— Но мы не собираемся на этом останавливаться. Альфард, Тёмный Лорд хотел бы, чтобы вы взглянули на некоторые из наших далеко идущих планов. Хотя вы решили пока закончить с нашим сотрудничеством, он уверен, что Блэки захотят поучаствовать как минимум в некоторых из этих инициатив. Разумеется, на ваших собственных условиях.

Он передал Альфарду одну из кожаных папок с тисненым гербом Слизерина. Это было просто пошло — эмблема факультета была уместна для школьников, но каждый уважающий себя чистокровный волшебник пользовался символами своей семьи. Впрочем, он бы никогда не позволил себе сказать что-то подобное вслух.

— Я, право, не знаю… — Альфард неохотно открыл папку, — такие решения может принимать только мой брат.

— О, не волнуйтесь, это только для ознакомления. Если лорда Блэка заинтересует что-то из услышанного от вас, он сам свяжется с Тёмным Лордом, — успокоил его Эйвери.

Альфард меньше всего на свете хотел вникать в чужие политические амбиции, но за последние полгода он уже привык делать то, что ему не нравилось. Документы внутри были организованы всё с той же обсессивной аккуратностью. Первый раздел был посвящен экономическим мерам. Было скучно, но разумно. Поэтапно расписанный план изменения налоговой политики, тарифная война и переход к протекционизму… Альфард разбирался в этих вещах ровно настолько, чтобы не казаться совсем уж дураком. Создание обширных магических анклавов в дополнительном подпространстве — идея была замечательная (в Британии волшебникам не хватало даже жилой площади, не говоря уже о сельскохозяйственных территориях), но для её осуществления понадобились бы невероятные количества магической силы, об источнике которых ничего не говорилось. Много было написано про поддержку беднейших слоев населения. Во второй раз они вряд отделаются раздачей хлеба в Лютном, но откуда Тёмный Лорд собирался брать деньги не было больше проблемой Альфарда.

— Я думаю, ваш будущий тесть с удовольствием расскажет вам о всех нюансах нашей экономической политики, — сказал Беннет.

Альфард медленно кивнул, думая, что постарается уговорить брата вести как можно меньше дел с Абраксасом Малфоем. Тот не вызывал у него добрых чувств.

Часть про международную политику он пролистал: усиление позиции Британии в Конфедерации Магов, широкое сотрудничество с ведущими магическими державами, формирование международных союзов… Пока речь не шла о войне, его это мало интересовало.

Семейная повестка заставила Альфарда поднять брови. Составитель программы воодушевленно писал о повышении рождаемости, мерах поддержки для молодых семей, способах глубокой ранней интеграции маглорожденных волшебников… Некоторые из этих меры могли сработать, но большинство было чуждо огромному пласту магического мира. Может, небогатые семьи порадуются пособиям на второго и последующего ребёнка, но для чистокровных это будет просто смешно, если не оскорбительно. Он знал, что магглы имели что-то подобное, но сильно сомневался, что подобные идеи можно было так легко перенести в их мир.

Реформы политической системы были очень глобальными. Альфард смутно представлял себе, что такое разделение властей или местное самоуправление, но так или иначе осуществить это могло бы только устоявшееся правительство, а не оппозиционная фракция.

Эйвери и Беннет уже обсуждали что-то между собой вполголоса, давая Альфарду время на чтение. Он не торопясь просматривал многочисленные планы и проекты, зная, что то, что он не запомнит в точности, можно будет при необходимости посмотреть в думосборе. К последней главе он почти потерял интерес, а заголовок «Культурно-образовательная повестка» вовсе не подстегивал любопытства. Переработка программы Хогвартса и усиление роли попечительского совета, повышение престижа высших учебных заведений (откровенно говоря, их в Британии пришлось бы скорее отстраивать заново, Оксфорд уже двести лет не предлагал магических программ), снятие неоправданных ограничений для научных изысканий… Последнее бы очень понравилось Северусу, но скептически настроенный Альфард понимал, что это может перерасти во что-то опасное.

Тут его взгляд зацепился за что-то. «Утверждение традиционных ценностей и финансирование просветительских инициатив» звучало почти невинно. Альфард принялся искать определение «традиционных ценностей», но безуспешно. Видимо, ими должно было стать то, на что укажет Тёмный Лорд.

