Он понимал, что начинает нести какую-то чушь, но не мог остановится. Северус тоже отвернулся от снежных эльфов и внимательно смотрел на отца. У него был совершенно особенный, невероятно проницательный взгляд, способный, казалось, выжать воду из камня. Таким же взглядом он, наверное, смотрел на особо упрямых рогатых жаб, не желавших погибать под его лабораторным ножом. Внимательно выслушав спутанные обещания Альфарда, он прервал его:

— Вы знаете, Альфард, я ведь так и не поблагодарил вас, — ровным голосом сказал он.

Альфард опешил и даже рот открыл от удивления:

— Поблагодарил? За что?..

Северус снова повернулся с снежному танцу, будто не хотел показывать своё лицо:

— За то, что рискуете своей жизнью, чтобы исправить мои идиотские ошибки. За то, что много месяцев терпеливо объясняли начинающему фанатику, что мир немного сложнее, чем утверждает пропаганда Тёмного Лорда. За то, что с первого дня относились ко мне, как к сыну.

Альфард и сам не понял, когда решил обнять его. Просто в один момент он стоял рядом, а в следующий уже прижимал Северуса к себе, уткнувшись носом в пахнущую травами макушку. Северус, как ни странно, покорно терпел такое обращение, и даже сам замер, не желая нарушать объятие.

— Северус, — имя юноши, данное его покойной любимой, хотелось произносить снова и снова, — ты же знаешь, что бы ни случилось, я всегда буду на твоей стороне. Тебе не нужно ни за что меня благодарить. Ты мой сын, и я люблю тебя.

Они простояли так ещё несколько минут, а потом ещё долго смотрели на рой снежных эльфов, вполголоса обсуждая сначала их магические свойства, а потом и других волшебных существ. Альфард уже порядком продрог, да и Северус, хотя не жаловался, явно пытался согреть пальцы в тонких кашемировых перчатках.

— Пойдём обратно домой, выпьем эггнога, согреемся, — жизнерадостно предложил Альфард.

— Хорошо, папа.

На душе у него стало вдруг так легко, так тепло, как будто он сидел у горящего камина, а не шёл по заснеженной поляне. Казалось бы, какая мелочь. Он и так давно знал, что Северус воспринимает его своим отцом. И всё-таки, одно-единственное слово стало для Альфарда самым лучшим новогодним подарком за всю его жизнь.

***

Внимательному наблюдателю было ясно как день, что Люциус чувствовал себя на Гриммо неуютно, хотя и старался не подавать виду. Альфард больше не хотел злорадствовать над этим. Ему было прекрасно известно, что дом его детства часто внушал новым людям тревогу. Пожалуй, сами Блэки были единственными, кто за столько лет успел привыкнуть, почти срастись с мрачным очарованием этого пугающего места, научился любить особняк таким, какой он есть — неприветливым, гордым, чопорным. Там, где гостям в каждом скрипе половицы слышалась скрытая опасность, Блэки чувствовали лишь мягкий упрек старого, пропитанного магией здания: почему в гостиной собирается только половина семьи? Почему по коридорам бегают, уничтожая всё на своем пути, всего двое наследников?

— Орион, ты нашёл какой-нибудь способ справится с ним? — требовательно спросил Сигнус, только успев усесться в своё любимое кресло в библиотеке.

Старший брат отмахнулся от него:

— Да, у меня есть несколько идей, но это я предпочитаю обсудить с Альфардом — ему всё-таки придётся это осуществлять. Твоя помощь нам нужна, чтобы разработать стратегию. — В руках он держал письмо, которое Альфард пару дней назад передал ему лично в руки — последняя инструкция от Айрис, с советами о том, как лучше будет обезвредить оставшихся без руководства пожирателей.

Люциус переводил острый взгляд светло-серых глаз с одного Блэка на другого, и только через несколько секунд решился заговорить:

— Я… — он запнулся, что было ему совсем не свойственно, помедлил, потом полез в карман мантии, откуда после недолгих поисков вытащил маленькую черную тетрадь без единого слова на обложке, — я нашёл в библиотеке мэнора то, о чем мы говорили, но…

Орион мгновенно выхватил тетрадь у него из рук и, за секунду осмотрев её презрительным взглядом, поспешил спрятать её в сейфе.

