Малфой не смотрит ему в глаза, вместо этого идет на маленькую кухоньку и наполняет чайник.

— Чаю? — спрашивает он, как будто не проснулся с обнимающим его Гарри, а затем не дрочил на него пять минут назад.

— Пожалуйста, — кивает Гарри, решив, что если Малфой хочет играть в эту игру, он, вероятно, должен согласиться на такие условия и посмотреть, к чему это приведет.

Конечно, это не значит, что он не может немного ткнуть Малфоя, просто чтобы посмотреть, что произойдет. Может, Малфой проговорится о том, что на самом деле происходит между ними. В конце концов, давить на Малфоя всегда было его талантом.

— Я тоже собираюсь принять душ, — говорит он, спуская ноги с кровати. Он встает и осторожно потягивается, хотя чувствует себя бесконечно лучше, чем накануне.

— Твои вещи уже там, — говорит Малфой, не оборачиваясь.

— Спасибо, — говорит Гарри, направляясь к нему, а не в ванную. Малфой, кажется, чувствует это и оборачивается, его глаза на мгновение скользят по телу Гарри, а потом останавливаются на его лице. — Не мог бы ты сначала осмотреть рану? — спрашивает Гарри, стоя перед Малфоем. — Я чувствую себя намного лучше, но хочу убедиться.

Малфой облизывает губы, и жест выглядит бессознательным.

— Конечно.

Гарри отворачивается от него и слегка наклоняется вперед, кладя обе руки на стол, чтобы Малфою была хорошо видна его спина. Он знает, что одет в одни трусы, а значит, это даст Малфою четкое представление об изгибе его ягодиц. Если судить по учащенному сердцебиению, тот в полной мере наслаждается этим ракурсом.

Кончики пальцев проводят по спине, вдоль края раны, другая рука ложится на бедро Гарри, слегка наклоняя его к свету.

— Хорошо заживает, — говорит Малфой через мгновение, и его прикосновение исчезает, когда он возвращается к приготовлению чая. — Видимо, заклинания сработали, когда яд рассеялся.

Гарри оборачивается и улыбается.

— Идеально, — говорит он. — Тогда мы можем убраться отсюда уже сегодня.

Малфой поворачивается к нему и качает головой.

— Ни за что. Ты отдыхаешь еще по крайней мере следующий день, в идеале — два.

Гарри хмурится и открывает рот, чтобы возразить. Они должны продолжать двигаться. Пребывание в одном месте повышает вероятность того, что кто-то пойдет по их следу.

Малфой поднимает руку, чтобы прервать его.

— Самое меньшее, что ты можешь сделать, это отдохнуть один день. Ты должен быть мертв, — говорит Малфой, и его голос не оставляет места для споров. — Дурман невероятно токсичен. Приводит к лихорадке, галлюцинациям и сердечной недостаточности в течение часа, максимум двух. Люди вот так просто не борют это.

Гарри пожимает плечами, довольный тем, что чувствует лишь легкое напряжение в спине, когда тело залечивает рану.

— Я дважды пережил Волдеморта, — отвечает он, пытаясь сыграть в легкомысленность. — Я не позволю какому-то сорняку убить меня.

Малфой просто хмурится, поджав губы.

— Дурман устойчив к магии. Его можно вылечить магловскими средствами, если ты доберешься до них в течение первых тридцати минут, но большинство волшебников этого не знают. Это яд, который боевые маги часто используют, когда хотят заставить кого-то страдать и оставить сообщение. — Он смотрит Гарри в глаза. — Если бы он порезал меня этим ножом, я был бы мертв. Я обязан тебе жизнью, Поттер. Снова.

Гарри чувствует себя неуютно под пристальным взглядом Малфоя.

— За это ты мне платишь, нет? Прыгать перед ножами ради тебя?

Малфой раздраженно закатывает глаза, но это снимает напряжение.

— Иногда ты такой гриффиндорец, что меня тошнит, — говорит он и снова отворачивается. — Иди прими душ, ты воняешь.

— Я пахну тобой, — говорит Гарри голосом намного тише, чем хотелось, из-за мыслей о том, как сильно ему это нравится.

Малфой напрягается, костяшки его пальцев белеют на чашке, которую он держит в руке, но он не отвечает.

Гарри мгновение наблюдает за ним, оценивая реакцию. Малфою нравится, что Гарри пахнет им. Это не поддельная эмоция. Да ведь? Гарри улыбается и направляется в душ.

