— Разве не проще сделать это заклинанием? — спросил он, всё ещё слегка задыхаясь, из чистого упрямства.

— Проще. Но мне так больше нравится.

Северус так вспотел и разогрелся от движения, что, стоило ему остановиться, сразу стало холодно. Бродрик взял у него топор и одним сильным ударом вогнал его в колоду под невозможно идеальным углом, а потом сел на грубо сколоченную лавку возле укрытой на зиму клумбы. Северус, к которому сразу вернулась вся его неловкость, неуверенно сел рядом.

Мужчина закурил, Северус удивился, но не сказал ни слова. Он вырос в доме, насквозь пропахшим сигаретным дымом и сам не раз успел попробовать дешёвые папиросы. Нос у него, как всегда на холоде, заложило нос, и запах дыма почти не чувствовался в морозном, наполненном зимним солнцем воздухе.

— В Хогвартсе не хватает простой физической подготовки. Вам не дают по-нормальному выпустить дурную энергию.

— Некоторые находят, на ком оторваться, — вырвалось у Северуса, и он тут же мысленно отругал себя за это — как будто он собрался жаловаться.

— На ком?

Северус прикусил язык и обрадовался, когда во двор вышел Гэвин в расстёгнутой куртке.

— Вы что тут, вообще все дрова решили переколоть за одно утро? — улыбаясь спросил он.

Отец махнул ему рукой:

— Хватит на сегодня. Жена меня самого на щепки покрошит, если решит, что я переутомил её пациента.

— Со мной всё нормально, — запротестовал Северус, заливаясь лёгкой краской стыда, — я могу ещё…

Но Бродрик только покачал головой, не торопясь, впрочем, идти в дом.

Гэвин сел на одно из поленьев перед ними и принялся греть руки.

Бродрик громко обратился к сыну:

— Помнишь, что я сказал тебе, когда тот герцог доставал тебя, пока ты ещё не успел вымахать выше всех на курсе?

— Что он компенсирует за размер чего-то другого, — усмехнулся Гэвин. Он был высоким, сильным и уверенным в себе — невозможно было поверить, что с ним кто-то обходился также, как с самим Северусом.

— В общих чертах, да. Те, кто только ищут причину, чтобы унизить другого, делают это не от того, что такие крутые, а от собственной слабости. Нормальный человек, которому всего хватает, не будет искать у других больное место, чтобы посильней по нему ударить. Северус, а ну-ка вставай, — тот поднялся, хмурясь и кусая губы, — Ноги шире. Руки поставь вот так.

— Если у меня отберут палочку, я всё равно не отобьюсь от троих, — с горечью и нежеланной им самим искренностью выпалил он, но повторил позицию.

— Зато можешь разукрасить кому-то из этих избалованных мажорчиков физиономию, — не смутился Бродрик, — этой рукой защищаешь лицо, этой бьёшь. Ну-ка попробуй.

Северус повторил движение — неловко и неправильно, не чувствуя в себе и капли той силы, что переполняла Бродрика и его сына, но всё равно делать это движение было приятно. Он представил себе лицо Поттера, если и правда сможет расквасить его идеально слепленный нос. Они и раньше дрались без магии, особенно на первых курсах, но Северус всегда был меньше своих сверстников и, хотя возмещал недостаток физической силы слепой яростью и коуквортскими привычками, редко выходил победителем.

— Подожди полгода — может, ты вытянешься так, что будешь смотреть на них всех сверху вниз и раздавать щелбаны, — пообещал Бродрик, показывая очередной приём.

Северус сомневался, что станет выше Поттера или Блэка (хотя и отец, и мать его были высокими, но ему почему-то доставались от них только худшие качества, а не что-нибудь полезное). Но Люпин и сейчас был ненамного выше его — не то, чтобы он собирался отыгрываться на Люпине, этом жалком подпевале, но всё-таки…

— Умеешь ставить подножки? — деловито спросил Гэвин, вставая.

Северус пожал плечами и с жадным вниманием вслушивался в каждое слово объяснения. Минут через двадцать ему удалось даже свалить Гэвина в снег, и он клялся, что ни капельки ему не поддавался.

