В какой момент Влад подхватил Нику и усадил на стол, никто сказать не мог. Но так целоваться было определенно удобнее — теперь они были на одном уровне. Да и ранее подгибающиеся колени обрели опору.

— Если сейчас позвонит мой братец, я его убью, — пробормотал Дангулов между поцелуями. Ника хихикнула, положив руки на его плечи и притянув парня ближе к себе.

— Сама его придушу, — прошептала она, касаясь губами его шеи. В ответ Влад выругался, запустил одну руку ей в волосы, притягивая ближе, а второй изучая нежную, практически бархатную кожу ее бедер.

Впрочем, рассуждать о способах убийства Данила ей не позволили. Рот заткнули таким поцелуем, что все левые и правые мысли разбежались в разные стороны, а тараканчики попадали в блаженный обморок и лишь слегка подергивали лапками. Теперь они действительно остались только вдвоем — без упрямства, без заскоков, без недоразумений прошлого — без всего того, что могло бы их разделить. Они и только то пламя, которое бушевало между ними и требовало выхода. Вероника закрыла глаза, чтобы не видеть, затеряться в ощущениях. Тепло его рук было каким-то родным, правильным, надежным, словно она долго-долго ждала его — и вот оно, свершилось. В этих объятиях хотелось раствориться, плавиться, как воск горящей свечи.

— Открой глаза, — неожиданно приказал Влад, на мгновение разрывая поцелуй. Ника даже не сразу поняла, о чем он вообще говорит — приподняла затуманенный взгляд на своего визави и вдруг съехидничала:

— Что, темный властелин проснулся? — она даже сама не поняла, почему вдруг с губ сорвался этот вопрос. Видимо, ее таракашкам надоело лежать в блаженном обмороке, пока их хозяйка кайфует, и они решили добавить чуток перчика. Чуток? Да Ника чуть не задохнулась от напора, с которым получила ответ.

— Зарррраза, — хмыкнул Дангулов, расстегивая мелкие пуговички ее блузки и оголяя расширяя простор для деятельности.

— Неее, — практически простонала Вероника, почему-то не желающая теперь замолкать. — Я холера.

Ее замечание заставило Влада слегка отвлечься от занятия.

— А почему холера? — немного глупо переспросил он.

— Потому что… — Вероника глубоко вдохнула, когда пальцы вновь заскользили по ее коже, лаская и приручая, — ее…уничтожить сложнее.

Северцеву же никто уничтожать не планировал. Хотя, это как посмотреть. Прикосновения Дангулова заставляли ее терять ощущение реальности, а вместе с ним и разум. Легкий смешок коснулся ее губ, а потом ее вновь заткнули старым, как мир, способом.

А потом Ника поплыла, даже не сразу сообразив, что ее куда-то понесли. Где-то послышался грохот упавшего на пол стула, который Дангулов задел по пути. Но… Какая разница, хоть всю квартиру пусть разгромит, лишь бы только не отпускал.

Но Влад и не собирался. Слишком долго они к этому шли, чтобы повернуть сейчас назад. Слишком яркое пламя сейчас горело между ними, заставляло Нику оставлять на его плечах царапины, а Влада темные следы на молочно-белой коже девушки. Но вдруг что-то заставило парня на секунду отстраниться и хриплым шепотом спросить:

— Ты уверена?

Глупый такой вопрос, да еще в такой момент! Была ли она уверена? Больше, чем когда-либо в жизни! Она знала, что рано или поздно все закончится именно этим — с первого взгляда, с первого поцелуя, еще тогда, год назад. И неважно, сколько это продлится — вечность или мгновенье, она хотела этого, хотела тонуть в нем, без оглядки.