— Лайал, а это тут зачем? — не выдавая своих эмоций поинтересовался Альфард, указывая на один из параграфов.

Беннет заглянул через его руку в папку:

— У министерства давно большие проблемы с учётом населения. Вы уже видели эту идею о всеобщей переписи? Для любого правительства важно хорошо представлять себе свой народ. А удостоверения личности сделают бюрократию немного проще. Поверьте, большинство стран уже ввели что-то подобное.

Удостоверения личности были странным понятием для волшебников, но Альфарда смутило вовсе не само их наличие.

— Нет, я имею в виду другое. Зачем указывать в них статус крови? Разве это имеет значение для бюрократии?

Беннет и Эйвери обменялись знающими взглядами, а на Альфарда посмотрели с каким-то ласковым снисхождением, как на неразумного ребёнка.

— Не придавайте этому слишком много внимания — это всего лишь предварительная модель. И потом, никогда не знаешь, что может понадобиться.

Но в этом документе, конечно, не было ничего случайного. Эти удостоверения были запрятаны в самый конец, в мало кому интересную часть о культурной политике, большей частью состоящей из смутных формулировок и красивых и пустых планов. Альфард не мог поверить, что это было сделано случайно.

Кровь как синоним класса всегда играла неоправданно значимую роль в магической Британии. Но это не значило, что волшебники были одержимы попытками узнать происхождение друг друга. В этом не было необходимости. Три десятка фамилий принадлежали к чистокровной элите на вершине общества. Ещё сотня или две были на слуху, хотя и не играли такой значительной роли в жизни страны. Все остальные — абсолютное большинство — носили никому неизвестные фамилии и это помещало их в не самый почетный, но в целом вполне обыкновенный класс простых людей. Мало кого интересовало, был ли каждый конкретный волшебник магглорожденным, полукровкой или нищим из Лютного Переулка в пятом поколении. Высокомерные чистокровные считали общение с любым из них ниже своего достоинства, но они вообще вращались исключительно в своем узком круге. Для всех остальных это имело ещё меньше значения.

Альфарду не приходило в голову ни одной безобидной причины, по которой кто-то захотел бы поменять это положение.

***

В школе Альфарда вряд ли можно было назвать прилежным студентом. Он регулярно забывал делать домашние задания, задавал профессорам вопросы не по теме занятий и наверняка казался окружающим не в меру высокомерным и самоуверенным. По сравнению с его блистательными старшими братьями (оба старосты, как и пристало Блэкам), он и вовсе выглядел настоящим лентяем. Но в настоящие неприятности он никогда не попадал — присутствия Ориона хватало, чтобы удержать его от шалостей, не говоря уж о всегда существующей угрозе письма отцу. За семь лет учёбы он часто получал взыскания, но ни разу не был вызван в кабинет директора. Поэтому оказаться здесь спустя полтора десятка лет было довольно неожиданно.

— Добрый день, мистер Блэк, прошу, располагайтесь. Я думаю, вы единственный оцените мой замечательный пуэр — один бывший студент привёз из Гонконга, — Дамблдор, как и всегда, демонстрировал радушие, широко улыбаясь и едва не смахивая со стола чашки широкими рукавами своей яблочно-зелёной мантии.

Альфард бесцеремонно оглядывался вокруг. Круглая комната на вершине одной из башен напоминала лабораторию сумасшедшего алхимика, только не мрачную, а наоборот, какую-то подозрительно светлую. Директор явно разделял его любовь к странным вещицам — Альфард не знал назначения многих артефактов и подозревал, что директор тоже. Другие приборы были ему знакомы: мирно качался маятник очень качественного вредноскопа, позвякивала серебряная ложка в самомешающемся котле, позади Дамблдора совершала свой медленный круг огромная модель солнечной системы — от такой Альфард и сам бы не отказался. Довершил интерьер прекрасный, не так давно возродившийся феникс, сидевший нахохлившись на ободке каменной чаши думосбора. Будь Альфард школьником, ни за что бы не смог сосредоточиться на выговоре в этой комнате.