Они успели вовремя: за алтарем внизу как раз начиналась служба. Молодой и дьявольски красивый священник что-то говорил, но ни одного из волшебников не интересовали его слова. Заиграл гимн ковентри. Только теперь Альфард понял, чему была посвящена служба. Двадцать восьмого декабря в англиканской цервки почитали годовщину избиения младенцев в Иерусалиме царём Иродом.
Полтора десятка мальчиков и девочек, чьи странные белые одеяния делали их похожими то ли на волшебниках в мантиях, то ли на ангелов небесных, пели тонко и проникновенно, по-детстки невинными голосами:
— Люли, люли, крошка,
Баю-бай, люли, люли.
Ах, ты малютка-крошка,
Баю-бай, люли, люли.
Белла нетерпеливо ерзала, её муж откровенно скучал, зато Тёмный Лорд слушал внимательно, в полной мере наслаждаясь музыкой.
— Я слышал, ваш старший сын снова попал в неприятности? — по-светски поинтересовался он у Ориона.
— Да, — коротко обронил тот. Даже самый твердолобый хаффлпаффец должен был понять, что ему не хотелось вдаваться в подробности.
— Очень жаль. Вы правильно сделали, что не позволили ему дальше оставаться в Хогвартсе.
Белла обрадовалась тому, что у неё наконец было оправдание, чтобы отвлечься от неинтересной ей службы.
— Я так сочувствую тете Вальпурге. Сколько его выходок ей уже пришлось вытерпеть.
Альфард вопросительно приподнял бровь. Из многих чувств, которые вызывала Вальпурга у окружающих, сочувствие никогда не стояло на первом месте. Не говоря уже о том, что Беллатрикс в последние десять лет меньше всего интересовалась делами младших кузенов, с головой погрузившись в замужество и, как выяснилось теперь, в гораздо более опасные дела.
Хор продолжал петь:
— То скорбь моя, несчастное дитя,
Стенаю о разлуке я
Ни словом и ни песней
«Баю-бай, люли, люли».
— С другой стороны, на младшего сына вы наверняка нарадоваться не можете, — снисходительно улыбнулся Волдеморт, по-прежнему не отрывая взгляд от алтаря.
— Регулус так умён для своего возраста и всегда ведёт себя достойно, как и подобает Блэкам, — вставила Белла, которая уже неизвестно сколько даже не видела ни одного из мальчиков, не считая редких светских вечеров.
Альфард отчаянно и малодушно пытался сконцентрироваться на пении. Эта тревожная и печальная музыка вызывала в нём тяжёлое, липкое ожидание беды.
— Царь Ирод в гневе
Дал сегодня приказ
Своим стражникам
Погубить всех детей.
— Не сочтите за неуместную прямолинейность с моей стороны, но высохшие ветви нужно безжалостно отрубать, иначе погибнет все дерево, — светски посоветовал Волдеморт, не отвлекаясь от сцены внизу.
Орион не двинулся с места и не сказал ни слова, но Альфард всем телом почувствовал, как напряглась каждая его мышца. Он украдкой посмотрел на брата: тот плотно сжал губы, все ещё вежливое лицо превратилось в застывшую маску. Орион был в гневе, но как всегда хорошо это скрывал. Сам Альфард был в ужасе и с трудом находил в себе силы не поддаваться панике.
Белла, ни капли не стесняясь, повернулась к Ориону и сказала прямо ему в лицо:
— Мой отец так и сделал, и никогда об этом не жалел. Это долг главы семьи. Мы с моей сестрой счастливы, что он не позволил испортить наше будущее.
Она религиозно избегала даже произносить имя Андромеды, будто это было бранное слово. Было бы лицемерно упрекать её в этом: никто в их семье так и не справился с её исчезновением.
Хор закончил, и священник начал читать проповедь. Он говорил о невинности и искуплении, слабости и предательстве.
Волдеморт подождал несколько минут, прекрасно зная, что Альфард и Орион за это время почти успеют не сойти с ума, а потом поднялся и как ни в чём ни бывало поманил их за собой:
— На самом деле я хотел показать вам не это. Рудольфус, мы не станем отвлекать вас с супругой от службы.
Беллатрикс вытянула шею, следя за каждым движением Волдеморта.
