Ключевский был задумчив. Ник взглянул на него и вдруг понял, что Василий Осипович пытается сообразить, нет ли тут связи. Он даже внутренне похолодел. «Не может быть!» — промелькнуло у него в голове. Он переглянулся с Аполлинарием. У того тоже был ошарашенный вид. Видимо, эта картина, когда перед самым началом окончательного штурма Ахалциха тайно несколько человек, рискуя своей жизнью, вынесли что-то из крепости, очень была похожа на то, как при осаде Монсегюра четверо «совершенных» тайно покинули крепость и унесли из Монсегюра сверток, в котором, как признался под пыткой комендант крепости Монсегюр Арно-Роже де Мирпуа, были унесены все сокровища катаров. А что катары считали сокровищами, вот в чем загадка, над который уже несколько веков бьются многие светлые головы. И что было в обгоревшем листе? Индостан, бог Шива, жемчужина… И больше нельзя разобрать ни одного слова.

И тут все услышали голос до сих пор молчавшего Георгия Александровича.

— Давайте смотреть дальше, что в свертке, — с горящими от нетерпения глазами сказал он. — Вдруг разгадка уже близка.

Ник кивнул головой. Все уже были так увлечены, что забыли, кто из них кто. Уже потом Ник вспомнил, что он весьма невежливо кивнул тогда, вместо того, чтобы ответить не просто великому князю, но наследнику-цесаревичу.

Он продолжил исследование свертка. Нетерпение всех было столь велико, что из трех рукописей, находившихся в свертке, он сразу достал ту, которая была переплетена в телячью кожу. По-видимому Иван Александрович забыл предупредить его. Из телячьей кожи был сделан только футляр. А в нем лежал переплетенный в превосходный сафьян сам манускрипт. Ник с величайшей осторожностью раскрыл его. Все сгрудились над столом, уже забыв обо всем на свете.

Ник осторожно перевернул обложку. Внутри были несколько очень плотных листов бумаги, как потом сказал Георгий Михайлович, несомненно 16 век. Они были вплетены в книгу на кожаных шнурках таким образом, что осторожно потянув за шнурки, можно было вытащить из корешка все листы на несколько сантиметров.

— Очевидно, — сказал Георгий Михайлович, — что это и есть и шифр, и дешифратор.

Теперь были видны и прорези в страницах. И странный текст по написанию букв похожий на латынь позднего Средневековья. Это был тот самый, знаменитый «Второй Манускрипт». Все были ошеломлены. Чувство было такое, что в комнате присутствует дух египетских фараонов и рыцарей-тамплиеров.

— Бесценная вещь, — сказал прерывающимся от волнения голосом Василий Осипович. — Ее нельзя оставлять здесь. Она должна быть немедленно отправлена в Петербург.

Георгий Александрович с блестящими от восторга глазами сказал, что сегодня же распорядится о создании специального отряда, который доставит «Второй Манускрипт» в Петербург.

— А сегодня, — прибавил он, — мы усилим охрану дворца, а манускрипт поручим Сандро и Гоге.

Те дружно закивали головами.

— Ну что ж, — сказал Ключевский, — ключ у нас в руках. Теперь дело за тем, к чему этот ключ, что за тайны связаны с ним?

— Возможно, мы сможем что-то выяснить в Тифлисе, — сказал Ник, — у йезидского шейха. Может быть, что-то прояснит ахалцыхский ага. Ведь недаром за этой рукописьью, за ключом, шла такая бешеная охота. Но ведь остается еще загадка, связанная с обрывком, на котором слова «Индостан, Шива, жемчужина». Интуиция мне подсказывает, что здесь должна быть взаимосвязь.

В этой комнате все забыли о времени. Но в этот момент настенные часы стали звонко бить девять. Ник вспомнил о просьбе Ключевского не засиживаться позднее девяти.

Он стал подниматься с кресла, за ним Аполлинарий и все остальные. Прощание немного затянулось, все крепко жали друг другу руки. На лужайку перед дворцом провожать Ника и Аполлинария вышли все. Коляска уже ждала и помахав на прощание, Ник и Аполлинарий отправились в свою гостиницу.

По дороге Аполлинарий тихо сказал Нику, что погибшие на Скалах Куртэне и Виктор похоронены на гребне горы Канобили неподалеку от развилки дороги.

