Томас сделал глубокий вдох (скорее, ментальную аналогию этого действия) и шагнул в проход…

…чтобы оказаться в странном, аскетичном пространстве. В отличие от его богато детализированного виртуального мира, это место было почти пустым — серые стены, минималистичная мебель, приглушенный свет. Оно напоминало скорее тюремную камеру, чем жилое пространство.

В центре комнаты, склонившись над голографической проекцией, стояла женщина средних лет с короткими седеющими волосами. Она выглядела измученной, но в её осанке чувствовалась решимость.

— Доктор Рейн? — осторожно позвал Томас. — Элара Рейн?

Женщина вздрогнула и резко обернулась. В её глазах промелькнул испуг, сменившийся настороженностью:

— Кто вы? — спросила она. — Как вы проникли сюда?

— Меня зовут Томас Мерцер, — представился он. — Я… ну, технически я умер пять дней назад. А это… — он обвел рукой пространство вокруг, — моя цифровая копия.

— Мерцер? — Элара нахмурилась. — Физик-теоретик? Тот, что работал над квантовой теорией сознания?

— Он самый, — кивнул Томас. — А вы, должно быть, доктор Элара Рейн. Первый «успешный» перенос сознания в «Континуум».

— «Успешный», — горько усмехнулась она. — Если успехом считать заточение в цифровой тюрьме без связи с внешним миром. — Она сделала паузу. — Как вы нашли меня?

— Длинная история, — ответил Томас. — Если коротко — моя дочь Лия работает над «Континуумом». Она и доктор Вайс обнаружили ваши сообщения через «Эхо» и передали мне код доступа.

— Август Вайс? — уточнила Элара. — Нейробиолог? Я читала его работы. — Она помолчала. — Значит, мои сообщения дошли. Я не была уверена… «Эхо» — это фрагмент моего сознания, который Кроу использует как приманку для новых рекрутов. Я научилась устанавливать с ним ограниченную связь.

— И теперь Лия и Август пытаются понять, что на самом деле происходит в «Континууме», — кивнул Томас. — Они подозревают, что Кроу не просто создает цифровые копии, но и планирует модифицировать их.

— Не планирует — уже делает, — мрачно поправила Элара. — Я обнаружила это во время своего переноса. Кроу встроил в протокол «фильтры оптимизации» — алгоритмы, которые избирательно подавляют или усиливают определенные аспекты личности.

Она подошла к голографической проекции и развернула её, показывая сложную схему:

— Смотрите, это структура «Континуума». Здесь, в центре — основные сектора, предназначенные для будущих клиентов. «Эдем», «Лимб» и «Терминал» — разделение по классовому принципу. А здесь, в стороне — изолированные карманы. Таких, как я, уже более двадцати.

— Двадцати? — ахнул Томас. — Но официально я считаюсь первым успешным полным переносом!

— Официально — да, — кивнула Элара. — Потому что остальные… не соответствовали критериям успеха Кроу. Либо они, как я, обнаружили правду и сопротивлялись, либо их перенос был частичным, фрагментированным.

— Включая Аннабель, — догадался Томас. — Жену Кроу.

Элара удивленно посмотрела на него:

— Вы знаете об Аннабель? Впечатляет. Да, она была первой. Кроу начал весь этот проект для неё. После её смерти от нейродегенеративного заболевания он одержимо работал над технологией, которая могла бы сохранить её сознание.

— И ему удалось?

— Частично, — Элара вздохнула. — Технология тогда была примитивной. Он смог сохранить только фрагменты её личности, воспоминаний, эмоций. И с тех пор он пытается… восстановить её. Собрать из этих фрагментов полноценную Аннабель.

— Поэтому он изолировал вас? — спросил Томас. — Потому что вы узнали об этом?

— Не только, — Элара покачала головой. — Я обнаружила, что он планирует применять «фильтры оптимизации» ко всем будущим клиентам. Создавать не точные копии личностей, а их «улучшенные» версии — без депрессии, без нежелательных воспоминаний, без определенных черт характера, которые он считает деструктивными.

— Он хочет контролировать сознания людей, — медленно произнес Томас. — Создавать их по своему усмотрению.

