Джозеф поднял глаза на собеседника:

– А теперь мне внести еще один минус за оскорбления сотрудника Магического Конвента при исполнении?

На губах Бахрея проступила насмешливая улыбка, а глаза загорелись ярче. Беззаветная преданность делу не мешала ему, время от времени, пытаться вывести Ника на эмоции и впаять дополнительный минус. Плюс к тому, Джозеф был из той мерзкой породы людей, облеченных властью, которые любили, чтобы перед ними заискивали. Худшее комбо. Но Ник скорее отгрыз бы себе язык, поэтому только махнул рукой:

– Валяй.

Он в деланном безразличии отвернулся в сторону, краем глаза следя за руками Джозефа. Надзиратель еще пару секунд посверлил блокнот недовольным взглядом, потом нахмурился и захлопнул его.

– Ладно, я и без этого минуса добьюсь для тебя эшафота, – пообещал Джозеф, зловеще сверкнув черными глазами напоследок.

Он сунул за пазуху тетрадь и перо. В душе чародея разлилось облечение. Ник пару секунд смотрел ему в след, но не вытерпел:

– А какие есть доказательства против меня по делу Кольцовой?

Бахрей обернулся на полушаге, его белые зубы дугой светились в темноте, в то время как лицо уже растворилось во мраке.

– Прямо так я тебе и сказал, – усмехнулся он, но чародей своим обостренным чутьем услышал, как в его голосе звенькнула неуверенность.

По крайней мере хотелось в это верить.

Надзиратель сделал еще пару шагов, гулко раздавшихся по улице, прежде чем его поглотила чернота.

Ник еще постоял так немного, а потом резко развернулся и заковылял к большой улице. Сердце бухало с ровными промежутками, отдаваясь в голове, ноги онемели. Чародей взглянул на свои руки и увидел, что пальцы нервно подрагивают. Сунув их в карманы, Ник зашагал домой. Волнение и страх накатили почти тут же, стоило адреналину после встречи немного улечься. Как бы чародей не относился к Джозефу, тот был мастером своего дела. И если в его дурную голову взбрело, что это Ник убил Нателлу, то он приложит все усилия, чтобы Магикулум в это поверил. А они поверят, потому что на дух не переносят зарвавшегося Фельсенбурга. И им не важны станут правда и доказательства – было бы желание и цель. Краски над головой чародея сгущались быстро и неумолимо. Чертыхаясь и сквернословя себе под нос, Ник пошел отправлять чертов отчет.

Ник влетел в квартиру и захлопнул за собой дверь. Гонимый раздражением, он только скинул ботинки и, даже не снимая плаща, подошел к зеркалу в гостиной, сорвал с него цветное покрывало. Амальгамный овал в старинной серебряной оправе отразило темную гостиную. Чародей нетерпеливо постучал по его поверхности костяшкой пальца и позвал:

– Ротфус! Ротфус, появитесь, вы мне нужны!

Не дожидаясь ответа, Ник прошел в спальню. Погладив по дороге Бруно, который увивался вокруг ног, чародей схватил со стола листки с отчетом.

Ну, баран! Склеротик! Придурок! Как он мог забыть отправить отчет! Раздражение и усталость, что накопились за весь день, заставили чародея рывком выскочить обратно в гостиную, пробегая беглым взглядом написанное по пути. Ошибок в насочиненном ночью наверняка было не сосчитать, но смысла что-то править Ник не видел. Все равно, минус в его годичном досье уже поставлен. Правду говорят – благими намерениями вымощена дорога в Ад. В его случае, в прямом смысле.

Поймав себя на том, что судорожно приглядывается к тексту, чародей машинально направил руку на люстру. Та зажглась, на секунду озарила небольшую комнату ярким светом, прежде чем над головой что-то хлопнуло. Ник испуганно дернулся, когда обе лампочки взорвались градом стеклянных осколков, неслышно осыпавшихся на ковер. Парочка стекляшек запуталась в волосах чародея, еще несколько попало на отчет. Сатана, который грелся на коврике у камина, недовольно зашипел.

– Что же такое тонкое стекло начали делать!? – в сердцах воскликнул Ник, когда все вновь погрузилось во мрак.

По комнате пробежался холодный ветерок, встопорщив листки в руках чародея.