— Это то, о чём я думаю? — небрежно поинтересовался Альфард, пытаясь не выдать дрожь, что пробивала его при одной мысли о крестражах.

— Я надеюсь, ты не долго носил это при себе, — холодно отчитал Орион, на что Люциус только опустил глаза.

— Ты знаешь, как это уничтожить? — спросил Сигнус.

— Не придётся. Это будет наш залог на случай разногласий с Дамблдором. Как только он предоставит доказательства того, что нашёл и уничтожил остальные крестражи, мы отдадим ему этот.

— Ты с ним говорил?

Орион кивнул на огромный портрет в золоченой раме, располагавшийся за его спиной. Сейчас там стояло только пустое кресло, но все братья прекрасно помнили, что это было любимое место Финеаса Найджелуса, одного из самых неприятных их предков и, пожалуй, самого непопулярного директора Хогвартса за последние триста лет.

— К счастью, у нас есть надёжный канал связи с Дамблдором.

Орион и Сигнус вступили в короткий спор о том, как им следовало действовать с директором Хогвартса. Альфард не участвовал: хотя он сам недолюбливал старика, но был уверен, что после гибели Темного Лорда они так или иначе найдут общий язык, по крайней мере в тех вопросах, которые были важны для обеих сторон.

— Но мы собрались здесь, чтобы обсудить что-то по настоящему важное, — по мановению волшебной палочки Ориона в комнате медленно вплыла старая, порядком потертая шкатулка из красного дерева.

Альфард едва смог сдержать смех, когда его старший брат с каменно-серьёзным лицом открыл крышку, и после ещё одного короткого заклинания, из шкатулки вылетела целая армия оловянных солдатиков. Трудно было поверить, что они пережили уже второе поколение неугомонных мальчишек-Блэков.

— Предлагаешь сыграть в оборону Камелота? — приторно-ласково спросил Сигнус, но Орион не обратил на шутку никакого внимания.

Маленькие, не больше пальца, поблескивающие в свете люстры фигурки продолжали висеть в воздухе, повинуясь воле Ориона. Он начал говорить, одновременно расставляя игрушки на своем столе, как на военной карте.

— Самое опасное, с чем нам предстоит столкнуться — это преданные фанатики Волдеморта. — в центр стола приземлилась сначала фигурка короля в темно-бордовой мантии, а вокруг него десяток рыцарей в непроницаемых доспехах и каждый со своим собственным гербом на щите, — сложно предсказать, как они станут действовать, но, на нашу удачу, их не так уж и много. Тем не менее, нам всем придётся быть в несколько раз осторожней: опасность может исходить оттуда, где её никто не ожидает.

Люциус вежливо дождался, пока Орион договорит, чтобы добавить:

— Среди них нет сильных лидеров, способных организовать вокруг себя новый орден Пожирателей. Но многим из них знакомы порывы немотивированной жестокости.

«Северус будет счастлив — в школу я его в этом году точно не отпущу» — промелькнуло в голове у Альфарда. Сигнус, успевший отложить шутливое настроение, долго сосредоточенно рассматривал фигурки, собравшиеся в подобии ритуального круга, а потом помотал головой:

— Неужели нельзя избежать того, чтобы к этому была привязана именно наша фамилия? Если никто из них не узнает, кто убил их возлюбленного сюзерена…

— Конечно, никто не собирается трубить о великой миссии Альфарда на каждом углу даже после её завершения, — прервал его Орион, — но было бы наивно с нашей стороны надеются, что это удастся долго держать в тайне. Кроме того, — повинуясь ещё одному плавному движению запястью на стол, в отдалении от центральной группы, выступила пехота. Тут были вперемешку солдаты разных армий, в потускневших цветных кителях, с пиками, мушкетами, саблями, было даже несколько римских легионеров, непонятно как попавших сюда из другой игры, — число рядовых сторонников Волдеморта приближается к нескольким сотням. Большая часть из них — не особенно выдающиеся молодые волшебники. Но в каждом из них он старался вызвать личную преданность. Если найдётся кто-то, способный возродить её и перенаправить на себя, они могут стать серьезной угрозой, не только для нас, но даже для министерства.