— Я очень хорошо маячу за спиной, — рассеянно говорит Гарри, пока мысли скачут. Обращайся к знакомому, напоминает он себе. — Я свяжусь с Крэббом и Гойлом, если тебе так будет удобнее.
Слишком поздно Гарри вспоминает, что случилось с Крэббом. Он видит вспышку боли на лице Малфоя, чувствует ее кислый запах, наполняющий воздух.
— Прости, — бормочет он, глядя в стол. Его извинения искренни, поскольку имена и лица его собственных мёртвых всегда с ним в некотором роде, мелькают в его сознании. — Это было бестактно.
Малфой издает тихий удивленный звук, и Гарри смотрит вверх.
— Ты только что извинился передо мной? — спрашивает Малфой с ноткой недоверия в голосе.
Гарри натягивает кривую улыбку на лицо, пытаясь выглядеть пойманным, но не раскаивающимся. Попытка явно провалилась; он считает, что у него есть примерно десять минут, чтобы заслужить доверие Малфоя, прежде чем эта встреча закончится.
— Я стараюсь быть не таким придурком, каким был в прошлом, — говорит он, пожимая плечами.
Малфой фыркает и бормочет:
— Это было бы несложно, — так тихо, что любой с нормальным слухом пропустил бы это.
«Кто бы говорил», — хочет ответить Гарри, но затем напоминает себе, что ему тридцать один год, он работает над делом и слишком зрелый для такого ответа. К счастью, Малфой, кажется, приходит в себя в этот момент.
— Я ничего не могу сказать тебе о деле, которое мне нужно сделать, но люди, с которыми я работаю, — преступники, — говорит Малфой, и Гарри нутром чувствует неотвратимость этого заявления.
Конечно, Малфой работает с преступниками. И Гарри готов поспорить на все, что у него еще есть, что дела самого Малфоя далеко не безупречно чисты.
— Работаешь с преступниками? — Гарри понимает, что его слова звучат обвинительно, но не может заставить себя полностью обуздать голос.
Малфой делает глоток вина, оценивая Гарри темными глазами, которые выглядят неправильно, хотя сохраняют тот же уровень напряженности, который он видел через Большой зал много лет.
— Да, не будь придурком. Я вижу это, — говорит Малфой без тени юмора в сухом тоне. — Если ты спрашиваешь, преступник ли я, ответ — нет. Я не делаю ничего противозаконного. Однако моя работа часто приводит меня в контакт с людьми, которые делают, и для этого мне нужно принять определенные меры предосторожности.
— Когда ты говоришь о своей работе, — говорит Гарри, стараясь говорить небрежно, — что ты имеешь в виду?
Малфой только качает головой, как будто его забавляют эти попытки.
— Это не твое дело, Поттер. В конце концов, мы тут не в друзей играем. Я нанял тебя для работы. Тебе поручено охранять меня. Я расскажу тебе все, что нужно знать о возможных угрозах, — скептический изгиб губ Малфоя дает понять, что он считает это маловероятным, — но это вся информация, которая тебе нужна. Все остальное, что касается того, почему я здесь и что я делаю, — это мое дело.
Гарри пожимает плечами, как будто спрашивал только из любопытства. Часть его — новая часть, часть без терпения — хочет принять вызов, выдавить информацию из Малфоя. Делать больно, пока он не скажет. Более разумная часть, часть, которая была аврором и полевым агентом и проводила бесчисленные допросы, напоминает, что он получит больше от Малфоя, если будет играть долго.
— Хорошо, — говорит он. — Арчер сказал, что задание будет долгим. Мне понадобится пара дней в конце следующей недели, но, если не считать это, я свободен. Что со снабжением?
Но Малфой качает головой.
— Не так быстро, Поттер. Ты не сделал абсолютно ничего, чтобы показать, что я могу доверить тебе эту работу. Какие гарантии ты мне дашь, что я не окажусь повязанным в камере в Аврорате?
Гарри на мгновение задумывается, понимая, что этот вопрос и его ответ станут первым препятствием на пути к завоеванию доверия Малфоя.
— Какие гарантии тебе нужны? — спрашивает он, когда идея загорается в его голове; эта игра из обучения новичков, но тем не менее работала на него не раз. Пообещай все, что должен. Чем больше обещанное, тем больше шансов, что это будет успешно в качестве блефа. — Хочешь, чтобы я дал тебе Нерушимый?
