— О, да, — говорит он. — Я забыл сказать тебе, что мистер Гарфилд сказал, что у них на складе есть лишние пироги, срок годности которых близок, так что они их завезут.

Трей заговорил со мной о работе через три дня после похорон Глории. Ему нужно было хобби, чтобы отвлечься от мыслей о том, что его мать попала в тюрьму, и о смерти сестры. Я согласилась и была удивлена, когда он сказал мне, что его взяли на работу в продуктовый магазин Гарфилда.

Я делаю то же самое. Я работаю так часто, как могу, и подумываю о том, чтобы найти вторую работу — не по финансовым причинам, а чтобы отвлечься от своих проблем. Мелани сделала своей миссией быть моим помощником в любое время, и хотя я веду себя так, будто это сводит меня с ума, я ценю ее компанию.

А еще есть Кайл. Я чувствую себя ужасно из-за того, что не поблагодарила его за разговор с матерью. Это ужасный поступок с моей стороны, но я в ужасе. Он не выходил на связь с той ночи, когда утешал меня, а потом исчез, за что я его не виню.

Я вздыхаю. Завтра я пойду к нему домой и извинюсь за свою вспышку, за то, что выгнала его из своего дома, за то, что не рассказала ему все о его отце, и за то, что не обняла его за то, что он спас меня от душевной боли потери Трея.

Я расцепляю ноги и встаю с пола.

— О, это мило с их стороны.

Он натягивает ботинки.

— Можешь помочь мне? Они старые и идет снег, так что мы, наверное, должны им помочь.

— Конечно.

Я надеваю ботинки и накидываю пальто.

— Они еще не пришли? — спрашиваю я, дрожа, когда мы выходим на улицу.

Трей печатает на своем телефоне.

— Подожди. Они сейчас пишут мне.

Я поднимаю бровь в замешательстве.

— Гарфилды умеют писать смс?

Он не отвечает мне, и несколько секунд спустя резкий звук его голоса прорезает утренний воздух. Глубокий голос переполнен эмоциями.

— С Рождеством девушку, которую я люблю!

Мое внимание переключается на крыльцо, где стоит Кайл, без рубашки, в одних серых трениках, выглядящий так же, как и каждый день до начала наших отношений. На голове у него шапка Санта-Клауса, и я не могу сдержать взрыв смеха — мой первый громкий, разрывающий живот смех за последние месяцы.

— Ты получишь переохлаждение! — кричу я в ответ в обмен на «Отвали».

Он спрыгивает с лестницы, а Трей сияет в стороне. Их подстава проходит гладко.

— Если у меня будет гипотермия, — говорит он, когда доходит до меня, — я буду винить тебя, детка.

Я прижимаю руку к груди.

— Меня? Я не виновата, что тебе нравится выставлять напоказ свою обнаженную натуру в мороз.

Я вижу, как его дыхание вырывается на холод.

— Пожалуйста, будь честна со мной, Хлоя. Это все, чего я хочу на Рождество, и твоя честность даст мне энергию, чтобы вернуться в дом. Иначе я, скорее всего, замерзну снаружи и умру.

Я качаю головой, все еще смеясь.

— Не могу поверить, что я вообще об этом думаю.

Он хватает меня за талию, и его грудь леденеет.

— Скажи мне, что ты чувствуешь ко мне, Хлоя. Без всякой ерунды. Посмотри на меня и скажи, что я тебе безразличен так же, как и ты мне.

Я глотаю, и мое сердце бьется так сильно, что я жду, когда оно вывалится из груди.

— Я… я не думаю о тебе, Кайл.

Его лицо опускается.

— То есть… я хочу… но ты мне более чем небезразличен.

На его лице появляется улыбка.

— Скажи это.

Я закрываю лицо руками.

— Боже мой. Я не могу поверить, что собираюсь признаться в любви полуголому мужчине в шапке Санта-Клауса, который выглядит так, как будто он должен быть изображен в рождественском календаре с рейтингом 18+.

Он берет мою руку и целует в макушку.

— Я с большим удовольствием подарю тебе календарь с моими фотографиями.

По моей щеке катится слеза, и его палец холодный, когда он вытирает ее.

— Я люблю тебя, — говорю я без колебаний, сожаления или беспокойства.

