— Ага, смогу, — Некрасов в подтверждение своих слов бодро поднялся, пошатнулся, но на ногах устоял. — А с этой лесополосой чего делать будем?

— А что с ней сделаешь? — коллега мрачно усмехнулся и задумчиво покрутил перстень на пальце. Ну вот, а Максу велено было все артефакты с себя снять… — Будет тут теперь смущать местный лесхоз… Хоть расти перестала.

У разлома всё было тихо. Если белобрысый Кузнецов сюда и добрался, то никаких тому свидтельств Макс не заметил. Ярик прошёлся вдоль невидимой границы, недовольно хмурясь и присматриваясь к примятой кое-где траве. То ли их собственные следы, то ли нелегал всё-таки пролез к вожделенной цели, то ли ещё кто-то решил поблизости погулять, а они всё пропустили. Макс вернулся к их наблюдательному посту, укрытому колючими зарослями ежевики, вытащил из рюкзака бутылку минералки и долго и жадно пил, пытаясь смыть с языка железистый привкус. Ну надо же, какая зараза оказалась! Зато они теперь точно знают, что этот тип связан с «Цепью». Или нет? Мог он случайно сюда забрести?

— Кузнецов — очень важный, правда? — спросил Макс, старательно напрягая извилины. — На нём всё сходится. «Восход» — раз. Тульское дело — два. Из Управы, опять же, как-то удрал. И рядом с разломом шарится. Может, это он за всем стоит? Типа прикинулся дурачком, а на самом деле — мега-мощный маг…

— Не спеши с выводами, — буркнул Зарецкий. Он занял свою прежнюю позицию у корней вяза и задумчиво провёл пальцами по уходящей под ворот футболки серебряной цепочке; ему явно недоставало какой-нибудь мелочи, которую можно было бы вертеть в руках в процессе размышлений. — То, что он явился сюда сегодня, уже означает, что никаких особых возможностей у него нет.

— Это ещё почему?

Ярик досадливо поморщился.

— Давай дома объясню, на пальцах не выйдет… Кричат как будто, или мне кажется?

— Да грибники аукаются, — отмахнулся Макс. — Если б чего случилось, орали бы дурниной.

Ярик всё же сделал несколько шагов в ту сторону, откуда слабенько слышалось мелодичное «ау», но, пока он решал, идти ли на зов, голос окончательно смолк. Видимо, любители прогуляться по лесу благополучно нашли друг друга. Макс вяло порадовался, что не нужно никуда бежать.

Они проскучали в лесу почти до полуночи; ближе к одиннадцати часам начало возвращаться ставшее привычным неуютное чувство тревоги. Макс, прилежно исполняя указания, сообщил об этом Зарецкому; тот незамедлительно задрал голову, щурясь на звёзды. Некрасов тоже решил посмотреть. В небе творилась какая-то ерунда: серебряные и золотые огоньки дрожали и двоились, будто в водяном отражении; Полярная звезда водила сама с собой замысловатый хоровод.

— Пойдём, — Зарецкий подобрал рюкзак и, схватив Макса за плечо, едва ли не силком потащил его прочь. — Шевелись, пожалуйста, у нас не очень много времени.

Макс послушно побежал. Мышцы, видимо, отчаялись ждать пощады и даже перестали болеть; а может, сработал стресс. Угнездившийся в мозгу первобытный страх всецело поощрял стремление убраться подальше от разлома. Некрасов уверен был, что они отойдут на безопасное расстояние и вновь засядут кого-нибудь ждать, но лес редел, утихала подспудная тревога, а Ярик всё не останавливался, и до Макса дошло наконец, что путь их лежит в деревню.

— Всё на сегодня? — озадаченно спросил Некрасов, нагоняя коллегу. В чаще он старался держаться на шаг-другой позади. — Как-то нерезультативно вышло.

— Почему? Какой вклад внесли в сохранение лесов, — ворчливо отозвался Ярик и вздохнул. — На самом деле я ожидал большего. Один несчастный нелегал — не тот масштаб.

— Может, он шёл разведать обстановку, увидел нас и предупредил своих, чтобы не совались, — предположил Макс.

— В этом случае мы сработали более чем эффективно, — фыркнул Зарецкий. — В другие дни им придётся несколько труднее.

— Труднее, — повторил Некрасов, хмуря брови. — Значит, попытаться они всё равно могут?