В дом они вернулись насквозь мокрые, смертельно уставшие, но довольные. Миссис Макгонагалл покачала головой в сторону безмятежно улыбающегося сына, и тут же бросилась отогревать их очередной порцией чая со свежим печеньем. Профессор Макгонагалл, как ни странно, совсем не возражала, даже когда Гэвин громогласно рассказал всем, что Северус теперь владеет самыми секретными дурмштрангскими приёмами, и любому, в кого осталось ещё хоть капля мозгов, стоит держаться от него подальше.

***

Остаток двухнедельных каникул пролетел как-то совсем незаметно, особенно, когда закончилось ленивое и спокойное время между Рождеством и Новым Годом. У Макгонагаллов занимались всё тем же — катались на коньках, пекли пироги с консервированной вишней, играли в шахматы у камина и старались наговориться с близкими людьми на год вперёд. С горем пополам были сделаны домашние задания, урывками проверены стопки эссе по трансфигурации, почти дочитаны подаренные на праздник книги. Кому-то уже не терпелось поскорее вернуться к обычной непраздничной жизни, а кому-то наоборот хотелось подольше остаться в этом сонном коттедже на отшибе, где, казалось, радостное спокойствие и полное душевное удовлетворение не покидало жителей круглый год.

Но праздники заканчивались и всех ждала работа или учёба. Ангус с женой уехали почти сразу после Нового Года, их сыновья попрощались с дедушкой и бабушкой вскоре после рождества, но остальные, по традиции, остались до конца школьных каникул. И всё же рано или поздно и им пришлось собираться и прощаться у камина перед отъездом.

— Вот было бы здорово показать тебе Дурмштранг! — Гэвин хлопал нового приятеля по плечу.

— Тебе бы понравился наш скрипторий, — сдержанно улыбнулась его сестра и молча сунула Северусу в руку клочок пергамента с адресом для писем, — твой я уже узнала, не переживай.

Северус закатил глаза в притворном недовольстве, но очередной дружелюбный тычок в бок заставил его едва заметно улыбнуться.

— Северус, вы ничего не забыли? — Минерва с удовольствием отметила, что у её студента при отъезде оказалось вдвое больше вещей, чем в начале каникул. Да и забытое можно будет дослать в два счёта.

Перепугав всех в рождественскую ночь, Северус Снейп будто разом растерял значительную часть своей недоверчивости и направленной во все стороны агрессии. То ли сказалась временная слабость после болезни (впрочем, Кейтлин почти не возражала против ставшей регулярной рубки дров на улице, неизменно перераставшей в занятия по самообороне). То ли — и это, пожалуй, было гораздо больше похоже на правду — помогло неутомимое внимание всех взрослых в доме. И хотя он все ещё время от времени шарахался от простых проявлений заботы, но с каждым днём всё больше оттаивал. Минерва немного переживала о том, как на нём скажется возвращение в Хогвартс, но не собиралась пускать это на самотёк.

Маленькая Мередит висла на дедушке, не давая ему и шагу ступить, и слёзно требовала остаться с ними до самой Пасхи. Её старший брат Вильям серьёзно и почти по-взрослому поцеловал Изабелл в щёку:

— Спасибо за свитер, бабуля — когда вы теперь к нам приедете?

— Бабушка с дедушкой тоже хотят немного от нас всех отдохнуть, — рассмеялась Маргарет, беря хнычущую дочку на руки — её быстро удалось успокоить обещанием воссоединения с любимыми игрушками дома.

— Ну что ты такое говоришь! — почти одновременно пожурили дочь Роберт и Изабелл, но тут же смягчились и продолжили прощаться с детьми, невесткой и зятем.

Минерва долго обнималась родителями, мысленно в очередной раз обещая себе заглядывать к ним почаще — в конце концов, Хогвартс был совсем недалеко от их деревеньки, а она была единственной из братьев и сестёр, не обремененная семьёй. Краем глаза, затуманившегося беспричинными и несвоевременными слезами, она заметила, как Бродрик отвёл Северуса в сторонку и что-то негромко говорил ему, а юноша внимательно ловил каждое его слово и кивал с серьёзным видом.

Первыми через камин отправились Маргарет с семьёй, а за ними собрались отчаливать Кейтлин и Бродрик.

— Ну, ладно, — с напускной подростковой суровостью попрощался Гэвин, — не скучай у себя в Хогвартсе. Я пришлю тебе выписки из «Трактования всех презлейшего». — после этого обещания он мгновенно получил лёгкий подзатыльник от отца, Минерве даже не пришлось вмешиваться.