Ровесникам Знаешь, друг, мы, наверно, с рожденья такие… Сто разлук нам пророчили скорую гибель. Сто смертей усмехались беззубыми ртами. Наши мамы вестей месяцами от нас ожидали… Мы росли — поколение рвущихся плавать. Мы пришли в этот мир, чтоб смеяться и плакать, видеть смерть и, в открытое море бросаясь, песни петь, целовать неприступных красавиц! Мы пришли быть, где необходимо и трудно… От земли города поднимаются круто. Век суров. Почерневшие реки дымятся. Свет костров лег на жесткие щеки румянцем… Как всегда, полночь смотрит немыми глазами. Поезда отправляются по расписанью. Мы ложимся спать. Кров родительский сдержанно хвалим… Но опять уезжаем, летим, отплываем! Двадцать раз за окном зори алое знамя подымут… Знаю я: мы однажды уйдем к тем, которые сраму не имут. Ничего не сказав. Не успев попрощаться. Что с того? Все равно: это — слышишь ты? — счастье: сеять хлеб и смеяться в ружейные дула… Жить взахлеб! Это здорово кто-то придумал! Часы – Идут часы… – Подумаешь, открытье! Исправны, значит… Приобрел — носи… – Я не о том! На улицу смотрите: по утренней земле идут часы! Неслышные, торопятся минуты, идут часы, стучат ко мне в окно. Идут часы, и с ними разминуться, не встретить их живущим не дано… Часы недлинной жизни человека, увидите — я вас перехитрю! Я в дом вбегу. Я дверь закрою крепко. Теперь стучите — я не отворю!.. Зароешься, закроешься, не впустишь, свои часы дареные испортишь, забудешь время и друзей забудешь, и замолчишь, и ни о чем не вспомнишь. Гордясь уютной тишиной квартиры и собственною хитростью лучась, скорее двери забаррикадируй!.. Но час придет! Неотвратимый час. Наступит он в любое время года на мысли, на ленивые мечты. Наступит час на сердце и на горло… И, в страхе за себя, очнешься ты!.. И разобьет окошко мокрый ветер. И хлынут листья в капельках росы… Услышишь: бьют часы! И вслед за этим почувствуешь: наотмашь бьют часы! Необитаемые острова Снятся усталым спортсменам рекорды. Снятся суровым поэтам слова. Снятся влюбленным в огромном городе необитаемые острова. Самые дальние, самые тайные, ветру открытые с трех сторон, необнаруженные, необитаемые, принадлежащие тем, кто влюблен. Даже отличник очень старательный их не запомнит со школьной скамьи, — ведь у влюбленных своя география! Ведь у влюбленных карты свои! Пусть для неверящих это в новинку — только любовь предъявила права. Верьте: не сказка, верьте: не выдумка — необитаемые острова!.. Все здесь простое, все самое первое — ровная, медленная река, тонкие-тонкие, белые-белые, длинные-длинные облака. Ветры, которым под небом не тесно, птицы, поющие нараспев, море, бессонное, словно сердце, горы, уверенные в себе. Здесь водопады литые, летящие, мягкая, трепетная трава… Только для любящих по-настоящему эти великие острова!.. Двое на острове. Двое на острове. Двое – и все!.. А над ними — гроза. Двое – и небо тысячеверстное. Двое – и вечность! И звезды в глаза. Это не просто. Это не просто. Это сложнее любого в сто крат… В городе стихшем на перекрестках желтым огнем светофоры горят. Меркнет оранжевый отблеск неона. Гаснут рекламы, гуденье прервав… Тушатся окна, тушатся окна в необитаемых островах. |