Спустившись с балкона, они втроем прошли прямо по срединном проходу, мимо дюжин поглощенных проповедью магглов. Видимо, Волдеморт невербально наложил на них какое-то заклинание отвлечения внимания. Священник тоже ни на секунду не прервал свою речь, когда трое непочтительно прошли прямо через алтарь и скрылись за тяжелой решетчатой дверью.
Они спускались вниз по каменным ступеням. С каждым шагом все меньше и меньше чувствовался запах ладана и мирры, царивший наверху, уступая место сырому и холодному запаху подвала. Так пахло и в слизеринских подземельях, в тех коридорах, куда редко кто-то заходил. Как только скрылся свет из зала, им пришлось зажечь люмосы.
В подвале церкви находилась крипта. Волдеморт, чье лицо, освещенное лишь голубоватым магическим светом, выглядело ещё более нечеловеческим, подошел к углублению в стене, где стоял каменный гроб.
— Епископ Вустера, Уолден Стаффорд. Он был очень талантливым волшебником, в свободное время экспериментировал с зельями и упорно искал связь между маггловским богословием и магией. Чуть было не стал директором Хогвартса.
— Потрясающе интересно, — холодно ответил Орион. — Но вы ведь привели нас сюда не для того, чтобы обсуждать эксцентричных священников? Говорите прямо, чего вы хотите.
Орион в свете люмоса тоже был не похож на самого, но он выглядел усталым, болезненным. Он бесстрашно смотрел прямо в глаза Волдеморта, даже не думая отворачиваться.
— Справедливый вопрос. Не буду ходить вокруг да около. Я хочу, чтобы вы изгнали своего старшего сына из рода, а наследником сделали Регулуса.
Альфарда разрывали два противоположных желания. Одно — молчать, не обращать на себя внимания, позволить старшему брату самому во всём разобраться. А другое требовало возмутиться, закричать, сделать, хоть что-нибудь, но не стоять столбом и не позволять этому человеку так легко говорить о таких ужасных вещах. Он уже не мог больше сдерживаться и готов был выпалить что-то непродуманное, но после недолгой паузы Тёмный Лорд заговорил снова:
— Вы и сами понимаете, что это будет наилучшее решение для Блэков тоже. Я вынужден настаивать — в противном случае я не смогу избавить Северуса от метки, как собирался.
— Но вы… мы же заключили соглашение, — едва не задохнулся Альфард, — вы не можете просто так…
— Обстоятельства изменились, — в подобии приветливой улыбки блеснули белоснежные акульи зубы, — вы ведь пару месяцев назад именно так мне сказали? Но это решение, при всём уважении, принимать не вам, Альфард.
Орион всё также не сказал ни слова. Волшебная палочка не дрожала в его руках. Он не двигался.
— Послушайте меня, Орион. Ваш старший сын и дальше будет приносить только проблемы. Как бы вы ни старались, вам не удастся вложить в его голову свою рассудительность. Если в шестнадцать лет он пытается сбежать из дома, что он будет делать в двадцать, когда вы не сможете так легко его контролировать? А юный Регулус заслужил большего, чем всю жизнь провести в тени непутевого брата. Я, конечно, ни к чему не принуждаю вас. Но у каждого решения есть последствия.
У Альфарда изо рта уже рвались жестокие и наивные слова, но в этот самый момент Орион сделал шаг в его сторону и намеренно, изо всех сил наступил ему на ногу. Система невербальных сигналов у братьев была налажена с глубокого детства. Альфард понял, что это был строгий приказ молчать.
— Я дам вам знать о своём решении.
— Я буду ждать. Счастливого Нового Года, лорд Блэк.
— Вас также.
Альфард не заметил, как брат за руку, словно ребёнка, тащит его по ступенькам наверх, мимо шокированных магглов в церкви (заклинание отвлечения внимания спало), и на улицу. Только оказавшись на холодном воздухе, он очнулся и прошептал:
— Орион… Орион, что нам делать?
Орион, так и не отпустивший его руки, посмотрел ему в глаза и в ту же секунду аппарировал их обоих.
Там, куда они попали, снега не было, но было ещё холодней. Он не узнавал это место и беспомощно крутил головой. Они с братом стояли у пересохшего фонтана — скульптуру в центре невозможно было опознать, настолько она была разрушена. Метрах в пятидесяти впереди возвышался черный прямоугольник огромного поместья. Ещё один заброшенный дом, будто Гренфорта ему не хватало.