— Зависит от того, располагают ли они определёнными средствами, — туманно пояснил Ярик. — Я так думаю, что сейчас скорее нет.

— А у нас эти средства есть?

Зарецкий неопределённо пожал плечами.

— Я бы предпочёл пресечь попытки использовать разлом, а не лезть туда самому.

Макс поёжился. Они вышли наконец из-под сени деревьев, и гулявший по лугам прохладный ветер немедленно пробрал младшего офицера до костей.

— Скажешь тоже — лезть… Тут близко подойти страшно! — Некрасов споткнулся о кротовую норку, выругался и принялся с удвоенным усердием смотреть под ноги. — Я как-то не хочу погибать при исполнении.

— Никто не хочет, — буркнул Зарецкий и надолго замолчал.

Щукин уже благополучно дрых, хоть и оставил в кухне свет для беспокойных постояльцев. Натерпевшийся Макс выхлестал залпом целую кружку пахнущей железом кипячёной воды, соорудил себе колоссальный бутерброд и, плюхнувшись на трёхногую табуретку, заявил:

— Всё, с меня на сегодня хватит. Увлекательные лекции, пожалуйста, завтра. На первое место в очереди в душ не претендую.

Он демонстративно взмахнул бутербродом. Зарецкий пожал плечами и отправился в комнату за полотенцем. А не отложить ли вовсе водные процедуры на утро? До душа бежать по холодку через весь двор, потом умолять высшие силы, чтобы вода в бочке за день достаточно нагрелась и ещё не успела остыть, и трястись, как бы она там не кончилась, оставив незадачливого постояльца в мыле — тоже, кстати сказать, пахнущем отнюдь не прованской лавандой… Некрасов тяжко вздохнул. На модернизацию местной сантехники он охотно пожертвовал бы свои кровные, но дед, как назло, жаловался только на проводку и заросший сад. С первым Ярик как-то умудрился справиться: розетки в доме ожили и перестали опасно искрить. Со вторым не сладил бы сам дьявол. Каждый раз, берясь за косу, Макс тоскливо предлагал выжечь участок к чёртовой бабушке, а не в меру плодородную почву засыпать солью; Ярик в ответ пугал его седьмой статьёй и ехидно предлагал вместо трудов наведаться к соседям на пирожки. Щукин за всем этим наблюдал с исследовательским интересом, но вмешиваться не спешил.

— Какой у нас план на за-а-автра? — Макс широко зевнул и нехотя встал, завидев в дверях вернувшегося коллегу.

Ярик на миг замер, потом решительно тряхнул мокрой гривой.

— Утром подумаю. Брысь мыться.

Некрасов запихнул в рот остатки бутерброда и побрёл на водные процедуры. Когда он, порядком продрогший и относительно чистый, рысцой примчался обратно в дом, там уже царила сонная тишина. Вопреки обыкновению, Зарецкий не сидел за ноутбуком или книгой; оставив включённым верхний свет, он бессовестно спал.

— И тебе спокойной ночи, — ворчливо пробормотал Макс, щёлкая выключателем. — Смотри, расскажу шефу, что ты тоже умеешь уставать.

Ярик остался безразличен к этому заявлению. Некрасов забрался под упоительно тёплое одеяло и, подумав, отключил будильник. Указаний рано вставать ему не поступало, а значит, можно и поспать в своё удовольствие. В конце концов, он сегодня пострадал, хоть голова и оказалась неожиданно крепкой.

— Ну вот, молодчина, — Олька победно улыбнулась, оглядев сестру, экипированную по всем правилам безопасности. — А то сколько можно-то? Взрослая уже девка, а всё боишься!

Последнюю фразу она, как пить дать, подхватила у бабушки, вплоть до интонаций. Ира украдкой ощупала в кармане пузырёк со снадобьем. Ба дала добро на поход по ягоды только при условии, что старшая внучка на всякий случай прихватит с собой укрепляющее; Олька об этом, само собой, не знала. Держа на обоих локтях по паре огромных плетёных корзин, сестрица не без труда протиснулась через входную дверь и бодро зашагала к калитке. Бабушка помахала внучкам из огорода.

— К восьми домой, девоньки! — напомнила она.

— Да, баб, само собой! — звонко откликнулась Оля. С таким голоском в лесу не потеряешься — отовсюду слышно будет.

— Мы зря вечером идём, — заметила Ира, проводив взглядом промчавшуюся мимо пыльную стайку детворы. — Уже всё собрали, наверное.