Со временем местные княжества заявляют о большей самостоятельности, Киевская Русь вступает период феодальной раздробленности и становится легкой жертвой для Золотой Орды. Большая часть княжеств попадает под монголо-татарское иго, избавление от которого стало возможным спустя столетия.

С запада южные княжества были атакованы литовским князем Гедимином, войска которого разбили объединенную армию южнославянских князей в битве при реке Ирпень. Под контролем литовского князя оказались Киев, Белгород, Переяславль. Дело Гедимина завершил князь Ольгерд, который в состав Великого княжества Литовского сумел включить большую часть удельных княжеств и получил выход к Черному морю. Галицкая и Холмская земли отошли Польскому королевству. Львов стал столицей Русского воеводства в 1434 году.

В 1569 году была провозглашена Люблинская уния, объединившая Великое княжество Литовское и Польское королевство в единое государство – Речь Посполитую. Волынь, Подляшье, Подолье, Брацлавщина и Киевщина оказались во власти нового государства. После принятия Брестской унии, узаконившей объединение православной церкви Киевской митрополии и католической церкви, многие знатные русские люди начали переходить из православия в католицизм.

Недовольные такими переменами бежали на юг, на земли в нижнем течении Днепра, где была образована Запорожская Сечь. Первое письменное упоминание о запорожских казаках появились в 1492 году. Летом они занимались различными промыслами на берегах Днепра, а зимой разъезжались по городам, в частности Киев, Львов, Бахчисарай, Черкасы и другие. На месте своего пребывания они оставляли аванпост, крепость или сечь, где находились вооруженные люди, готовые защищать освоенные места. «И вот выходцы вольные и невольные, бездомные, те, которым нечего было терять, которым жизнь – копейка, которых буйная воля терпеть не могла законов и власти, которым везде грозила виселица, расположились и выбрали самое опасное место в виду азиатских завоевателей – татар и турков. Эта толпа, разросшись и увеличившись составила целый народ, набросивший свой характер и, можно сказать, колорит на всю Украину, сделавший чудо – превративший мирные славянские поколения в воинственный, известный под именем козаков народ, составляющий одно из замечательных явлений европейской истории, которое, может быть, одно сдержало это пустошительное разлитие двух магометанских народов, грозивших поглотить Европу»34, – так характеризует казаков Николай Васильевич Гоголь в своей статье «Взгляд на составление Малороссии». Столь комплиментарный взгляд на казачество объясняется не только и не столько симпатией к ним автора «Тараса Бульбы», сколько присущим романтической традиции первой воловины ХIX века интересу, возвеличиванию и дифференциации всего «народного», «национального». Европейские народы формировали свою историю актуализирую предания, сказки, мифы и истории подвигов. В ХIX веке бурно развивались этнография и фольклористика: ученые из Петербурга, Москвы и Варшавы совершали экспедиции по селам Малороссии, разговаривали с крестьянами, записывали песни, прибаутки и легенды; искали отличия быта, нравов, внешности и темперамента малороссийских крестьян. «На взгляд русского образованного человека, типичный украинец (малороссиянин, южноросс, хохол) “угрюм, неразговорчив, самоуверен”, скрытен и упрям35», – суммирует Сергей Беляков выводы исследователей Украины Измаила Срезневского, Зориана Доленги-Ходаковского, Пантелеймона Кулиша, Михаила Драгоманова и др.

