Его сын обращал меньше внимание на окружающую природу, вынужденный сконцентрироваться на управлении лошадью. Для новичка у него получалось неплохо: он не раскачивался в седле, держался уверенно и даже находил время на разговоры. Юноша был одет в светлые бриджи и замшевый редингот, что делало его неуловимо похожим на отца.

Перебрасываясь ничего не значащими фразами, они незаметно для себя пересекли поле, отделяющее дом Блэка от лесов. Прямо на опушке перед ними раскинулся пруд, дальняя сторона которого заросла камышом и скрывалась в тени чащи. Именно сюда и собирался Альфард.

Они почти синхронно сошли с лошадей, достали из седельных сумок сумок сэндвичи и холодный лимонад, сели прямо на траву у самой воды. Среди пения птиц Альфард вдруг расслышал знакомую трель.

— Послушай! Это золотистая щурка — они редко встречаются на островах.

Северус прислушался, но вряд ли мог отличить птицу от всех остальных.

— Вот — сейчас, не слишком-то мелодично, да? Зато они едят пчел. И очень красивые — с бирюзовой грудкой.

— Не знал, что вы разбираетесь в птицах.

Альфард подумал секунду, стоило ли об этом говорить, но потом все же решил:

— Это твоя мама меня научила.

Северус посмотрел на него спокойно, почти равнодушно:

— Правда? Не помню, чтобы она этим увлекалась.

— Ты был совсем крохой, — Северус вгрызся в бутерброд с ветчиной и тут же, не успев дожевать, запил его лимонадом. — А чем вы с ней обычно занимались?

Это был рискованный вопрос. Альфарду не хотелось разрушить хрупкую близость между ними неловкой фразой, но и забыть об Эйлин он отказывался. Он терпеливо дожидался ответа. Через минуту, вытерев рот рукой (слава Мерлину, этого не видела Вальбурга!), юноша заговорил:

— Ничем особенным. Когда она готовила, то давала мне какую-нибудь чашку и говорила «сварить зелье» из всякой домашней ерунды. А еще она любила танцевать под маггловскую музыку. Они с отцом…

Он замолчал. Альфард проникся такой нежностью к одной мысли об Эйлин, играющей с сыном, танцующей в легком платье, не сразу понял, что произошло.

— Ты можешь не говорить о своем отце, если не хочешь, но ты ведь знаешь, я не против этого. Он был с тобой большую часть твоей жизни.

Сам он, конечно, не испытывал теплых чувств к Тобиасу Снейпу — за то, что украл его любимую, за то, что не уберег ее, за то, что посмел бросить ее ребенка… Но он не собирался запрещать сыну говорить об этом человеке. Это было бы неправильно.

— Он был неплохим, понимаете? — Северус посмотрел ему прямо в глаза, что делал очень редко, — они с мамой любили друг друга — я помню, все было по-другому, пока она была жива. И он заботился обо мне все эти годы, даже когда начал пить — там, откуда я родом, это тоже редкость. Он нормальный, не мудак какой-нибудь…

— Я понимаю, Северус. Он делал все, что мог.

— Она знала?

На этот вопрос у Альфарда не было и не могло быть ответа, сколько бы он ни задавал его самому себе.

— Не знаю. Я совсем не понимаю, зачем она это сделала — здесь, в магическом мире, все было для нее, она казалась счастливой… Я не знаю, но твоя мать всегда была верна своим чувствам. Наверное, она правда его полюбила.

Это не отвечало ни на что: непонятно было, с чего Эйлин вообще решила сбежать, да к тому же прямо из школы, как она, тепличная чистокровная девушка, вообще встретилась с этим магглом, что могло связать их вместе… Но Северуса этот ответ удовлетворил, или может он просто сделал вид.

— Она, должно быть, умела хранить секреты, — задумчиво произнес он, когда Альфард уже считал, что они закончили с этой болезненной темой.

— Пожалуй. Она могла не знать, что была беременна и думать…

— Хватит! Я не хочу об этом говорить.

Альфард понимающе кивнул и растянулся на траве, подставляя лицо лучам августовского солнца и надеясь, что Северус тоже позволит себе немного расслабиться и присоединиться к нему. Он был согласен не говорить об Эйлин — порой он даже предпочитал это, чтобы избежать новой боли воспоминаний о том, что было, и мыслей о том, что могло бы быть. Но сегодня его сын, видимо, никак не мог прекратить размышлять вслух.

