Он пожимает плечами.

— Это правда. Чуваки из школы получают так много цыпочек, а учитывая, что у меня не так много других возможностей, мне нужна любая помощь, которую я могу получить.

Хлоя вздрагивает рядом со мной в то же время, когда я хмурюсь.

— Что это значит? — огрызается она.

О-о-о.

Трей играет с соломинкой в своем напитке и стыдливо опускает глаза, отвечая:

— Да ладно, ты же знаешь нашу семью и где мы живем. Девушки не хотят встречаться с парнями из трейлерного парка или с теми, у кого нет денег. Так что, если я попаду в старшую группу, я буду нравиться им больше.

Я открываю рот, чтобы заверить его, что это неправда, но ответ, исходящий от меня, неуместен. Мне неприятно, что он проходит через это, но я никогда не испытывал такой борьбы. Лучший человек, который может сказать ему, чтобы он не смотрел на себя так и чтобы все стало лучше, — это женщина, сидящая рядом со мной — женщина, которая выросла в этом, боролась с этим, а затем поднялась из этого. Хлоя — живое доказательство того, что ты не можешь контролировать карты, которые тебе выпали, но ты можешь контролировать то, как ты их разыгрываешь.

На ее лице ясно видны обида и возмущение, но ее голос мягкий, когда она говорит:

— Это неправда.

Я жду, что она скажет еще, но ничего не происходит. Может быть, для нее это больная тема. Черт, «может быть» — это мягко сказано. Я разговаривал с детьми, которые живут там, и их жизнь не очень-то красива.

Я указываю на Трея и решаю скрасить мрачное настроение, как могу.

— Я бы не советовал добиваться девушки, которая встречается с тобой потому, что ты либо попал в университет, либо у тебя есть деньги. Она не из тех, кто в итоге станет хорошей подружкой.

— К тому же, — добавляет Хлоя, прежде чем Трей успевает ответить, — я думала, ты встречаешься с девушкой из соседнего района?

Он пожимает плечами.

— Встречался.

— И? — спрашивает она.

— Она не… — Он делает паузу и качает головой, как будто раздумывая, стоит ли продолжать. — Люди смеются над ней. Люди смеются надо мной за то, что я с ней общаюсь.

Я смотрю на Хлою в страхе за себя. Ее поведение сексуально, но может быть и чертовски пугающим. Ее глаза закрыты, а на лице отражается смесь боли и ярости. Внимание Трея переключается на его напиток. Он делает громкие глотки, понимая, что иногда лучше держать рот на замке.

— Дай угадаю, — наконец огрызается Хлоя и бросает взгляд на Глорию, прежде чем продолжить свое терзание задницы. — Закрой уши, милая.

Глория роняет мелки и затыкает уши руками.

Хлоя прочищает горло, подготавливая свою предстоящую лекцию.

— Дай угадаю, ее называют трейлерной дрянью за то, что она живет там, где живешь ты — примечание сбоку — и за то, что ее родители бедны. У нее нет фирменной обуви или дополнительных средств, чтобы ездить на экскурсии, поэтому они смотрят на нее с отвращением, как на отбросы под их ботинками. — Она разочарованно смотрит на него. — Не смей осуждать или обижать девочку — а еще лучше, любого человека — за это. Ты слышишь меня? — Она опирается локтями на стол, наклоняется и понижает голос. — Позволь мне сказать тебе кое-что. Я была той девочкой, которую они дразнят. Еще раз так сделаешь, и я тебя так надолго засажу, что тебе будет восемьдесят, прежде чем ты увидишь спортивную майку.

Дааа.

Хлоя сделала убойный выстрел.

Трей пытается ответить.

— Я… я не это имел в виду.

— Да, ты это имел в виду, — говорит она через несколько секунд.

Он смотрит на нас, смущаясь.

— Здесь тяжело. — Он качает головой. — Забудьте об этом. Напомни мне не говорить с тобой о моих проблемах с девушками.

— Ты можешь обсуждать со мной свои проблемы с девушками в любое время, — говорит Хлоя. — Я бы предпочла, чтобы ты больше не принимал подобных решений.

— Или спроси меня, — добавляю я. — Я, оказывается, очень образован в вопросах дам.

Хлоя пихает меня локтем.

— Он не очень образован в вопросах женщин, поэтому он до сих пор не женат. — Ее взгляд фокусируется на Трее. — Не будь для нее засранцем, слышишь меня? Я сделаю своей миссией регулярно проверять ее, чтобы убедиться, что ты не такой.

