– Милая моя госпожа, не нальёшь ли ты мне ещё одну чашечку твоего замечательного отвара? – господин Время сидел в своём мягком кресле, совершенно домашний и уютный.

Полностью звёздный, он смотрел вперёд на горизонт, где открывался удивительный вид на 14 королевств, его творения, особенные для него миры солнца и луны. Черты лица и тела господина Время было невозможно разглядеть за его космической звёздной сущностью. Его глаза, нос и рот терялись среди созвездий, становясь различимы лишь в мимике щедрых эмоций и блаженного спокойствия. Прародитель любил широко и обаятельно улыбаться, особенно в часы собственного триумфа. И в тихие вечера, наблюдая за мирами и медленно потягивая свой любимый земляничный отвар, что заботливо готовила ему супруга, госпожа Вселенная.

Она, такая же тёмно-синяя, состоящая из миллионов звёзд, некоторые из которых соединялись в ясные созвездия, ненароком поправляла свою пышную юбку, и несла ещё одну чашечку ароматного земляничного отвара.

Их история началась задолго до появления кого-либо из живущих людей, ещё до того момента, когда жажда власти впервые захватила человека, стремительно направив его к завоеваниям. Королевства четырёх солнц и девяти лун только зарождались в пучине бесконечного потока звёзд, предвещая появление последнего из них, 14-го.

Господин Время и госпожа Вселенная задумали свои королевства, когда были совсем юны, бродили по просторам космоса, мечтая создать нечто невероятное и потрясающее. Вскоре им это удалось. Среди ярких вспышек звёзд один за другим рождались миры, которым суждено стать не просто местом скопления чудес, добра и волшебства, но и частью долгой игры из комков и сплетений неслучайных жизней, судеб и решений.

Когда показались первые королевства, прародители поняли, что наступил час для увеличения их семьи. Так появились первенцы, близнецы Луар и Луциар. Сыновья, рождённые, чтобы возглавить королевства солнца и луны.

Двое малышей, будущие правители миров, с рождения резко отличались друг от друга цветом волос. Король солнца Луциар имел золотые кудри. С возрастом они отросли и аккуратно спадали ему на плечи. Голову короля лун Луара украшали серебряные локоны. Но когда он повзрослел, то решил не оставлять длину, как брат, укоротив причёску. Стройные и высокие, с узкими губами, классическими прямыми носами и заглядывающим внутрь взглядом, братья сильно походили друг на друга и одновременно поразительно разнились. Главным отличием стало пятно на лице Луара, которое юный король обнаружил в раннем детстве. Особенное родимое пятно, похожее на тёмную кляксу. На нём горели три искорки, три звёздочки, как любила говорить госпожа Вселенная. Они словно ворвались во тьму, принеся с собою свет. Эта необычная отметина клеймом легла на плечи будущего правителя девяти королевств луны, определив дальнейшую его судьбу.

В то время, когда короли взрослели вместе с королевствами, мирами частично управлял Единый круг 14 Верховных магов. Прародители собрали их вместе и даровали им власть, чтобы защитить свои творения и пока еще незрелую королевскую семью, которую десятилетия спустя дополнили две младшие сестры королей, близнецы Сола и Мона. Они взрослели так же быстро, как и их братья, превращаясь с годами в прекрасных девушек с большими и открытыми сердцами. Воздушные, живущие в грезах и мечтах, в них совмещались нежность и твёрдость характера, сочетавшиеся с бесконечной преданностью своей семье. Они вдохновляли братьев, вдыхая в каждого из них любовь и теплоту.

Короли и королевы росли, жили и мечтали, созерцая миры в гармонии и равновесии. Но всё изменилось в тот миг, когда тьма проникла в самое сердце одного из братьев, когда он узнал о существовании гордыни, испил из чаши ненависти и мести и решил всенепременно стать единым могущественным правителем 14 королевств.

– Чарльз, присядь, пожалуйста, рядом, – произнёс дрожащим голосом мистер Дрим и протянул худую трясущуюся руку ребёнку. Девяностодевятилетний старик не спал с раннего утра, он давно не ходил, лежал, прикованный к постели. Он пристально смотрел в окно, пытаясь вглядеться в лучи палящего летнего солнца. – Чарльз, садись, садись. Я хочу рассказать тебе историю, удивительную историю о ярких невероятных красках, палитре нашего странного, но поистине волшебного мира, – хотя он уже был в глубоком возрасте, Лилиан не выглядел таким уж дряхлым стариком.

