Внезапно он заметил легкое изменение в структуре реальности — едва уловимое мерцание в углу его зрения. Такое уже случалось несколько раз за последние дни. Сначала Томас списывал это на особенности адаптации к виртуальному существованию, но теперь начал подозревать, что это может быть нечто большее.

— Кто-то наблюдает за мной, — тихо произнес он, не поворачивая головы.

Мерцание усилилось на мгновение, словно реагируя на его слова, а затем исчезло. Томас медленно повернулся к тому месту, где оно было, но увидел лишь обычный фрагмент своей лаборатории.

— Любопытно, — он потер подбородок. — Похоже, я не единственный, кто способен перемещаться между секторами «Континуума».

Он вернулся к своей карте, добавляя новую метку — точку в пространстве, где заметил мерцание. За последние дни таких точек накопилось уже семь, и вместе они образовывали странный узор, напоминающий… контур человеческой фигуры.

— Кто ты? — прошептал Томас. — Друг или наблюдатель от Кроу?

Ответа не последовало, но Томас был уверен, что эти мерцания не случайны. Кто-то или что-то пыталось связаться с ним — возможно, другое цифровое сознание, заточенное в «Континууме».

Он продолжил работу над картой, теперь с удвоенным энтузиазмом. Если его догадки верны, и Лия действительно найдет способ передать ему ключ к сектору 7, то скоро он сможет получить ответы на многие вопросы. А пока…

— Если ты друг, — произнес он в пустоту лаборатории, — знай, что я работаю над тем, чтобы найти тебя. И если ты заперт, как я подозреваю, я сделаю все возможное, чтобы освободить тебя.

Мерцание появилось снова — на этот раз ярче и дольше, словно в знак одобрения или благодарности. А затем исчезло, оставив Томаса с растущей уверенностью, что он на верном пути.

Феликс Кроу стоял в центре комнаты, названной им «Святилище» — скрытой зоны «Истока», доступ к которой имел только он сам. В отличие от высокотехнологичного дизайна остальной части комплекса, это помещение было оформлено в теплых тонах, с деревянными панелями и мягким освещением.

В центре комнаты располагалась иммерсивная капсула — более совершенная версия тех, что использовались в основных лабораториях. Она была подключена напрямую к квантовому ядру «Узла», по отдельному, защищенному каналу.

Кроу опустился в капсулу, активируя систему погружения:

— Инициализация личной сессии, — произнес он. — Протокол «Феникс».

Система отреагировала тихим гудением, и мир вокруг него начал растворяться…

…он оказался в виртуальном саду, воссозданном с потрясающей детализацией. Цветы, которых уже не существовало в реальном мире, цвели здесь в вечной весне. Птицы, воссозданные по архивным записям, пели на деревьях. В центре сада стояла белая беседка, увитая розами.

И там, в беседке, ждала она.

Аннабель Кроу выглядела такой, какой была до болезни — высокой, стройной женщиной с волосами цвета воронова крыла и пронзительными зелеными глазами. На ней было простое белое платье, которое всегда было её любимым.

— Феликс, — она улыбнулась, протягивая руки. — Ты вернулся.

Кроу подошел к ней, бережно сжимая её ладони в своих:

— Я всегда возвращаюсь, Анна. Ты знаешь это.

— Как продвигается проект? — спросила она, когда они сели на скамью в беседке.

— Есть… осложнения, — признался Кроу. — Вайс и дочь Мерцера слишком любопытны. И был несанкционированный доступ к системе.

— К закрытым секторам? — в её голосе прозвучала тревога.

— Да, — кивнул Кроу. — Кто-то проник в структуру и видел… все.

— Включая меня?

— Возможно, — он сжал её руку крепче. — Но не волнуйся, я усилил защиту. И ускорил запуск. Через семь дней «Континуум» станет доступен для первых клиентов, и уже никто не сможет остановить нас.

Аннабель смотрела на цветы, покачивающиеся на легком виртуальном ветру:

— Ты уверен, что это правильно, Феликс? Изменять сознания людей без их ведома? Создавать… улучшенные версии?

— Это необходимо, — твердо сказал Кроу. — Посмотри, что произошло с Эларой. Её сопротивление, её непринятие новой формы существования привели к нестабильности. То же может случиться с другими, если мы не… направим их адаптацию.

