У двери палаты его встретил доктор Мартин Чен — невысокий, худощавый мужчина с внимательными глазами за круглыми очками. Личный онколог его матери и, как выяснилось недавно, бывший консультант проекта «Континуум».

— Мистер Киприани, — доктор Чен чуть заметно наклонил голову. — Можно вас на минуту?

Они отошли к окну в конце коридора. За стеклом виднелся внутренний дворик хосписа, где даже в сумерках можно было различить силуэты розовых кустов — последнее эстетическое удовольствие, доступное многим пациентам.

— Ваша мать сегодня хорошо отдохнула, — начал Чен. — Мы скорректировали дозировку морфина, чтобы минимизировать побочные эффекты.

Ноэль понимал, что это лишь преамбула. Настоящий разговор ещё впереди.

— Я слышал, вы интересуетесь… альтернативными методами сохранения личности, — продолжил Чен после паузы, заметно понизив голос.

Ноэль почувствовал, как по спине пробежал холодок. Это было ближе к делу, чем он ожидал.

— Возможно, — осторожно ответил он.

— Включая технологию, разрабатываемую компанией «ЭтерниКод», — доктор Чен снял очки и протер их, словно выигрывая время для размышлений. — Проект «Континуум».

— Вы об этом знаете? — Ноэль старался говорить спокойно, но сердце заколотилось быстрее.

— Я был консультантом на ранних стадиях проекта, — кивнул Чен, возвращая очки на место. — Пока не осознал, куда он движется. — Он внимательно посмотрел на Ноэля. — Я знаю, что вы в контакте с Элайджей Рамиресом. И скорее всего, уже многое знаете о проекте. О его… истинной природе.

Ноэль быстро огляделся, убеждаясь, что они одни.

— Доктор Чен, я не понимаю, к чему вы клоните.

— Я готов помочь, — просто сказал Чен, и в его глазах за стеклами очков отразилась странная смесь решимости и печали. — Если ваша цель — остановить запуск проекта в его текущей форме.

Ноэль долго смотрел в глаза доктора, пытаясь разглядеть в них обман.

— Почему вы против проекта? — наконец спросил он.

Чен снял очки и устало потер переносицу — жест, выдающий бессонные ночи и тяжесть принятого решения.

— Потому что я видел, что Кроу делает с сознаниями, которые он якобы «спасает». Видел его методы «оптимизации». — Он вернул очки на место, и свет больничной лампы отразился в них, скрывая глаза. — Это не сохранение личности, мистер Киприани. Это её… переделка под идеалы Кроу.

Он достал из кармана халата небольшой запечатанный конверт.

— Здесь контактная информация доктора Августа Вайса и данные для безопасной связи. А также код, который, как я слышал, вы пытаетесь ему передать.

Ноэль взял конверт, чувствуя его тяжесть, несоразмерную физическому весу. Как могло столько надежды и опасности уместиться в такой малости?

— Спасибо, доктор. Но… почему вы решили помочь именно сейчас?

Чен грустно улыбнулся.

— Я онколог, мистер Киприани. Я каждый день наблюдаю, как люди уходят. — Он посмотрел в сторону палаты Марии. — И поверьте, я был бы первым, кто приветствовал технологию, позволяющую сохранить человеческое сознание. — Его взгляд стал жестче. — Но не такой ценой. Не ценой лишения людей их истинной сущности.

Он положил руку на плечо Ноэля.

— А теперь идите к матери. Она ждет вас. И… — он помедлил, — передавайте привет Элайдже. Скажите, его бывший профессор нейроинформатики гордится им.

В своем кабинете на верхнем уровне «Истока» Феликс Кроу стоял у панорамного окна, глядя на горный пейзаж, тонущий в сумерках. Внешне он выглядел безмятежным — идеально сидящий костюм, аккуратно зачесанные назад седые волосы, спокойное выражение лица. Но внутри бушевала буря сомнений, решимости и чего-то, подозрительно напоминающего страх.

— Сэр, — голос Вивиан Чжао прервал его размышления. — Вы хотели меня видеть?

Кроу не повернулся, продолжая наблюдать, как последние солнечные лучи окрашивают горные вершины в кроваво-красный цвет.

— Доктор Чжао, как вы оцениваете нашу готовность к запуску?