– Ник, что с вами? Вы прямо искрите от напряжения, друг мой. – произнес недоуменный голос.

Из зеркала выплыла тень серо-голубого цвета и зависла в нескольких сантиметрах над полом. Ее легко можно было принять за облачко тумана, но, присмотревшись, морально стойкие смогли бы признать в нем человека, одетого в кольчугу и белый кафтан.

– Я устал, как собака, а еще весело поболтал с Джозефом! – пожаловался чародей.

Подскочив к комоду Ник начал рыться в верхнем ящике в поисках швейного набора. Как на зло, под руку лезли только мотки бечевки, да бабины изоленты.

– И чего он от вас хотел? – удивилось полупрозрачное привидение мужчины лет пятидесяти.

За светлой спутанной бородой и кустистыми бровями с трудом можно было разглядеть морщинистое лицо, увенчанное сфероконическим шлемом. Выглядел тот значительно старше своего возраста, но во времена Тевтонского ордена человеческий организм изнашивался быстро. Кольчуга, покрывающая руки, голову, шею, блестела в неярком свете, совсем как настоящая, а белый кафтан с изображениями черных крестов мерцал, как снег там, где не был залит кровью. Вся левая сторона была запачкана бурыми пятнами. Зазубренная дыра в кольчуге со стороны сердца, наверняка принадлежащая штыку или копью, должна была демонстрировать рану, но вместо того, только исходила еще более ярким голубым свечением.

– Поставить минус за то, что я не сдал вовремя ежемесячный отчет о поведении! – прорычал Ник. – Ублюдок. Да что ж за темнотень!

Еще один властный взмах руки зажег свечи по всей комнате. Сразу же несколько посветлело, а по воздуху поплыл специфический аромат плавящегося воска. Как раз на случай таких ситуаций свечи усеивали почти все горизонтальные поверхности в квартире Ника. Особенно вольготно они расположились на каминной полке и подоконнике.

Сияние, исходящее от Ротфуса, несколько померкло, и теперь призрак смотрелся поблекшей копией себя. Пожилой рыцарь озадаченно прислонил руку к защищенному кольчугой подбородку.

– Ник, а во истину, почему вы не сдали ему отчет? – спросил Ротфус и поплыл по комнате, помахивая рукой. – Вы же знаете, что от этого зависит ваша жизнь!

– Представьте себе, догадываюсь. – огрызнулся чародей. – Просто забыл.

Наконец, ему удалось нащупать в ящике деревянную коробку. За комком спутанных ниток обнаружился кусочек губки, нашпигованный иголками. Ник вытащил самую толстую. Шмякнув листки отчёта о кухонный стол, чародей быстрым движением провел иглой над ближайшей свечой раз-другой. На заднем плане раздавались нудные нотации Ротфуса:

– Я не могу понять одного, как можно забыть о таком важном событии! – поражался давнишний покойник. – Ведь в этом же залог вашей жизни! Ну право, невозможно быть таким рассеянным и невнимательным, дорогой друг! Вы должны были тысячу раз перепроверить и…

Призрак вскочил на своего любимого конька. Его хлебом не корми, точнее энергией не потчуй, дай только посокрушаться над глупостью нынешнего поколения. В подтверждение тому тевтонский рыцарь возвел очи-горе. Человеку двадцать первого века его эмоции могли показаться гипертрофированными. Но чего можно было хотеть от человека, который закончил свое мирское существование в эпоху Средневековья? Та же беда была и с речью. Ник долго думал над тем, что можно сделать, пока не создал заклинание синхронного перевода. Теперь он слышал речь Ротфуса на пусть и высокопарном, но привычном ему русском, потому что в самом начале рыцарь тараторил на ужасающей смеси старонемецкого, латыни и еще черт знает чего. Однако заклинание не могло повлиять на манеру и стилистику речи, поэтому приходилось чародею вместе с призраком подтягивать высокий стиль и расширять словарный запас архаизмами.

Ник тихо выругался и кинулся мимо привидения в спальню. Оттуда он вернулся с плотным конвертом из коричневой бумаги, и чернильницей с закрывающейся крышкой-клапаном. Запихнув отчет в конверт, чародей самым беззастенчивым образом залепил его слюной и быстро вывел косым почерком имя получателя. Привычным движением он проколол подушечку пальца иголкой.