— Я не доктор, но посмотреть могу, — хмыкнул я, внимательно рассматривая припухлость. — Давай кусачки, буду жало вынимать. Нафиг ты её раздавил?

— На автомате рукой смахнул, — Второй вынул из аптечки маникюрные кусачки и протянул их мне, вновь наклонился и добавил: — Ты там глянь заодно — девственница я или нет…

Я аж поперхнулся, а он на это заржал как конь, точнее как кобыла. Оставив его просьбу без внимания и аккуратно вынув жало, я обильно нанёс прозрачный гель на опухоль и с трудом поднялся:

— Одевай пока термуху, женские шмотки потом найдём.

Вскоре два инвалида сидели у костра и мирно беседовали под перловку с тушенкой, пока деформатор максимально сжимал добытый кубиниум в слитки в виде гвоздей. Я рассказал ему о полученном условии и он согласился с моими выводами — без понимания значения слова «компликация» понять фразу невозможно. Бегать по лесам и полям с нашими травмами было бы верхом глупости и мы вплотную занялись модернизацией печи и производством сжатого древесного топлива.

Часа через четыре мы смогли добиться более-менее приемлемых результатов, но для этого пришлось активно поработать сваркой и болгаркой, чтобы изменить подвод воздушного наддува и подправить геометрию топки, не трогая форсунки для жидкого топлива, а также снизить степень сжатия древесины в деформаторе.

Деревянные ТВЭЛы сделали в виде пучка трубок, точно под размер и теперь этот тяжеленный брикет мощно горел в печи, поддерживаемый вечным огнём. Сделав несколько брикетов и сложив их плотной кучей в качестве образца, мы загрузили деформатор под завязку, примерно рассчитав массу древесины на каждый брикет. Разумеется, всё это было плюс-минус «трамвайная остановка», но единственное, чем мы рисковали в случае переуплотнения материала, так это низкой температурой горения и маленьким КПД, но, в целом, любой вариант был приемлем.

Пока деформатор работал, мы сменили мне повязки и, к счастью, рана выглядела хорошо и следов заражения с воспалением не наблюдалось. Подремали, вполголоса матеря слишком длинный световой день, а когда всё брикеты были готовы, сделали деревянный поддон в прицеп, чтобы вытаскивать скарб разом, а не перекладывать все предметы по одному.

Погрузились в машину и я сел за руль, а второй высунулся из люка с винтовкой, уютно расположив огромную грудь на крыше буханки. Мне было очень неприятно шевелить ногами, давя на педали, но я героически терпел и мы выехали на дорогу, продолжив движение по маршруту.

Километров через двадцать я остановился на пригорке недалеко от села, через который нам предстояло проехать:

— Видно что-нибудь? — крикнул я через окно Второму, когда тот полностью вылез на крышу буханки.

— Самое стрёмное, что людей я не вижу…

— Через оптику смотришь?

— Да, вообще никого! И машины на дороге стоят пустые!

— Кровь, кишки, мутанты?

— Неа, но окна в домах побиты и заборы сломаны.

Кряхтя как старый дед, я присоединился к нему со своей винтовкой и прильнул к окуляру прицела. Высотных домов тут не было и большая часть улиц просматривалась неплохо, но они пустовали напрочь, а брошенные посреди дороги, покорёженные автомобили ещё больше нагнетали неприятную атмосферу, вкупе с частичным разрушением домиков. Кубы пустые и целые виднелись там и тут, но ни единого человека или домашнего животного я не увидел.

— Движение на одиннадцать! — шепнул мне Второй и я навёл винтовку в ту сторону.

Под стеной большого магазина копошилась тёмная масса, но разобрать детали с километра было непросто даже в снайперский прицел. Пока я размышлял — стрелять, чтоб привлечь внимание или не стрелять, Второй меня опередил и грянул выстрел, а секунду спустя пуля выбила крошки из кирпичной кладки, в метре над копошащимся существом.

— Импульсивная самка… — проворчал я, не отрываясь от прицела.

Тёмная масса вздрогнула, сжалась в комок и рванула в нашу сторону, распластавшись по земле, а из-за здания появилась остальная, бо́льшая часть, поскольку то, что сперва заметил Второй, оказалось не более чем огромным отростком!

