Ян засмеялся, но с пониманием хмыкнул:

— Не знаешь ты наших нюансов, Пигалица. У него просто не встанет.

— А подробнее?

— Тебе факта мало? Ладно… объясню, чтобы была спокойна. Ты мне некромантские штучки рассказывала — про чистых. Для полузверей есть схожее понятие — вольные. От подневольных женщин, которые попадают под животный магнетизм не сильно приятно пахнет похотью в нездоровом проявлении, вывернуто. Сам не чуял, я в этом плане свободен и от магнита, и от обоняния, но ты рожу Нуля хоть раз видела в Инквизе? Не владей он выдержкой, все время бы перекошенный ходил. Тебе самой там как? Наверняка духовных трупов полно, нравится запах? Повторяю — не встанет у него. Чем сильнее женщина поддается магниту, тем больше воняет. Увидишь, придет вечером — отмываться будет как бешеный и одежду выбросит.

— То есть, ты уже знаешь, что он ее на свидание повез?

— Конечно, такой план. Во-первых, Вилли похозяйничает в это время в кабинете. Во-вторых, вдруг сектантка сболтнет чего-нибудь интересного, пока мозг в отключке, а между ног подтекает.

— Фу, Ян… какая дрянь, великий Морс! Я больше никогда не сяду на переднее сиденье в той машине!

— Идем уже!

С погодой везло и людей много. Я среди туристов бросалась в глаза не слишком, поэтому платье одела удачно. В подобном вечернем комплекте дамы не разгуливали в прохладных сумерках на открытом пространстве. Приезжие в массе в удобном, столичные тоже. Попадались пары, явное свидание, где девушки или женщины тоже выглядели по-праздничному, а не буднично.

— Увидишь ее первой, дай знать. Я выкину что-нибудь провокационное, чтобы из толпы выделиться… чтобы голову в нашу сторону повернула.

— Я тебе выкину. Ты и так липнешь ко мне на грани приличия, а я тебя за голые плечи лапаю. Кстати, по тебе ни разу не скажешь, что женщина полузверя. Целенькая и гладенькая… — Он немного помрачнел, и с запинкой все же сказал: — А я как-то выезжал к одной в больницу показания взять. Рискнул один из стаи тоже вот так влюбиться. Девочке обе руки сломал, синяками и укусами заплыла, всю изорвал… ненавижу это проклятье.

Я, почувствовав, что краснею, все же сказала:

— Наверное, у всех по-разному, но я ведь еще и некромантка, и у меня регенерат — забыл? Залечиваюсь. Ян… ты извини, если слишком сегодня с разговорами лезу, но скажи — ты рад или не рад, что не такой как все в своей стае?

— Рад. Жить как Ноль — врагу не пожелаешь, а я с невинностью смог расстаться в шестнадцать.

— Спасибо за подробности. Ты удачно отбиваешь охоту спрашивать дальше.

Злату мы заметили одновременно буквально за пять минут до начала представления. Освещение набережной начали постепенно гасить, чтобы ярче смотрелись фонтаны, и у нас оставалось всего ничего, чтобы стать заметными.

Я взвизгнула и засмеялась в голос, отскочив от Яна:

— Ну, хватит, нахал! Еще одна неприличная шутка и я сбегу!

— Сбежит она! Куда ты денешься, вишенка!

Тот подскочил обратно, перехватил за талию и разок крутанул, как будто собрался со мной провальсировать. Посмеялись погромче, потоптались на месте и снова пошли в обнимку — как раз мимо стелы. К общественным подземным туалетам. А куда еще заманивать, если рядом ни закрытых павильонов, ни магазинов, одни палатки с едой.

— Увидела… только бы не стерпела и пошла за нами!

Я аж пальцы скрестила, не веря в подобные знаки на удачу. Но я верила в силу женского любопытства, в силу ревности и даже в силу мести, когда сопернице хочется выдрать волосы. Злата юна, эмоции обязаны взять верх! А Ян, пусть пока и не признался, с моими аргументами согласился — значит, все-таки не просто однажды с ней поздоровался и попрощался. Было что-то еще. На него клюнет девушка в первую очередь, из-за него ей будет так больно нас видеть.

Освещение ушло. Мы задержались над входом в туалет, попадая под необходимый фонарь, и из любого уголка темноты обоих прекрасно видно. Я вплотную не липла, но в шаге от северянина крутилась как змейка, пару раз схватив того за руку и заманивая вниз по лестнице.

