по ту сторону, она тогда знала мало; будь иначе, наверное, догадалась бы, что Драган предчувствовал недобрые времена.

— Угроза жизни? — предположила Ксюша, пытаясь приладить к рассказу Вяземского строгий трафарет закона. Не получалось. — Поясните, пожалуйста, подробнее.

— Угроза, как потом выяснилось, была, и нешуточная, — Николай Геннадьевич сцепил длинные пальцы. — Оговорённый срок ещё не истёк, когда друзья передали Лиде весть о смерти Драгана. По ту сторону началась война. Переходить границу стало опасно, и Лида, разумеется, не отпустила мальчика на верную гибель, хотя тот и рвался. Ума не приложу, как ей удавалось с ним сладить. Она, знаете, рассказывала, как Драган его нашёл… Случайно, в какой-то захолустной деревушке близ разлома. Паренёк по глупости сцепился со стражем границы. Чудом остался жив. Защищал то ли друга, то ли какого-то заблудившегося ребёнка. В пять лет от роду бросаться с голыми руками на высшую нежить — это даже не смелость, это чистой воды безрассудство…

— Это не имеет отношения к делу, — отрезала Ксюша. Время уходит, а дед так и не сказал ничего, что можно было бы бросить на весы правосудия.

— Да, простите… В общем, оставить столь опрометчивое создание на произвол судьбы Лида, само собой, не могла. И, разумеется, память о Драгане бередила ей душу. Мальчик остался у неё, под официальной опекой. Она чудовищно рисковала, пока справляла все нужные бумаги — сами понимаете, документы приходилось подделывать всеми правдами и неправдами. Внешне всё было обставлено так, будто она взяла на поруки сына сестры, погибшей при пожаре. Конечно, додумайся кто-нибудь в госорганах копнуть глубже, легенда очень быстро рассыпалась бы. В огне погибло всё семейство без исключения, к тому же Лидиного племянника звали по-другому…

— Нельзя называться чужим именем, — прошептала Ира.

— Совершенно верно. Подлинного имени этого человека я не знаю, и никто уже, наверное, не знает, кроме него самого, — Николай Геннадьевич снова взялся протирать идеально чистые очки. — Это часть той защиты, которую Лида так кропотливо выстраивала в последующие годы. Вы, наверное, имеете представление: зов по имени расценивается как просьба о помощи, а отказывать в помощи запрещено… Да, несмотря на то, что мальчику к моменту, когда он здесь оказался, едва исполнилось десять лет, клятвы он уже принёс. Я думаю, это и подтолкнуло Лиду к наставничеству. Со стороны её решение выглядело вполне логично: единственный племянник, щедро одарённый магически, пусть и слегка неотёсанный из-за детства, проведённого вдали от благ цивилизации… Между тем она учила его жить в нашем мире, отзываться на выдуманное имя, скрывать своё происхождение и способности. Примерно полгода всё шло неплохо. Пока не случился исход.