— Я понимаю, — говорит Трей. — Я знаю, что это неправильно. Я поговорю с ней завтра и извинюсь.

Хлоя наклоняется вперед, чтобы убрать руки Глории.

Ужин принял печальный оборот. Я хмурюсь. Реакция Хлои задела за живое. У меня в горле образуется толстый ком за то, что я не относился к ней лучше или не заступился за нее, чтобы она не чувствовала себя той девочкой.

— Теперь, когда все закончилось, давайте сменим тему на радугу и бабочек, хорошо? — говорит Хлоя, ее настроение меняется на противоположное за считанные секунды. Она улыбается Глории и снова начинает с ней раскрашивать.

Мы заказываем еду. Я разговариваю о футболе с Треем, а Хлоя и Глория раскрашивают, пока не приносят нашу пиццу. Пепперони, без анчоусов.

Пока мы едим, настроение улучшается. Глория рассказывает о том, как она любит свою учительницу в детском саду и как ее классу понравились розовые сапожки, которые ей подарила Хлоя. Трей рассказывает о своих оценках и о том, как он сдал несколько последних тестов.

Они хорошие дети.

Хорошие дети, ограниченные в возможностях из-за своего происхождения.

И это чертовски хреново.

Работа офицером полиции сделала меня зрелым и открыла глаза на то, что другие не родились в привилегированной жизни, как я. Я вижу этих детей, которые живут без еды. Если кажется, что им нужна еда, я покупаю им что-нибудь в закусочной или сую им конфеты. Но я никогда не слышал таких историй.

Этот ужин открыл мне глаза.

Трей захлопывает дверь моего джипа одновременно с тем, как я вылезаю, и мы идем к дому Хлои от моей машины. Он попросил поехать со мной после пиццы. Жаль, что люди в этом городе вешают на таких детей, как он, ярлык преступников, не зная их истории. Трей — не преступник. Он ребенок, которому нужно направление и хороший пример для подражания, и я готов помочь всем, кому могу.

— Чувак, — говорит он рядом со мной. Он подросток и уже почти шесть футов ростом. — Тебе лучше прийти и потусоваться с нами сегодня вечером.

Мы поднимаемся по ступенькам крыльца, где Хлоя вставляет ключ в замок входной двери, а Глория стоит рядом с ней, держа в руках куклу с лохматыми волосами.

— Я не уверен в этом, приятель, — отвечаю я. У меня нет проблем с приходом без приглашения, когда дома только Хлоя, но не когда дети.

— Да ладно, — возражает Трей с лицом, полным решимости. — У меня самый лучший список фильмов Netflix. К тому же, не похоже, что вам, старикам, есть чем заняться в пятницу вечером. Ты пойдешь домой, избавишься от мозолей на ногах, а потом почистишь свои протезы.

Трей — маленький умник.

Он напоминает мне себя в его возрасте.

Хлоя помогает Глории войти в дом и начинает включать свет, когда мы входим. — Эй, — обращается она к Трею, — мы не такие уж и старые.

— Вы двое чертовски древние, — продолжает Трей и смотрит на меня. — Ты никак не можешь лечь спать так рано.

Я переглядываюсь с Хлоей и жду ее разрешения. Да, блять, жду ее разрешения, как будто я ровесник Трея.

— Да, Кайл, ты же не хочешь, чтобы они подумали, что мы слишком старые, — отвечает она игривым тоном. — Давай покажем этим юнцам, что мы вполне можем оттянуться.

— Никогда больше не говори вполне, — говорю я, подмигивая. — Ты уже заставляешь нас выглядеть старыми.

Трей хлопает меня по спине.

— Я буду дежурить у попкорна. Кайл, устраивайся поудобнее!

Глория плюхается на диван и усаживает свою куклу рядом с собой.

— Гринч! — визжит она. — Я хочу смотреть Гринча!

Я сажусь на брошенный стул напротив нее.

— Гринч? — спрашиваю я. — Сейчас октябрь.

— Глория просит смотреть его каждый день в году, — со вздохом говорит Хлоя. — Netflix не хочет его убирать. — Она садится и начинает аккуратно расплетать волосы Глории. — Тебе пора спать, дорогая. Как насчет того, чтобы надеть твою пижаму, и я почитаю тебе Гринча перед сном?