«Казаки» или «козаки» и представления о них как у народа, так и у исследователей занимают в этнографии и культуре ХIХ века особое место: козаками были почти все народные герои, об их подвигах слагали песни (думы), которые малороссийские крестьяне слушали с раннего детства. При этом фольклор не противопоставляет «мужиков» «козакам», что косвенно доказывает несостоятельность выводов некоторых ученых о том, что запорожские казаки были особым сословием, а не просто крестьянами, взявшими в руки оружие и убежавшими на Хортицу. «Козак и мужик – не социальные антагонисты, как пан и мужик. Козак – тот же мужик, только вооруженный, сменивший плуг и упряжку волов на коня и саблю, – пишет Сергей Беляков. – (…) Козак – образец для подражания. Потенциально – это любой украинец»36. Позитивный образ запорожского казака широко использовался в русской культуре «Тарас Бульба» и «Ночь перед Рождеством» Гоголя, «Полтава» А.С.Пушкина, масштабное полотно Ильи Репина «Запорожцы» (в народе известное как «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Кстати, и само «письмо турецкому султану» до сих пор считается образцом украинского народного юмора по обе стороны российско-украинской границы), опера С. Гулак-Артемовского «Запорожец за Дунаем», «козацкие» стихи Тараса Шевченко, по воспоминаниям современников, кстати, считавшего «козаков» отдельной национальностью. В принципе, такую же трактовку понятия «казак» предполагает и современный гимн Украины на слова Павла Чубинского:

– Душу й тiло мы положим за нашу свободу

И покажем, що ми, браття, козацького роду.

«Козацкий род» является здесь не сословным, а этническим определением.

После Октябрьской революции 1917 года героический казацкий миф широко использовался и в советской культуре – от фильмов и романов о Богдане Хмельницком (например, «Я – Богдан» Павла Загребельного) до мультипликационного сериала «Казаки» (реж. В. Дахно, 1967-1995. удивительно, но многие сюжетные коллизии этого мультсериала вроде участия казаков в древнегреческих Олимпийских играх или приключения казаков в Древнем Египте в независимой Украине в том или ином виде оказались в учебниках для младшей школы) и др. Во всех этих произведениях запорожские казаки предстают людьми героическими, иногда жестокими, но веселыми и хитрыми, при этом блюдущие своеобразный кодекс чести – «лыцарство».

Объединение отдельных сечей в общее образование под названием Запорожская Сечь произошло, вероятно, примерно в те же годы, что и Брестская уния. Прототипом Запорожской Сечи считается Хортицкая крепость, заложенная Волынском князем Дмитрием Вишневецким, христианским рыцарем, посвятившим свою жизнь войне против ислама.

Первый гетман Войска Запорожского Предслав Ланцкоронский и первый кошевой атаман Евстафий Дашкевич перевооружили казаков и начали воевать против татар и турок. Они воевали и против Московского царства, но главным их противником все же были «басурмане». Использовали казаков в военных целях и власти Великого Литовского княжества, и Речи Посполитой.

Польский король Стефан Баторий поставил казачество на службу Речи Посполитой. Он учредил казачий «реестр», внесенные в который казаки получали жалованье за службу и должны были воевать на всех южных и восточных фронтах – от Смоленска до Молдавии. Впрочем, в Запорожской сечи оставались и вольные казаки, служившие кому придется.

Со временем желающих пойти в реестровые казаки становилось все больше, контролировать их было все труднее. К тому же сложными были отношения между католиками-поляками и православными казаками, а с годами они все больше ухудшались. Начались казацкие восстания, которые раз от разу становились все более жестокими и кровавыми, и подавлять их удавалось с большим трудом. Попытка сделать казаков верными подданными и защитниками Речи Посполитой не удавалась. В 1630 годах постоянно происходили казацкие бунты, вызванные несправедливой политикой польских властей, – Владимира Федоровича (1630), Ивана Сулимы (1635), восстание Павлюка (1637), Остряницы и Гуни (1638). Однако все эти восстания были подавлены, часто с помощью «зрады» (предательства) во время мирных переговоров. Интересно, что уже тогда «зрада», в которой всю историю независимости обвиняют друг друга украинские политики, тоже была основной проблемой, мешавшей повстанцам достичь успеха. А уже первое серьезное восстание 1648 года под руководством гетмана Богдана Хмельницкого едва не привело к исчезновению самой Речи Посполитой.