Он презрительно оглядел Аберфорта. Тот ответил ему тем же, сплюнул на землю и продолжил ссору уже с Орионом:

— После того, как я выгнал вашего сыночка взашей, он посмел разбить моё окно проклятьем! Если вы думаете, что ему это сойдет в рук…

— Я оплачу ущерб, — прервал его Орион. — Сто галеонов вас устроит?

Сто галеонов были огромной суммой, явно превышающей стоимость нескольких разбитых стекол. Хозяин бара, хотя и продолжил ворчать о вседозволенности молодых чистокровных сынков, удовлетворился компенсацией. Отойдя к крыльцу своего бара, он закурил трубку, продолжая наблюдать за Блэками.

Сириус пришел в себя и тут же начал кричать:

— Оставь меня в покое! Я не хочу иметь ничего общего с проклятыми Пожирателями Смерти!

Для Ориона не было ничего хуже, чем выяснять отношения на публике. Несколько случайных прохожих уже с любопытством посматривали на них. Все, что будет сказано на этой улице, еще до вечера станет предметом самых свежих деревенских сплетен.

— Сириус Орион Блэк, — закипая от гнева прошептал он, — ты немедленно отправишься домой, а иначе, я клянусь, я отведу тебя туда за ухо на глазах у всех.

В глазах Сириуса отразилась полная безнадежность, практически отчаяние.

— Делай, что хочешь, но я всё равно не останусь в этом доме!

Не говоря больше ни слова, Орион в то же мгновение аппарировал их обоих, а Альфард поспешил последовать за ними.

На Гриммо Вальпурга долго не могла наглядеться на возвращенного ей первенца и, ни на минуту не прекращая жестоко его отчитывать, то и дело касалась то его предплечья, то ладони, будто пытаясь убедиться, что он правда здесь и больше никуда не денется. Из своей комнаты опять рискнул показаться Регулус, но его снова прогнали. Сириус, заметно недовольный материнским вниманием, уже мечтал, чтобы его тоже хотя бы отпустили наверх. Но у его отца были другие планы.

— Я бы спросил тебя о том, что ты делал в Хогсмиде, но ответ мне уже известен, — холодным, отточенным тоном начал Орион.

— Просто не мог больше выносить никого из вас, — дерзко ответил Сириус. Вальпурга хотела возмутиться этой очередной наглостью, но была остановлена жестом мужа.

— Нет. Ты собирался отправиться к Дамблдору и в подробностях рассказать ему то немногое, что стало тебе известно про занятия твоего дяди.

Сам Альфард клацнул зубами от неожиданности. О такой возможности он даже не думал. Сириус, конечно, знал не так уж много, но он мог очень хорошо себе представить, как чувство обиды и предательства привело бы его прямо в руки директора. Этому не бывать — также, как они не собирались отдавать никого из своих детей на службу Волдеморту, Дамблдор тоже не получит послушного, готового на все солдата из семьи Блэк.

— А если и так, то что?! Я не собираюсь покрывать Пожирателя Смерти!

— А тебе не пришло в голову, как опасно это может быть для Альфарда? Или тебе настолько заморочили голову, что ты готов без сожалений предать человека, который так тебя любит?

На лице Сириуса впервые с начала их разговора отразилось сомнение. Из свойственного всем подросткам упрямства и из глубокого чувства обиды он хотел закричать «да» назло родителям и Альфарду, просто чтобы насладиться их возмущением. Но что-то внутри не позволяло ему это сделать.

Альфард вмешался:

— Сириус, вне зависимости от того, как ты зол на меня, это не повод сбегать из дома. Почему ты не попросил поговорить со мной? Я бы объяснил тебе, в чем дело.

— Что там можно объяснять? Я думал, что хотя бы ты… Я думал, что ты даже из Нюниуса сможешь сделать нормального человека, а ты решил вместо этого стать таким же, как все они, — в голосе Сириуса звучала неподдельная, искренняя горечь.

Альфард уже открыл рот, чтобы объяснить, но Орион покачал головой. Он долго смотрел на своего старшего сына, будто впервые пытался по-настоящему разглядеть его. Сириус стоял в центре комнаты, похожий на загнанного в угол клетки льва и переводил затравленный взгляд с одного взрослого на другого. Его длинные волнистые волосы растрепались во время сегодняшнего приключения и то и дело падали ему на глаза, так что мальчику приходилось отбрасывать их со лба.

