– Но почему?! – Сельма, как заблудившийся ребенок, пошла за ней, видя в этой женщине единственный спасительный источник хоть какой-то информации. Старуха не спешила отвечать. Они были вынуждены пробираться сквозь толпу, пока местная жительница не остановилась у прилавка с фруктами. Старческие сморщенные руки скептически стали перебирать бордовые яблоки, но по всему ее виду становилось ясно, что покупать она их не будет. Наконец, послышался ответ:

– Нет Его здесь.

– А где он?! – терпением Сельма никогда не отличалась, да и в такой ситуации тяжело было говорить о терпении. Старуха обернулась и смерила ее насмешливым взглядом.

– Ишь какая… Да кто ж его знает, где Он… Хочешь Его найти, жди окончания цикла. Тогда точно объявится.

Старуха медленно заковыляла вперед, пробираясь сквозь толпящихся покупателей. Сельма не отставала ни на шаг.

– Что за цикл? Когда он закончится?!

– Здесь время течёт иначе. Иногда это полгода, а иногда месяц. Бывает и гораздо больше.

– Что за циклы такие?!

– На конец одного из них ты попала, милочка. Город живёт по сценарию в ожидании своего суда. Это и есть цикл.

Сельма какое-то время пыталась уложить не укладывающуюся информацию в голове. Абсурд накладывался на абсурд. Если бы Франц Кафка искал новый сюжет, эта история стала бы идеальным материалом.

– То есть все эти люди живут от расправы до расправы?!

– Таково их наказание и такова часть сделки. Они добровольно на это пошли.

– Что за бред?! Как на такое можно пойти добровольно?..

Но вдруг Сельма замерла, уже не услышав ответ старухи. Впереди сквозь толпу, лучезарно улыбаясь и здороваясь с прохожими, шла белокурая девица… Та самая, которую сожгли на площади. Это было невероятно! Но ещё более невероятным было то, что она снова заметила Сельму. Без сомнения. Их взгляды встретились и не отрывались друг от друга, пока блондинка не прошла мимо, одаривая ее насмешливой улыбкой.

Старуха всё это время наблюдала за своей попутчицей. Сельма не заставила ждать очередного вопроса со своей стороны:

– Её же сожгли… Как это возможно…? Кто это?! Она меня замечает, как и вы!

– Когда ты кричала на площади, тебя тоже заметили. – Старуха делала вид, что абсолютно не понимает, о чем говорит чужачка. Она безразлично развернулась и снова пошла дальше. Девушка побежала за ней.

– Да, но это не то! Вы замечаете меня осмысленно! Черт, вы знаете больше чем говорите!

Старуха резко остановилась и повернулась к ней, протягивая корзину.

– Чем столько суетиться, лучше помоги бабушке. Корзина такая тяжелая, а ты идёшь совсем пустая.

Сельма отупело смотрела на старую женщину, будто в этот момент в ее голове произошел сбой и высвечивалось «not found». Такие правила приличия на фоне всей происходящей вакханалии казались слишком неуместными. Сельма не воспринимала никого вокруг так, как воспринимала бы в реальном мире. Она потупила взгляд и виновато протянула руку за корзиной.

– Да, конечно.

Переняв ношу, Сельма поймала себя на мысли, что там по ощущениям лежат железные блоки, а не зелень и яблочки. Корзина оказалась нереально тяжелой, а старуха, сверкнув гнилыми зубами и хищным взглядом, снова пошла вперед.

– Тебе надо где-то остановиться…

– Та девушка… Она знает о циклах?! – Сельма перебегала всё время вперёд, чтобы иметь возможность обращаться к женщине.

– Знает.

– И она знает, что с ней в конце будет?

– Да.

– И не пытается сбежать?! Что-то изменить?

– Финал всегда бывает разный, но не для неё. Это её сделка, её плата за мирную жизнь в этом месте.

– Все эти люди заключили сделку?!

– Все, но не у всех был справедливый выбор.

– В чем заключается эта сделка?

– Слишком много вопросов. В свою лачугу я не пущу. Раз ты Ему нужна, так и живи в Его городе.

Старуха остановилась у дверей в одно из зданий, достала огромную связку гремящих ключей и со знанием дела выбрала лишь один, открыв затем им дверь. Лицо Сельмы вдруг приобрело черты ужаса.