Он смотрит на меня сверху вниз, его белые зубы видны, когда он дико ухмыляется.

— И, черт возьми, я люблю тебя.

Он наклоняет голову и целует меня. Он отстраняется и осматривает меня, а затем его губы снова касаются моих.

Я оглядываюсь на Трея и улыбаюсь.

— Я так понимаю, пирогов не будет?

Трей пожимает плечами.

— Наверное, они забыли остановиться по дороге домой.

— Ты сказала пироги? — вклинился Кайл. — Странно, у меня в доме их полно. — Он берет мою руку в свою и ведет меня к своему крыльцу, одновременно зовя Трея за собой.

— Твоя мама испекла пироги? — спрашиваю я, когда мы заходим внутрь.

Кайл ухмыляется.

— А ты могла бы подумала иначе? Я же сказал тебе, что хочу всегда производить на тебя впечатление, а не вызывать у тебя пищевое отравление.

— Я купил тебе кое-что, — говорит Кайл.

После того как мы съели сладости, которые Кайл принес домой с семейного рождественского ужина, мы пошли в гостиную смотреть рождественские фильмы.

Он спрыгнул с дивана и босиком пошел в свою спальню, пока Трей храпел на заднем плане.

— Ты… ты не должен был этого делать, — говорю я, когда он протягивает мне маленькую коробку.

— Я знаю, что не нужно было. Я хотел.

Я смотрю на него, двигая коробку и осматривая ее, прежде чем развязать бант. Я сглотнула, не понимая, почему я так нервничаю, открывая подарок. Это шкатулка для драгоценностей. Мое сердце учащенно забилось, когда я открыла ее.

Внутри лежит ожерелье.

Я вытаскиваю его, играя с тонким шнурком, и осматриваю его. Я закрываю рот, чтобы скрыть хныканье, и слезы заливают мои щеки. На ожерелье висит подвеска в виде сердца с надписью «Мама» и именами Трея и Глории.

— Это прекрасно. Спасибо, — шепчу я.

Лицо Кайла наполняется гордостью, и он кивает в сторону Трея.

— Он помог мне выбрать его. Он сказал, что всегда видел в тебе свою мать, а не кого-то другого, и мы знали, что ничего лучше тебе не подойдет.

Я хмурюсь, и он большим пальцем осторожно избавляет меня от слез.

— Я не покупала тебе подарок.

Он наклоняет голову, чтобы поцеловать мои губы.

— Не волнуйся, — говорит он напротив них низким тоном. — Ты можешь подарить мне мой позже.

Мысль о том, что он прикасается ко мне, что я в его постели, что мы снова вместе, вызывает во мне счастье. Если бы Трей не спал на другой стороне дивана, я бы сейчас лежала на Кайле.

Я краснею.

— Ты не можешь шутить на эту тему, даже если он спит.

Он отступает назад с ухмылкой.

— А? Я хочу ночь, полную твоих повторений, что ты любишь меня снова и снова. Вот что я хочу получить в подарок.

Я хихикаю.

— Этот разговор напоминает один из тех фильмов Hallmark, которые мы только что посмотрели.

— Я согласен, потому что фильмы Hallmark всегда заканчиваются счастливым концом.

Два месяца спустя

Несмотря на то, что сегодня день рождения Трея, можно подумать, что, судя по моему волнению, это мой день рождения.

— Это официально, — говорит Трей. — Ты моя мама.

Слезы падают из моих глаз.

Когда мы наконец открыли подарки на Рождество, Трей передал мне письмо с просьбой усыновить его. Кайл поговорил со своими родителями, и Майкл согласился оформить опекунство на меня. Трей все еще хотел познакомиться со своей семьей, но он хотел быть уверенным, что всегда будет моим сыном. Я много лет не решалась усыновить его, надеясь, что Клаудия изменится, но Трей заслуживает хорошую мать, которая любит и ценит его.

Я закрываю глаза, когда слеза скатывается по моему лицу. Я хотела бы сделать то же самое для Глории, хотела бы сделать это много лет назад. Это горько-сладко — праздновать то, что ты родитель Трея, и в то же время жалеть, что не можешь сделать то же самое с его сестрой.

Кайл обхватывает меня за плечи и идет с нами.

— Знаешь, раз уж мы в здании округа, мы можем подняться наверх и пожениться.