Вместо ответа Вероника притянула парня к себе и поцеловала, вкладывая все свое возмущение, все свои чувства, нежность, страсть. И словно выпустила на свободу зверя — Дангулов больше не сдерживался, терзая, мучая и возрождая ее к жизни каждым прикосновением, заставляя терять ощущение реальности. Что там должно быть? Звезды, небо в алмазах, мягкие облака и костер, который сжигал дотла лишь двоих? Это смешно для циничной Вероники, но впервые в жизни у нее было все это. Раз за разом она сгорала и возрождалась в его руках, при этом четко осознавая лишь одно — человек, который творил с ней все это, ее сладкий мучитель, — тот самый Владислав Дангулов, повторной встречи с которым она боялась чуть ли не до дрожи. Язвительный, вредный босс. Интересный, веселый, нежный, любимый… Тот самый, кто на самой грани хриплым шепотом произносит лишь одно слово:

— Моя…

Просыпаться от поцелуя — сюжетно избито, но так приятно. Хочется замурлыкать, зарыться в теплые объятия и никуда, совсем никуда не идти. А уж если вспомнить о том, что происходило прошлой ночью и что они с Владом легли под утро… Спать и только спать. Ну, или заниматься более приятными вещами. Но никак не собираться на работу.

— Просыпайся, солнце, — Влад легким движением пальцев, словно перышком, невесомо коснулся ее щеки, провел по губам. — Просыпайся, нас ждут шпионы и великие открытия.

— Если ждут, значит любят, если любят, подождут, — вспомнила расхожую в интернете фразу Ника. — А я пока посплю, — и она повернулась на другой бок.

— И пропустишь авантюры? — рассмеялся Влад. Его рука тем временем переместилась на оголенное плечико. — А, впрочем, давай, побудешь тут, в безопасности. А я пока со всем разберусь.

— Щас, — процедила Ника, зевнула и неимоверным усилием воли заставила себя-таки сползти с кровати. — Разбежался.

Надутую девушку быстро, но крепко поцеловали в губы и отправили в ванную.

— Собирайся, жду тебя на кухне.

Зеркало отразило темноволосую девушку с блестящими зелеными глазами и почти пьяной, томной, счастливой улыбкой. Губы после прошедшей ночи слегка припухли и алели на фоне бледной кожи, а на душе была такая легкость, что казалось совсем немного — и она сможет взлететь. Что ж, пора бы перестать врать хотя бы себе самой. Она влюбилась. Как говорится, бессмысленно и беспощадно, прямо как русский бунт. Да так сильно, до полной потери головы, как не было даже с Костей. И пусть даже у этих отношений может не быть будущего, но она будет рада даже тем мгновеньям, которым им выпадет провести вместе. Эти их споры, эта их игра на грани… Кажется, в этом пари победителей не будет. И почему-то эта мысль заставила ее улыбнуться так, что она на секунду даже зажмурилась от своей счастливой улыбки.

На кухне ее ждал не только Влад, но и завтрак. Хозяин квартиры расстарался и даже каким-то образом умудрился поджарить блинчики — тонкие, кружевные, почти прозрачные. При мысли о том, что это все ради нее, настроение поднялось еще выше. Чудесное утро, которое, казалось, ничего не может омрачить.

Ошиблась. Нет, Дангулов больше не повторял ошибок предыдущего утра, он даже не подпустил Нику к ее собственному телефону. Хотя еще до того, как девушка проснулась, заглянул и прочитал смс-сообщения от этого ее маньяка. Но отвечать не стал. Почему-то ему казалось, что чем сильнее Ника игнорирует этого идиота, тем больше шансов, что он проколется и выдаст себя. Потому-то телефон и был изъят. Влад знал — его девушка (а теперь уже стопроцентно его, пусть только попробует отвязаться) просто физически не сможет промолчать и не дать ответ.

Но когда они появились на работе вдвоем, Вероника заметила косые взгляды, которыми ее проводили коллеги. И это довольно неприятно ее покоробило, хоть в каких-то близких и теплых отношениях ни с кем из этих кумушек она не состояла. Да, это было вполне ожидаемо, слухи, сплетни — этим офис живет помимо работы. Но насколько отчаянной и безголовой она бы не была, быть той, кому перемывают косточки, ей бы не хотелось.

Еще и Влад через пару часов удалился на какую-то непонятную, но мегасрочную встречу. Куда он собрался, парень не пояснил, только сказал, что это очень важно. И это настораживало.

В общем, спустя какое-то время Вероника невольно накрутила себя до той степени, что хотелось выть. Выть и одиночества. Вздохнув, она приняла волевое решение — спрятаться в убежище. В итоге Ника оказалась в уборной и устало прикрыла лицо руками. По крайней мере, за стенами кабинки она не чувствовала тех самых взглядов, от которых горели щеки.