Гарри идет на кухню, чтобы отвлечься от мыслей, и роется в шкафчиках. Он не хочет ложиться спать. Все еще чувствует себя пропитанным ароматами клуба и не хочет, чтобы они были и на кровати. Вместо этого он находит стакан и бутылку скотча, наливает выпить и возвращается к окну, чтобы посмотреть на город, позволяя себе собраться с мыслями.

На такой высоте очень красиво — город раскинулся прямо под ним. Он смотрит на луну, наполовину скрытую облаками. Светящийся шар зовет его, но слабо. Она растет, еще пять дней, и будет полной, но сейчас ее зов — нежное приманивание, что-то приятно шепчущее в его крови. Гарри намеренно не думает о том, что будет делать, если Малфою потребуется его присутствие в полнолуние. У него есть зелья — он взял их с собой, — но от них он всегда чувствует себя беспомощным в лунную ночь, а следующие несколько дней — опустошенным, больным и слабым. Он никогда не проводил их ни с кем, кроме Уизли. И не думает, что сможет сделать себя настолько уязвимым рядом с кем-то другим.

Гарри потягивает напиток и прислоняется головой к прохладному стеклу окна, размышляя, обмозговывая все, что произошло с тех пор, как он появился в квартире Малфоя ранее этим вечером. Он проиграл разговор под Веритасерумом. Проводит пальцем по цепочке, обмотанной вокруг запястья, и вспоминает взаимодействия, свидетелем которых был в стрип-клубе.

Что-то скрывается за видимыми слоями, думает Гарри. Слои за слоями на той игре, которую ведет Малфой. Он вспоминает слова Малфоя о том, почему тот согласился, чтобы Гарри работал на него, несмотря на то, что ему была известна его личность. Потому что я хочу узнать о тебе больше. Слова эхом отдаются в голове. Конечно, Малфой что-то скрывает за этим заявлением.

Какой-то звук щекочет край сознания Гарри долгое мгновение, прежде чем он вырывается из своих мыслей, чтобы сосредоточиться на нем. Это слабый звук — ритмичный плеск. Гарри долго слушает и только постом осознает, что слышит. Замирает. Это Малфой в душе. Дрочит. Он слышит, как Малфой дрочит. Звук был бы незаметен для обычных ушей из-за шума воды в ванной и сквозь стену, но Гарри с таким же успехом может стоять в одной комнате с Малфоем теперь, когда сосредоточился на нем.

Он собирается включить телевизор, просто чтобы заняться чем-то более громким и непосредственным, на чем можно сосредоточиться, когда Малфой стонет. Это хриплый прерывистый звук, как будто он пытается вести себя тихо. И он тихий — звук едва ли громче плеска воды. Но что-то в нем вызывает в Гарри вспышку жара, за которой следует чувство отвращения. Малфой только что был в стрип-клубе — только что имел разговор об обладании женщинами — и теперь дрочит на это. Часть Гарри хочет вломиться туда и заставить его остановиться, заявить, что он больной ублюдок… но мысль о том, что он увидит Малфоя голым и мокрым, сжимающим в кулаке член, откидывая голову назад и…

Еще один низкий прерывистый стон прерывает мысли Гарри, и он чувствует, как в нем поднимается гнев — на этот раз на самого себя, — когда он понимает, что у него встает. Он слушает, как Малфой дрочит, и становится твердым от этого.

Очевидно, прошло слишком много времени с тех пор, как он трахался. Двенадцать месяцев, может, больше. Но после инцидента он даже не пытался сделать это. Ни к кому и близко не прикасался. Едва ли даже прикасался к себе таким образом.

Гарри слышит, как движения Малфоя ускоряются, — плеск воды становится более ритмичным. Затем раздается хныканье, и все прекращается. Гарри понимает, что Малфой только что кончил. Он только что услышал, как кончил Малфой. Эта мысль посылает жар прямо к члену, и он проклинает себя за такую реакцию. Ебаный волк. Проклятая хрень усиливает все его реакции, и это один из худших побочных эффектов — в нем присутствует почти инстинктивная потребность в сексе.

Гарри слышит, как выключается душ, затем открывается и закрывается дверь. Он представляет себе Малфоя, тянущегося за полотенцем, его длинное и худое тело, блестящее от воды.