— Может, она была вынуждена это сделать и не могла никому рассказать, — медленно произнес он, щурясь на солнечный свет.

Альфард приподнялся на одном локте и попытался заглянуть ему в глаза.

— Почему тебе так кажется?

Северус замешкался, будто сам только что понял, что сказал. Он так и не ответил и даже не попытался сменить тему, только смотрел прямо на Альфарда и как будто долго не мог решить, стоит ли рассказывать ему правду.

«Так мало лет и уже столько секретов», — с горечью подумал Альфард. Он мог только надеяться, что речь не шла о чем-то опасном и что Северус когда-нибудь станет ему доверять.

***

Орион сделал доброе дело и не стал мучить собравшихся родственников совместным чаем с детьми. Стоило всем обменяться приветствиями (а Вальбурге вручить Альфарду и его сыну два пакета с подарками из Италии), как он отправил четверых подростков наверх, а сам велел старому Кричеру накрыть стол в музыкальной гостиной.

Сигнус тут же принялся накладывать на комнату заклинания от подслушивания, поясняя:

— В их возрасте мы бы не отошли от замочной скважины.

Вальбурга вскинулась, будто хотела возмутиться таким обвинением своих детей в невоспитанности, но передумала: то ли вспомнила, что братья Блэк прекрасно помнят, что и она сама в детстве не чуралась такого предосудительного поведения, то ли поняла, что из всех детей разве что Регулус смог бы устоять перед таким соблазном.

Альфард уже запустил руку в вазочку с печеньем, пока эльф наливал всем чай — в точности такой, какой предпочитал каждый из них. Друэлла не пришла и, хотя он искренне любил жену своего брата, сейчас он был рад, что они остались вчетвером в по-настоящему семейном кругу. Вальбурга была ему как сестра и он точно знал, что, какие разногласия ни возникали между ними, эти люди всегда готовы были поддержать его.

Орион первый отпил из чашки, ожидая, пока остальные усядутся. Получив всеобщее внимание, он заговорил:

— Мы все знаем, что происходит в магическом мире. То, что кому-то видится угрозой, может стать новой ступенью к величию рода Блэк. Наша с вами задача — не пропустить момент и поспособствовать этому.

Он говорил в точности, как их отец когда-то — это немного нервировало Альфарда и он поспешил расставить все точки над i:

— Но ты ведь согласен, что самое главное — вытащить оттуда Северуса? Орион, этот человек серьезно рассматривает возможность настоящей войны. Я не отдам своего сына на бойню.

Орион, казалось, готов был произнести отповедь, но первым успел Сигнус:

— Тебе не стоит переживать. Помощь Блэков ему нужна больше, чем еще одна боевая единица — это аксиома. К тому же, я поговорил со своим тестем, он утверждает, что через год-другой сотрудничества этот «лорд» готов стереть свою метку и отпустить твоего наследника на все четыре стороны в качестве оплаты.

Это было, наверное, попыткой успокоить, но Сигнус получил в ответ только три одинаково возмущенных и шокированных взгляда.

— Рудольфус? Он тоже? Но это же немыслимо! — воскликнула Вальбурга.

Сигнус вздохнул:

— К сожалению не только Рудольфус. И не надо на меня так смотреть, посмотрел бы я, как ты попытаешься удержать своего отпрыска от глупых политических решений через пару лет!

Орион не позволил жене рассыпаться в обвинениях:

— Беллатрикс, очевидно, воспринимает себя как часть семьи Лестрейндж, а не Блэк. Пытаться затянуть на ней поводок сейчас уже бессмысленно. Займемся лучше, тем, на что мы можем повлиять.

— А как насчет Малфоя? — Альфард все никак не мог примириться с мыслью, что этот хлыщ привел его сына к Волдеморту, — Сигнус, еще не поздно разорвать помолвку. Нельзя позволять Нарциссе…

— Тебе стоит остыть насчет Люциуса, — осадил его Орион, — и его, и Абраксаса интересует исключительно политика. Они не фанатики — а значит, могут стать союзниками.