— Если вы, Ник, обратили внимание, — говорил на ухо Нику Аполлинарий, — там такая круглая полянка, откуда уходит дорога к замку Тамары, там еще цвели гиацинты и незабудки. Там их и похоронили. На сей раз пристав действовал быстро и толково. Жаль мне Ивана Александровича, да что ж делать. Странная судьба у его брата.

— Да, — задумчиво ответил Ник, — если подумать, два брата, все благополучно и вдруг такие крутые зигзаги судьбы. Рок? Предопределение? Добро и зло в человеке заложено от рождения или приобретается на жизненном пути? Тут есть над чем поразмыслить. Я бывал во многих переделках в разных местах, но такую странную историю мне пришлось распутывать впервые. Слава богу, Аполлинарий, что он послал мне вас. Во всех смыслах я благодарен, и в профессиональном, и человеческом. Вы оказались не только коллегой, но и другом.

— Спасибо, Ник, — ответил тронутый словами Ника Аполлинарий. — Со своей стороны могу сказать, что я счастлив был встретить такого человека, как вы, польщен тем, что вы считаете меня другом и благодарен за такую честь.

— Да, я все хотел вас спросить Аполлинарий, о вашем имени, — сказал Ник, — делаю это теперь на правах друга.

Аполлинарий засмеялся.

— Ценю вашу деликатность, Ник. Обычно меня об этом спрашивают в первые же минуты знакомства. Так вот, мой батюшка увлекался историей христианства. И в день моего рождения он как раз разыскал сведения о деяниях христианского епископа Аполлинария времен Марка Аврелия.

— А, вот как, замечательно! — воскликнул Ник. — Ну, а я назван более распространенным именем. Родился я в Брюсселе, вернее под Брюсселем, в чудесном местечке под названием Уккле, в день Святого Николая — Сент-Николя. Видите, как нас судьба свела. Я полагаю, что неспроста считают, что имена вовсе не случайно даются, тут есть божий промысел.

— А как вы попали в Россию? — спросил Аполлинарий.

— Ну, это все просто. Как и часть Европы, бежавшая вначале от французской революции, а затем от нашествия Наполеона. Мои предки бежали от Наполеона, ибо были потомками тамплиеров и мальтийскими рыцарями. Кто-то вернулся, оставив след в истории России, как например, дюк Ришелье, без которого не было бы новороссийского края, ну, а многие остались. В том числе и некоторые наши новые знакомые последнего времени.

Тут они доехали до гостиницы и снова вернулись к своим обычным делам, ибо у хозяйки, степенно попивая чай, их ждал пристав, чтобы узнать, ничего ли не надо на завтрашний день. Так как все дела были окончены, они решили, что завтра с утра могут возвращаться в Тифлис и велели приставу обеспечить им экипаж.

Предвкушая спокойный сон, Ник сел в кресло, чтобы немного переосмыслить все недавно происшедшее. Машинально он вынул из кармана коробочку с кольцом, покрутил его и надел на палец. Черный камень, тускло светившийся отраженным светом, привлекал взгляд и завораживал. Ник засмотрелся на него и не заметил, как уснул в кресле. И, то ли под действием действием камня, то ли от пережитого за день, но Нику приснился удивительный сон. Дело происходило в Англии, в XVI веке…

В конце весны 1582 года над Европой повисла комета. Она хорошо была видна в Лондоне и обеспокоенная королева Елизавета послала за своим придворным астрологом Джоном Ди. Королевский посыльный долго стучал молотком в дубовую дверь дома придворного астролога, пока за дверью не раздались шаркающие шаги и старая ведьма, экономка астролога, в чепце, из-под которого свисали седые космы, в накинутой на ночную кофту шали грозно не высунула нос в дверное оконце.

— Чего надо? — хрипло спросила она.

Звонким голосом посыльный передал приказ королевы и умчался в ночь. Джон Ди все слышал. Он не ложился в эту ночь, а лихорадочно работал, оканчивая дело, которое он считал делом всей своей жизни. Он оканчивал работу над сложным шифром, которым зашифровал древний манускрипт и панически боялся, что кто-нибудь увидит его за этой работой прежде, чем он ее окончит.