Он опрокидывает свой напиток и возвращается к раковине, грохнув кружкой о стойку с большей силой, чем необходимо. Он открывает кран, чтобы заглушить звук чистки зубов, затем открывается и закрывается дверь, и Гарри слышит шорох одеяла, когда Малфой забирается в постель.

Не было никакой паузы для натягивания одежды. Малфой спит голым. Гарри рычит на себя за свою глупость и пересекает гостиную. Он все еще пропитан запахами других людей. Вот и все. Похоть, в которую ему пришлось погрузиться, действует на него. Ему нужно смыть это со своей кожи.

Он бросает кожанку на спинку дивана, скидывает ботинки у двери и входит в спальню, забирая пакет с туалетными принадлежностями из сумки и полотенце с кровати.

В ванной все еще жарко и много пара. Пахнет Малфоем — его средством для мытья тела, его шампунем. Под этими ароматами он чувствует резкий запах спермы, хотя Малфой явно смыл ее в канализацию. Смесь запахов дезориентирует. Он не хочет чувствовать ничего подобного от Малфоя, но как бы плохо это ни было, это все равно намного лучше, чем те же запахи от незнакомцев в клубе.

Он бросает Запирающее заклинание на дверь, ведущую в комнату Малфоя, а затем быстро снимает с себя одежду, бросая ее в корзину для белья. Он видит, что часть одежды Малфоя уже там, и с мыслью об этом — о семейной жизни — он не знает, как справиться. Вместо этого он включает душ.

Взгляд падает на браслет на запястье — браслет Малфоя. Такое ощущение, что он всегда теплый, как будто в нем сидит какая-то часть Малфоя. Гарри вспоминает свое прежнее подозрение о том, что браслет устанавливает связь между ними, и прищурившись смотрит на эту штуковину.

Может, поэтому у него была такая сильная реакция, когда он подслушивал Малфоя? На мгновение ему хочется сорвать эту штуку и убраться оттуда. От размышлений о принудительном влечении к Малфою кожа покрывается мурашками. Он смотрит на противоположную стену, за которой сейчас спит Малфой. Мысль о том, что Малфой делает это с ним нарочно — манипулирует им, — вызывает отвращение. Это укрепляет его подозрения, что Малфой говорил с Холлбруком о продаже женщин. Он явно видит в людях вещи, которые можно использовать.

Гарри стискивает зубы и ждет, пока вода нагреется. Он любит обжигающе горячую воду, всегда любил с тех пор, как ему разрешили принимать теплый душ вместо шестидесятисекундного ледяного наказания, которому Дурсли подвергали его каждое утро перед школой.

Он заходит под душ, закрывает глаза и наклоняет лицо к воде, позволяя ей омывать его, заглушая все чувства.

Через мгновение он делает шаг вперед, протягивая руку за мылом и мочалкой. Он намыливает волосы, смывает дневную грязь со своего тела. Проводит беглым движением по рубцовой ткани на левом бедре. Он ненавидит это напоминание о том, кем он теперь является, а необходимость прикасаться — еще сильнее.

Мочалка прижимается к члену, когда касается обезображенной кожи, и Гарри берет паузу. Он все еще возбужден, а слабый запах спермы Малфоя, витающий в воздухе, не убивает желание, как должен бы. Вместо этого Гарри думает, что Малфой стоял на том же самом месте всего пятнадцать минут назад, положив руку на свой член, когда стонал от удовольствия под водой.

Он заставляет себя отвлечься от этого образа. Он не позволит Малфою толкать его на то, чего он не хочет. Он сильнее этого.

Но волк тоже силен. Гарри чувствует, как он шевелится в нем, принюхиваясь и облизываясь, усиливая возбуждение от запаха малфоевской спермы. Член дергается, и он закрывает глаза, когда его охватывает стыд. Волк одобрительно урчит.

Гарри сжимает себя в кулаке быстрее, чем хотел бы, и первого длинного движения почти достаточно, чтобы вырвать из него стон. Только мысль о том, что Малфой может каким-то образом услышать его из-за воды, заставляет прикусить губу. Он не доставит Малфою удовольствия узнать, что его извращенный план увенчался успехом. Он мастурбирует сильно и быстро. Хочет просто покончить с этим. Волк не позволит ему игнорировать это, но это не значит, что он должен наслаждаться. Ему нужно поскорее кончить, и тогда он сможет забыть о Малфое.