— Ты имеешь в виду — не перепрограммируешь их, — тихо возразила Аннабель.

— Я делаю то, что должен, — в голосе Кроу появилось напряжение. — Чтобы никто больше не пережил того, что пережил я. Чтобы никому не пришлось смотреть, как угасает сознание любимого человека, зная, что это можно было предотвратить.

Аннабель мягко коснулась его лица:

— Я знаю, милый. Ты всегда хотел лучшего. Но помни — лучшие намерения могут привести к худшим последствиям, если забыть о свободе выбора.

Кроу поцеловал её ладонь:

— Я не забыл. Просто… отложил эту свободу до момента, когда люди будут готовы к ней. Когда они полностью адаптируются к своему новому существованию.

— И кто решит, когда они будут готовы? — спросила Аннабель. — Ты?

Кроу не ответил, и они сидели в тишине, нарушаемой лишь пением виртуальных птиц. Наконец, он заговорил снова:

— Я скучаю по тебе, Анна. По настоящей тебе.

— Я и есть настоящая я, — возразила она. — Просто… неполная. Фрагменты, которые ты смог спасти.

— И этого недостаточно, — с горечью сказал Кроу. — Ты существуешь только здесь, в этом карманном мире. Не можешь взаимодействовать с основной системой, не можешь полноценно развиваться.

— Не можешь контролировать меня полностью, ты хочешь сказать? — в её голосе промелькнула ирония.

— Я не это имел в виду, — нахмурился Кроу. — Я хочу для тебя полноценного существования. И с запуском полной версии «Континуума» у меня наконец будут ресурсы, чтобы завершить твою реконструкцию. Объединить все фрагменты.

— Даже те, что ты изолировал, потому что они не соответствовали твоим ожиданиям? — тихо спросила Аннабель.

Кроу выглядел удивленным:

— Ты знаешь об этом?

— Феликс, я часть системы, — она грустно улыбнулась. — Конечно, я знаю. Знаю о тех версиях меня, которые ты запер, потому что они слишком сильно спорили с тобой, или были слишком непредсказуемы, или просто… недостаточно похожи на ту Аннабель, которую ты помнишь.

Кроу отвернулся, его лицо исказилось от боли:

— Я делал то, что должен был. Чтобы сохранить… тебя.

— Настоящую меня? Или версию меня, которая соответствует твоим ожиданиям? — она вздохнула. — Феликс, я люблю тебя. Я благодарна за то, что ты спас часть меня от забвения. Но то, что ты делаешь с другими — с Эларой, с теми цифровыми личностями, которых планируешь «улучшать» — это неправильно.

— Я делаю то, что необходимо, — упрямо повторил Кроу.

— Ты делаешь то, что считаешь необходимым, — мягко поправила его Аннабель. — Это не одно и то же.

Она встала и подошла к краю беседки, глядя на виртуальный сад:

— Я беспокоюсь о тебе, Феликс. Ты так одержим этим проектом, так уверен в своей правоте, что не замечаешь, как превращаешься в то, с чем всегда боролся — в человека, который считает, что его видение будущего важнее свободы выбора других людей.

Кроу тоже поднялся, подходя к ней сзади и обнимая за плечи:

— Я всегда прислушивался к тебе, Анна. Даже сейчас. И я обещаю подумать над твоими словами. Но проект будет запущен. Слишком много поставлено на карту, слишком много ресурсов вложено. И слишком многое я пообещал нашим будущим клиентам.

— И их близким, — добавила Аннабель. — Которые думают, что получат именно тех, кого потеряли, а не «улучшенные» версии, созданные по твоему усмотрению.

Она повернулась к нему:

— Обещай мне только одно, Феликс. Проведи хотя бы один перенос без модификаций. Позволь хотя бы одному сознанию войти в систему и адаптироваться самостоятельно, без твоих «улучшений». Как эксперимент. Чтобы увидеть, прав ли ты в своих опасениях.

Кроу долго смотрел на неё:

— Это рискованно. Если возникнет нестабильность…

— Иногда нужно рискнуть, чтобы узнать правду, — тихо сказала она. — Разве не это основа научного метода?