– У Вас есть ключи от всех зданий города… Кто Вы?!

Старуха снова взглянула на неё, и её страшное лицо вновь озарилось двумя разными глазами, а сморщенные губы оголили гниль зубов.

– Я не Он, не волнуйся. Я лишь ключник этого города. – Дверь со скрипом подалась внутрь. – Придёшь сюда, когда нужно будет переночевать. А пока донеси мою корзину до землянки. И замолчи уже в конце концов. На сегодня слишком много вопросов. Я расскажу тебе всё, когда поживешь в городе пять дней. Спросишь меня о чем-то раньше, не расскажу ничего.

Старуха вынула из связки один единственный ключ и протянула его Сельме, которая нерешительно взяла в ладонь этот кусок железа. Весь путь до землянки прошёл в молчании. Старая пополнила корзину ещё двумя овощами и не проронила больше ни слова. Продавцы приветствовали бабушку и спрашивали о её здоровье. Она отвечала им что-то ласковое. Горожане знали и её, и ту белокурую девицу, но по-прежнему всем видом игнорировали Сельму.

Шатенка не верила старухе, она боялась её. И в то же время ей было не к кому больше обратится. Если только… та девушка? Если она знает о циклах, может она и раньше пяти дней сможет что-то рассказать об этом месте? Её надо будет найти. Но где? Спрашивать у бабки Сельма не решилась, с усилием зажав язык зубами.

Когда корзина была доставлена к месту назначения, старуха предложила трапезу. Единственное, в чем девушке удалось умолить её, так это вынести еду на улицу. Страх от плавящегося очага стоял живой картиной в глазах. Старая карга не стала спорить и пошла навстречу, хотя страхи Сельмы оказались беспочвенны. Никакой сверхъестественной вакханалии после трапезы не произошло. И как только небо стало озаряться вечерней зарей, старуха отправила её восвояси. Ей ничего не оставалось, как снова пойти в город. Ночевать в лесу было глупой идеей.

Местные жители сновали с улочки на улочку. Многие катили телеги, возвращались домой, а кто-то уже отмечал конец рабочего дня крепким пивом. Как призрак, Сельма блуждала по улицам города, одинокая и беспомощная. Как ребёнку, ей хотелось плакать. Утренняя храбрость развеялась под натиском неизвестности и полного бессилия. Она ещё долго не решалась подойти к тому зданию, от которого у неё был ключ. И всё же идти больше было некуда. С надеждой она заглядывала в глаза каждому жителю, но те всячески игнорировали её присутствие. Выбор был невелик. Лучше сейчас, чем впотьмах.

Ключ нерешительно заскрипел в замочной скважине. Дверь поддалась легко и без усилий. Внутри оказалась лишь одна лестница. Опасаясь каждого тёмного угла, Сельма сразу проверила, нет ли здесь подвала. Но её ладони и носки кроссовок не нащупали никакой выпуклости, похожей на дверь. Путь был только один – наверх. Пугливо, осторожно её ноги отмеряли каждую ступень. В любой момент она готова была к нападению. Но наверху оказалась лишь одна комната с голыми стенами, оштукатуренными обветшалым саманом; деревянный пол и грязный соломенный матрац… Единственное окно выходило на торговую улочку. Из предметов бытового обихода здесь стоял лишь ночной горшок, стул и керосиновая лампа. В любом случае это место оказалось лучше, чем яма под корнями в лесу.

На улице фонарщик зажигал редкие факелы. Сельме повезло, что дом находился недалеко от площади. Далее неё факелы не зажигались. Спустившись, она немедленно заперла дверь, спрятав ключ в карман. Керосиновая лампа зажглась от зажигалки не сразу, но вскоре в комнате замерцал маленький огонёк. Спать было страшно, да и в таком напряжении чувство самосохранения развеивало усталость, как ветер дым. Девушка долго смотрела в окно, пока на темной улице никого не осталось. Лицом к дверному проему, ведущему на лестницу, она села на матрас, обняв колени. Наконец, ее грудь сотрясло тихое рыдание. Напряжение этих двух дней, которые казались ей целой вечностью, дало о себе знать и больше не могло прятаться в глубинах подсознания. Появилось время спокойствия, и Сельма больше не смогла сдерживать свою истерику. Ей нужно было выплеснуться.