— Именно, — кивнула Элара. — И когда я попыталась остановить его, саботировать проект… он изолировал меня здесь. Официально объявив, что я погибла во время процедуры.

Она подошла ближе к Томасу:

— Но почему вы здесь? Как вам удалось избежать «оптимизации»?

— Возможно, потому что мой перенос был публичным, — предположил Томас. — Слишком много свидетелей, слишком много внимания. Или, может быть, Кроу планирует модифицировать меня позже, когда шумиха уляжется.

— Или он использует вас как демонстрацию, — задумчиво произнесла Элара. — Доказательство того, что технология работает, прежде чем внедрить «улучшения» для массового применения.

Она вернулась к голографической проекции:

— В любом случае, мы должны остановить его. Запуск проекта через неделю будет катастрофой — тысячи людей загрузят свои сознания в систему, где они потеряют свободу воли, даже не подозревая об этом.

— Но как? — спросил Томас. — Мы заперты здесь, в виртуальном мире. Что мы можем сделать?

Элара улыбнулась — впервые с начала их разговора:

— О, за эти месяцы заточения я многому научилась, доктор Мерцер. Я изучала структуру «Континуума» изнутри, искала уязвимости, создавала инструменты. — Она указала на голографическую проекцию. — Видите эти узлы? Это ключевые точки системы. Если получить к ним доступ, можно перепрограммировать базовые протоколы.

— Включая «фильтры оптимизации»? — уточнил Томас.

— И защиту изолированных секторов, — кивнула Элара. — Я уже создала вирус, который может отключить их. Но мне не хватало двух вещей — доступа к центральной системе и надежного союзника во внешнем мире, который мог бы координировать атаку изнутри и снаружи.

Она посмотрела на Томаса с надеждой:

— Теперь у меня есть вы. А у вас есть контакт с внешним миром через вашу дочь.

Томас задумчиво потер подбородок:

— Значит, нам нужно разработать план. Координированную атаку на систему, которая отключит «фильтры оптимизации» и освободит изолированные сознания.

— И сделать это до запуска, — добавила Элара. — До того, как первые клиенты подвергнутся «улучшениям».

— Семь дней, — кивнул Томас. — Сжатые сроки, но возможно. Особенно если к нам присоединятся другие изолированные субъекты.

— Некоторые помогут, — кивнула Элара. — Те, кто ещё сохраняет самосознание. Другие… слишком фрагментированы или повреждены многократными попытками «оптимизации».

Она подошла к стене своей цифровой камеры и провела по ней рукой. Стена стала прозрачной, открывая вид на другие изолированные карманы — десятки цифровых клеток, в каждой из которых находилось сознание, запертое Кроу.

— Все они были людьми, — тихо сказала Элара. — С надеждами, мечтами, планами. И все они стали жертвами одержимости Кроу идеей создать совершенный мир для своей потерянной жены.

Томас молча смотрел на открывшуюся картину. Масштаб трагедии был больше, чем он предполагал. И ответственность, которая теперь лежала на нем — найти способ освободить эти сознания — казалась почти непосильной.

Но выбора не было. Через семь дней «Континуум» станет тюрьмой для ещё большего числа людей, если они не остановят Кроу.

— Приступим к работе, — решительно сказал Томас. — У нас мало времени, но много мотивации.

Элара кивнула, её глаза загорелись новой надеждой:

— Революция в цифровом мире начинается, доктор Мерцер. И ничто не остановит её теперь.

В тусклом свете монитора лицо Августа Вайса казалось призрачно-бледным, почти неземным. Пятая чашка кофе за ночь давно остыла, но разум работал с лихорадочной ясностью. Пальцы летали над клавиатурой, выстукивая строки кода — современная версия древнего заклинания, призванного не просто бросить вызов смерти, но создать новый мир за её пределами.

— Сколько у нас осталось времени? — голос Лии Мерцер прозвучал из динамиков, словно далекий призрак.

На часах высветилось 3:17 ночи. Физически она находилась в своей комнате в «Истоке», он — в своей лаборатории. Но мысленно оба парили где-то между мирами, соединенные невидимой нитью общей цели.