Он ещё светился жизнью, глаза горели, а губы плотно сжимались. Его слегка вытянутое прямое лицо, острый взгляд, тонкий рот и густые седые волосы, аккуратно подстриженные, несмотря на количество накопившихся морщин, выдавали его за весьма молодого 70-летнего пенсионера. Если бы не ноги и трясущиеся руки Лилиана, он вполне бы мог составить конкуренцию в ритме жизни многим более молодым людям.

– Тебе повезло, что ты можешь видеть цвета. Это настоящий, истинный дар, Чарльз, – после некоторой паузы произнёс лежащий старик.

– Деда, опять ты со своими сказками, – без особого желания откликнулся Чарли.

Ему было 12, его золотые кудри, подстриженные очень коротко, подчёркивали глубину больших лазурных глаз. Прямой лоб, скулы, подбородок – всё выдавало в нём созревающую холодную красоту взрослеющего мужчины. А пока он носил школьную рубашку поверх школьных брюк и никогда не затягивал галстук. Чарли увлекался математикой и футболом. Всё остальное, особенно старые истории его дедушки, которые, как казалось мальчику, уже покрылись толстым слоем пыли, и их нужно было просто немедленно уничтожить всеми возможными способами, воспринимал с трудом. Была бы его воля, как иногда думал мальчик, возвращаясь после дневной тренировки, он бы вовсе не слушал дедушкины россказни. Но Чарли любил деда, очень любил. Он всё ещё помнил, как лет семь тому назад внимательно и с огромным интересом слушал всё, что сочинял ему, будучи вполне здоровым, Лилиан. Поэтому, повесив рюкзак на крюк, плотно прибитый на белоснежную стену, парень пододвинул такой же белый в тон стул и сел. – Деда, может, ну его, твои истории, а? – предпринял ещё одну попытку Чарльз.

– Я расскажу тебе о мирах, которые блуждают под покровом космоса, ты отправишься со мной в невероятное путешествие по волнам бьющей через край фантазии. Поверь мне, она так же реальна, как этот свет солнца, струящийся через окно, – как будто не слыша слов внука, мистер Дрим продолжал. – Чарльз, веришь ли ты своим снам? – старик внезапно вцепился рукой в ребёнка и серьёзно посмотрел ему в лицо.

Это был его редкий взгляд, которым Лилиан Дрим уже почти не пользовался, глубокий, пристальный, требующий всего внимания на свете, он пугал и одновременно притягивал, заставляя желать услышать всё, что будет сказано.

Чарли вздрогнул, в такие моменты он немного пугался худощавого старика. Мальчик предпринял попытку освободиться, потом ещё одну, но менее уверенную, затем третью и, осознав, что дедушкины руки всё ещё сильные, смирился и успокоился. Ребёнок выдохнул, взял себя в руки и, стараясь принять непринуждённый вид, кивнул, не найдя сил ответить «нет». Во сны он верил в детстве, а сейчас он уже взрослый, который не позволяет себе всякие такие глупости, как верить небылицам или своим снам. Сколько раз Чарльз убеждался, что всё это ненастоящее, что это всего лишь фантазия, вымысел, действующий только на совсем маленьких детей. Как с ним когда-то, когда ему было не больше пяти. Тогда он верил, верил всему, что рассказывает ему дедушка. Он помнил чудесные сны о далеких мирах, чудных народах и городах на волнах океанов. Раньше внук Лилиана Дрима думал, что и сам когда-то посещал эти миры вместе с дедушкой. Но никто ему не верил. Все вокруг смеялись над ним, когда он кому-то рассказывал о своих приключениях. Поэтому в какой-то момент он убедил себя, что это всего лишь сны, фантазии, подкреплённые историями дедушки. Тогда Чарли перестал путешествовать. А все воспоминания постарался загнать куда-то далеко вглубь своей памяти и больше не показывать их. Но дедушка, когда-то смирившийся с решением внука, снова вернулся к своим сказкам. Сначала это вызвало протест в Чарльзе. Мальчик не хотел заново переживать те неприятные чувства дискомфорта, когда тебе никто не верит, а ты плачешь и бьёшься в пустых попытках доказать, что ты не врёшь. Также его не отпускала и обида на дедушку, который, когда потребовалась его помощь в подтверждениях, отвернулся от него, сказав, что Чарльз «что-то выдумывает». Именно этот момент стал переломным в его доверии к словам своего деда. Лилиан Дрим пытался объясниться позже, он даже извинился, но это не убедило Чарльза.