— Да ладно тебе… пошли! А куда еще?

— Это мужской туалет, вишенка.

— А мне плева-а-ать! Ну? Ты хочешь или нет?

Ян шепотом выругался. И шепотом сказал:

— Актриса в тебе погибла, каких свет не видел. Извращенка натуральная.

И мы спустились. Внутри у писсуаров стоял один человек, второй уже мыл руки. Оба едва ли не одновременно открыли рты в возмущении, но Ян махнул им удостоверением полицейского и скомандовал негромко:

— Дела доделали и быстро на выход.

Я хихикала за общей входной дверью, спрятавшись, а когда вместо Златы объявился незнакомый парень с удивлением от женского смеха в мужском туалете, Ян опять показал удостоверение:

— Иди к кабинкам и не отсвечивай.

— Это…

— Перетерпишь. Марш, и тихо.

Мне не пришлось больше притворяться. Я стояла у стены, ворковала сама с собой ласковыми словами, и на самом деле смеялась с выражения лица несчастного свидетеля. Парень одновременно мной любовался и одновременно стеснялся происходящего.

Робкие шаги заставили Яна замереть, а я зашептала:

— Только смотри, чтобы нас не слышали, милый… никаких громких стонов…

Свидетель хохотнул, и едва все не испортил. Но Злата, к счастью, этот звук не услышала. Шагнула за дверь осторожно, приглядываясь и морщась. Ей хотелось увидеть, что происходит, и в то же время было гадко от знания — что она застукает…

— Ну, привет, золотинка!

Бах! Я захлопнула створку, а Ян с другой стороны схватил девушку за плечи. Сразу поднял, не дав лягнуться, и прижал к себе спиной.

— Не пугайся, Злата! Ты знаешь Яна, а я помощница Троицы.

— Эй, свидетель, бегом за дверь и никого сюда не пускай. Не долго, мы эту козявку допросим и уйдем.

— Сам ты козявка! Пусти!

Злата по-детски взвизгнула, но всей фигурой расслабилась, и на ноги встала спокойно. Обернулась, зло стрельнув глазами на Яна, потом на меня также сердито. В ней, кажется, смешались восток и запад, или всех направлений света по чуть-чуть, в этом она очень походила на Троицу! Я видела фото, но не могла себе представить, что ее рост так мал — Яну затылком в подмышку, вся тощенькая и хрупкая, похожа совсем на подростка.

— Объясняй и немедленно, ты что творишь? Ты что людьми делаешь, смерть ходячая? Зачем?!

Она опять зло обернулась, но тут же схлынула всей сердитостью и заулыбалась:

— Так вы тут не по-настоящему? Не по правде?

— Я тебя сейчас по правде бить буду, ремнем. Заигралась, сбежала, убиваешь десятками!

— Вы все дураки и все равно ничего не поймете. Я их освобождаю.

— Ян, остынь чуть-чуть. Мы так не поговорим. — Реально он ее пороть не собирался, но ярость выказал не шутя. Я успокаивающе вскинула руки: — Мир! Злата, объясни, что происходит на самом деле?

А девушка вместо ответа протянула «И-и-и-и» и с довольной мордашкой обхватила Яна поперек туловища, обняв со всей силы тонких рук.

— Я тебя сейчас убью! А отцу твоему скажу, что ты шею случайно сломала!

— А как там папа? Все хорошо?

— Хор-р-рошо… — Почти с рычанием он оторвал ее от себя, и встряхнул, легко, как тряпочную куклу. — Убиваю, или будешь говорить?

— Ну и убивай.

Пока на самом деле ни до чего не дошло, я перехватила девушку на себя и извернулась, отгородив ее от злого объекта обожания. Так точно результата не будет.

— Я - Ева, и я — некромантка. Пойдем в тихое место и спокойно побеседуем, познакомимся получше. Новости расскажу, о которых ты не знаешь, а Ян пока проветрится. Договорились?

— Ладно. Только — честно-честно, вы понарошку тискались?

— А ты бы на что другое клюнула? То-то. Пошли.

Было подозрение, что на улице девчонка рванет со скоростью звука прочь. Но она послушалась. Ян подал флакон, я обновила себе налет, опрыскала и ладони Златы, на что та сразу признала: «О, кровушка моя, кровушка». Мало ли, людей много. Патрули тоже есть, случись проверке, полицейское удостоверение не спасет.