— С технической точки зрения, мы на финишной прямой, — ответила Вивиан. — «Эдем» и «Лимб» полностью функциональны. «Терминал» всё ещё показывает нестабильность при стресс-тестах, но…

— А как насчет нелояльности в нашей команде? — перебил её Кроу, резко оборачиваясь. Его янтарные глаза, обычно спокойные, сейчас напоминали глаза хищника, загнавшего добычу в угол.

Вивиан заметно напряглась, но сохранила профессиональное выражение лица.

— Я… не понимаю, о чем вы, сэр.

— Я говорю о докторе Вайсе, мисс Мерцер и докторе Теллури, — спокойно пояснил Кроу, возвращаясь к своему столу. — Они координируют какие-то действия против проекта. И судя по вашему неубедительному удивлению, вы об этом знаете.

Вивиан молчала, явно решая, какую позицию занять.

— Вы не обязаны выбирать сторону, доктор Чжао, — продолжил Кроу, поднимая хрустальный графин и наливая себе воды. — Фактически, я считаю, что вы уже сделали правильный выбор, поскольку вы здесь, а не тайно встречаетесь с ними в два часа ночи.

Он коснулся экрана на столе, и перед ними возникла проекция — записи систем безопасности, показывающие тайные встречи троих ученых.

— Я знаю обо всем, — просто сказал Кроу. — О их планах саботировать запуск. О их попытках объединиться с Томасом Мерцером и Эларой Рейн внутри «Континуума». — Он сделал паузу. — О хакере Рамиресе и его компаньоне, которые проникли в наши системы.

Вивиан прерывисто вздохнула, её пальцы нервно сжали край планшета.

— Если вы всё знаете, почему не остановите их?

Кроу улыбнулся — странной, почти печальной улыбкой, которая не затронула его глаз.

— Потому что они бросают мне вызов. Заставляют убедиться, что моя система действительно совершенна. — Он сделал паузу, поднося стакан к губам. — И потому что их сопротивление… интересно.

— Интересно? — недоверчиво переспросила Вивиан.

— Человеческая природа всегда сопротивляется оптимизации, доктор Чжао, — философски заметил Кроу. — Всегда жаждет хаоса, свободы, непредсказуемости. Даже если эта свобода приносит страдание.

Он подошел к скрытой панели в стене и открыл потайной шкаф. Внутри находилась старинная деревянная шкатулка, инкрустированная перламутром — вещь из другой эпохи, странно неуместная среди сверхсовременных технологий «Истока». Кроу бережно извлек её и поставил на стол.

— Когда Аннабель умирала, — тихо произнес он, и впервые за всё время Вивиан услышала в его голосе подлинную боль, — она мучилась от невыносимой боли. Её нейродегенеративное заболевание разрушало не только тело, но и разум.

Он открыл шкатулку, внутри которой лежал простой серебряный медальон, явно старый, с потертостями, говорящими о долгих годах ношения.

— В последние недели она часто не узнавала меня. Кричала от страха, когда я входил в комнату. Умоляла какого-то незнакомца не причинять ей боль.

Вивиан молчала, потрясенная внезапной откровенностью обычно сдержанного Кроу.

— И я поклялся, — продолжил он, проводя пальцем по медальону, — что если смогу сохранить её сознание, то избавлю её от этих страданий. От этого хаоса. — Он закрыл шкатулку резким движением. — «Континуум» был создан для этого. Для мира, где не будет боли, страха, заблуждений. Где сознание может существовать в своей оптимальной форме.

— Без права выбора, — тихо добавила Вивиан.

— Выбор переоценен, — пожал плечами Кроу. — Мы думаем, что свобода делает нас счастливыми, но на самом деле часто выбираем то, что приносит нам страдание. — Он внезапно повернулся к ней, глаза сверкнули холодным огнем. — Скажите, доктор Чжао, если бы вы могли стереть воспоминания о смерти вашей сестры — не саму память о ней, а именно травмирующий момент её ухода — разве вы не сделали бы это?

Вивиан вздрогнула, пораженная точностью удара. Она никогда не говорила Кроу о своей сестре и обстоятельствах её смерти.

— Это… нечестный вопрос.

— Напротив, очень честный, — возразил Кроу. — Я предлагаю людям не просто бессмертие, а возможность избавиться от ненужных страданий. От травм и боли, которые не делают нас лучше, а только мешают жить.