У Малфоя перехватывает дыхание, и Гарри слышит, как его сердце учащенно бьется в груди.
— Хочешь сказать, что дашь Нерушимый Обет не выдавать мою тайну? — недоверчиво спрашивает Малфой.
Гарри пожимает плечами, мысленно просеивая методы, которые он изучал и которые позволят грамотно сформулировать слова. Нерушимый опасен, у магии есть свой способ идентифицировать намерения людей, но его все же можно обойти с правильной формулировкой.
Но Малфой уже качает головой.
— Нет, — бормочет он почти про себя. — Нам понадобится третий человек, чтобы провернуть это, и на нас обоих должны быть собственные лица, что скорее разрушит цель.
Он откидывается на спинку стула, делает еще один глоток вина и рассматривает Гарри поверх бокала. Его глаза холодны, но Гарри почти видит мысли, мчащиеся за ними.
— Ты когда-нибудь слышал об Узах верности, Поттер? — наконец спрашивает Малфой.
Гарри ломает голову мгновение. Не то чтобы он часто обращал внимание на Связующую магию, только знал, что есть тысячи романтических книг, дышащих этим. У Гермионы была одна или две таких просто на всякий случай, хотя она громко осуждает связь как один шаг от рабства.
— Нет, — говорит он наконец, опасаясь соглашаться с чем-то, о чем не слышал.
— Все просто, — говорит Малфой, глядя на него с тем же вызовом в глазах, который, Гарри знает, горел там и днем раньше. Что-то в Гарри хочет подняться на поверхность, хотя он знает, что даже один толчок тут же сделает все более опасным. — Это старая магия. За последние несколько сотен лет она впала в немилость, но некоторые чистокровные семьи все еще используют ее в поместьях, с руководителями персонала и прочими. Ты наденешь что-то мое — традиционно это был бы герб семьи, но я не думаю, что, если ты будешь щеголять гербом Малфоев, это хорошо закончится. — Малфой улыбается, но в его глазах нет тепла. — Тогда мы создадим узы, которые свяжут тебя со мной. Ты буквально не сможешь никому рассказать обо мне. Ты не сможешь написать, не сможешь сказать, не сможешь передать воспоминания.
— Какого хрена я должен соглашаться на это? — спрашивает Гарри, и слова Малфоя проносятся у него в голове. Мы создадим узы, которые свяжут тебя со мной. По крайней мере, с Нерушимым он знал, во что ввязывается. — Откуда мне знать, что, блять, ты будешь делать с узами, которые сделают меня твоим рабом?
Малфой качает головой, как будто Гарри особенно туповат.
— Это совсем не похоже на рабство, Поттер. Твой разум и твоя воля будут подконтрольны тебе. Ты просто не сможешь предать меня. — Он поднимает руку, явно предвидя следующее возражение Гарри. — Ты сможешь разорвать связь в любое время. Просто снимаешь предмет, который я тебе дал.
— И что потом? — спрашивает Гарри все еще с подозрением. Все не может быть так просто.
— А потом я узнаю, что ты разорвал связь, и свалю в ту же секунду, как ты это сделаешь, и ты никогда больше меня не увидишь, не говоря уже о том, чтобы натравить на меня своих старых друзей.
Гарри откидывается на спинку кресла, скрестив руки на груди, обдумывая предложение и прокручивая его в уме. Конечно, ему придется проверить связь самостоятельно, убедиться, что она делает только то, о чем сказал Малфой, и ничего больше, но если Малфой будет считать, что он соглашается на связь по доброй воле, это даст ему время, необходимое для сбора доказательств.
— Хорошо, — говорит Гарри, позволяя своему раздражению от того, что его заставили согласиться с этим, протечь в голос. Малфой будет ожидать этого от него. — Хорошо. Узы верности. Как я уже сказал, мне понадобится пара дней в конце недели, но, если не считать это, я свободен. Что со снабжением?
Малфой, кажется, слегка расслабляется и откидывается назад.
— Прекрасно. Я не ожидаю, что это будет постоянный контакт. Мы начинаем завтра вечером. Я возьму с собой связующий объект. Я запланировал первую встречу в исходной точке низкого уровня. В конце пути мне нужно добраться до верхов. Чтобы получить то, что нужно, мне, несомненно, придется проявить себя несколькими способами. Вот почему от меня ждут, что я приведу тебя. Марквелл богат и известен работой в тени, но богатство и грязное прошлое сами по себе не приведут меня к человеку, который мне нужен.