~

Помывшись и сняв покрытые коркой крови трусы, которые были на нем, Гарри чувствует, как туман прошлой ночи рассеивается. Усталость все еще есть, осознает он, медленно одеваясь. Все тело болит, как будто он провел целый день на боевых тренировках. Он рассеянно размышляет, вытирая полотенцем волосы, насколько был близок к смерти прошлой ночью.

Он смотрит на себя в зеркало — щетина сильно отросла. Он предпочитает, чтобы лицо было гладковыбритым, поэтому наклоняется, чтобы достать электробритву из сумки на полу. Бреющие чары никогда не берут ту длину, которая ему нравится. Бреясь, Гарри изучает свое отражение. Он выглядит бледным, лицо осунулось. Он видит болезнь в своем отражении, и ему это не нравится. Даже когда в него попал Редукто несколько недель назад, он не чувствовал себя так плохо.

Гарри слышит звон кастрюль на кухне и обращает свои мысли к Малфою. Прошлой ночью он был не в себе, абсолютно уязвим. Малфой мог сделать что угодно — мог гарантировать, что он не проснется, — но вот Гарри бреется в ванной, в которой витает запах спермы Малфоя, пока тот готовит ему завтрак. Гарри качает головой от этой мысли и выключает бритву.

Собирая вещи, он гадает, что еще ему привиделось прошлой ночью. Он размышляет, сказал ли он что-нибудь, чего не должен был. Он был в трусах, а они прикрывали уродливый шрам на бедре, так что Малфой не мог его заметить. Гарри только надеется, что он не сказал ничего, что могло бы выдать его. Конечно, Малфой упомянул бы об этом в таком случае?

Гарри открывает дверь и видит Малфоя, накладывающего завтрак из яиц и тостов. Гарри сразу понимает, что Малфой взял себя в руки. В его запахе нет и следа возбуждения, с которым он проснулся. Слои беспокойства тоже исчезли. Малфой пахнет так, будто они завтракают вместе в любой другой день, и этим утром он будет заниматься только своей историей.

— Откуда это? — интересуется Гарри, садясь за стол и придвигая тарелку ближе к себе. Малфой пожарил ему полдюжины яиц, и Гарри не может не улыбнуться от этой горы еды.

— Тебе нужно восстановить силы, — говорит Малфой, отвечая на его улыбку. — На кладовой наложено заклинание Стазиса. Я использую этот коттедж только в чрезвычайных ситуациях, и у меня обычно нет времени ходить по магазинам по дороге.

Гарри одобрительно кивает, принимаясь за еду.

— Как думаешь, что произошло? — спрашивает он через мгновение.

Малфой откладывает кусочек тоста и делает глоток чая, прежде чем заговорить.

— Думаю, Дэвис занервничал, — говорит он, и становится ясно, что он уже размышлял об этом. — Думаю, он рассказал кому-то еще о том, что произошло во время нашего последнего визита, и между собой они решили, что от меня больше проблем, чем я того стою. Так или им нужно было проверить, серьезен ли я.

— И что теперь? — спрашивает Гарри, думая о том, что им было нужно от Дэвиса. — Если Дэвис не рассматривается, как мы доберемся до Матери? — Гарри запихивает в рот последнее яйцо, задумчиво пережевывая. Малфой не отвечает, и Гарри продолжает через мгновение. — Очень жаль, что мы не смогли взять с собой парня, который ударил меня ножом. С ним можно было бы подобраться ближе.

— Очень жаль, — соглашается Малфой, лезет в карман и достает маленький стеклянный пузырек с искаженной буквой «М» на боку, которая странно похожа на логотип отеля «Марриотт». Внутри находятся голубые нити, плавно вращающиеся вокруг друг друга.

Гарри смотрит на него, затем на Малфоя, на лице которого застыла довольная улыбка с намеком на самодовольство.

— Вот ты ублюдок, конечно, — восхищенно говорит Гарри. — Извлечение воспоминаний у находящегося без сознания преступника незаконно.

— Как и колоть людей, — сообщает Малфой, и Гарри слышит в его голосе полное отсутствие усмешки. — Воспоминания бесполезны без Омута памяти. У меня был один в Мэноре, но его давно нет. Другой способ, которым я пользовался, мне больше не доступен. Оказывается, когда ты обвиняешь кого-то в злоупотреблении властью, они с меньшей вероятностью захотят впускать тебя в свой дом, чтобы воспользоваться их красивыми вещицами.