— Твою мать! — сквозь зубы прорычали мы в унисон и открыли огонь по гигантской, чёрной и пупырчатой, резиноподобной массе, стремительно ползущей в нашу сторону прямо поверх домов и заборов, отталкиваясь толстыми щупальцами.

— Я за шарами! — крикнул Второй и спрыгнул с крыши прямо на землю.

— Нахер! Масло давай! — я как раз прострелил одну из многочисленных бордовых пупырок, заставив эту неведомую хрень на миг замедлиться.

Мой большегрудый напарник распахнул багажник и рывком выдернул одну из бочек с отработкой. Катнув её вдоль машины, он выхватил из салона скользкий крафтовый топор и одним ударом располовинил ёмкость перед вездеходом, заливая дорогу чёрной жижей.

Зажжёная газовая горелка полетела в густую лужу и напарник, не теряя времени, метнулся за второй бочкой. Её он вскрыл уже по верхнему краю, чтобы ничего не пролить и схватил ведро из прицепа, щедро черпая отработку и разливая её вокруг нас кольцом.

Масло быстро разгорелось и заволокло округу чёрным дымом, а неведомая херня резко затормозила и отпрянула — она испугалась огня! Ещё бы на несколько секунд позже и нам конец, но радость оказалась преждевременной — гадина обтекла нас со всех сторон, беря в окружение.

У нас появился крохотный запас времени пока горела отработка и Второй уже вовсю выковыривал взрывоопасные шары из бобрового хвоста. Спустя несколько секунд, первый розовый снаряд полетел в монстра, но бесславно пропрыгал по черной поверхности и скатился в канаву. Следующий шар сумел удержаться на колышущейся массе, но взрываться не думал и мне пришлось выстрелить в него, вызывая детонацию. Однако, это больше напомнило хлопок петарды и единственным плюсом оказалась горючесть его содержимого, разлившегося жарким пламенем по приличной площади.

Я продолжал лупить по багровым наростам, на сколько позволяла видимость, и пришёл к выводу, что это, как минимум, нервные узлы, поскольку стоило пробить этот волдырь, как ближайшая к нему плоть переставала двигаться и провисала. Был правда один малюсенький нюанс — эти пупыри сидели по пять штук на квадратный метр, а вся тварь целиком окружила нас сплошным кольцом, шириной метров десять…

— Хорошо, что я умный! — усмехнулся я, глядя как Второй наматывает на лопату весь наш гардероб и хорошенько вымачивает в отработке огромную заготовку для факела.

Защитная стена огня медленно затухала, но жуткая хрень не спешила нападать — она начала ужиматься в размерах, становясь толще и втягивая нервные узлы внутрь себя. Дело запахло бедой и кальмарами — порыв ветра донёс до меня запах жареных морепродуктов вперемешку с вонью горящей отработки.

Мой сисястый напарник, держа в одной руке пылающую лопату и топор в другой, смело наступал на трепещущую массу, но, походу, эта дрянь оказалась не менее разумной, чем давешняя кислотная жучила — огромная амёба выстрелила во Второго комком плоти размером со стиральную машину, развернувшегося в воздухе парусом и только вовремя выставленная лопата, спасла моего напарника от участи быть завёрнутым в это дерьмо.

Но мега факел был безвозвратно утерян — отделившаяся часть монстра была быстро втянута щупальцами обратно основным телом, а через несколько секунд масса исторгла из себя дымящиеся тряпки, переломленный в нескольких местах черенок, да смятую в бесформенный комок лопату. Это как бы намекнуло, что прятаться в машине бесполезно…

Второй умудрился почти сразу поджечь выплюнутое тряпьё и теперь, под защитой небольшого костра, быстренько разливал вокруг буханки свежую порцию разгорающегося масла, да разбрасывал розовые шары, а я стрелял в них, заливая бобровым напалмом трепыхающуюся тварь.

Когда шарики закончились, я выстрелил несколько раз в тело амёбы, но больше чтобы убедиться в бесполезности этого занятия. Тут нужен был огнемёт и у меня даже появилось несколько мыслей, но на это требовалось время и я обратился к напарнику:

— Держись, не умирай, я сейчас! — после чего спрыгнул в салон, скривившись от боли в ногах.