— Сириус. Единственный раз в своей жизни, просто послушай меня. Ты больше не ребёнок и должен думать о последствиях своих действий. Речь сейчас идёт не о ваших школьных ссорах, а о гораздо более серьёзных вещах. Дамблдор известен своими благими намерениями и возвышенными лозунгами. Но ты ведь совсем неглупый мальчик. Подумай сам: ты ему нужен только как пример «исправившегося Блэка». Но и он, и твои приятели всегда будут относится к тебе с подозрением, ждать, пока ты дашь малейший повод для сомнений.

— Это вы оба виноваты в том, что Джеймс тоже меня ненавидит! После того, как Ремус исчез, никто больше не доверяет мне, все знают, что это как-то связано со Снейпом и нашей семьей!

— Это именно то, о чем я говорю! Пока вы с друзьями весело развлекались, вплоть до попытки спустить оборотня на непонравившегося тебе мальчишку, и их, и Дамблдора всё устраивало. Но как только у тебя начались настоящие проблемы (которые, впрочем, являются лишь последствиями твоих действий), все сразу вспомнили о твоей семье. Твой приятель ведь уже сказал тебе об этом? Что всегда знал, что из Блэка не может выйти приличного человека? Неужели ты думаешь, что предав всех своих родных, согласившись пожертвовать собой ради лживых обещаний Дамблдора, ты сможешь снова заслужить их расположение? Неужели тебе правда нужно такое расположение?

К концу тирады губы Сириуса мелко подрагивали, а длинные густые ресницы начали слипаться от слез. Он хотел уже выкрикнуть что-то в ответ, продолжать спорить, если нужно, до бесконечности, но в этот самый момент Альфард вложил ему в руку незапечатанный конверт, на котором аккуратным, знакомым почерком было написано имя Сириуса:

— До того, как ты сбежал, я хотел отдать тебе вот это. На случай, если ты не верил мне, что с твоим другом всё в порядке. Можешь написать ему ответ.

Вальпурга покачала головой, явно считая, что сейчас было не время для подобных поощрений. Сириус неверяще переводил взгляд с конверта на своего дядю, пока наконец не осмелился достать лист пергамента, с такой осторожностью, будто тот мог в любой момент рассыпаться в прах. Не обращая внимание на взрослых, он погрузился в чтение, жадно водя глазами по строкам.

Альфард чувствовал себя очень виноватым, когда всё-таки решил предварительно прочитать письмо, но сейчас он был рад, что сделал это. Ремус Люпин писал о том, что рад, что всё случилось именно так, что, хотя он очень скучает по своим друзьям, там, где он живёт теперь, будет безопаснее для него и окружающих. Он просил Сириуса не винить себя слишком сильно за происшествие в прошлом году, насколько мог твердо требовал не вымещать злость на Северусе и просил передать большое спасибо самому Альфарду за его помощь. Это было именно тем, что сейчас нужно.

— Твой отец прав, — тихо начал Альфард, когда Сириус уже прочитал письмо в первый раз, но всё ещё не мог оторвать от него глаз, — пришло время решить, кто твои настоящие друзья. Те, кто требует отказаться от своей семьи как доказательство благонадежности, друзьями не являются. Сириус, ты не заслуживаешь такого отношения.

Сириус снова посмотрел на него тем самым обвиняющим взглядом, который разбивал Альфарду сердце:

— Но почему ты перешел на его сторону? Ты ведь никогда не поддерживал всю эту ерунду про превосходство чистокровных волшебников?

Альфард не стал говорить, что приверженность самого Волдеморта к этим идеям была весьма условной. Вместо этого он взял лицо лицо Сириуса в свои ладони, и, внимательно глядя ему в глаза, сказал:

— У меня не было выбора. Ради благополучия нашей семьи — особенно тебя, Северуса, и Регулуса — нужно было, чтобы кто-то из нас согласился ему помогать. Ты ведь знаешь, что я никогда бы не причинил никому вреда? Но мне пришлось делать некоторые вещи, которым я не горжусь. Всё это уже почти позади. Через пару месяцев наше соглашение истекает, и больше ни я, ни кто-то другой из Блэков не должен будет иметь с ним дело. Ты мне веришь?