— Сожалеешь об этом?

— Я сожалею о том, что эта война вообще была развязана, — сказал Джесс. — В ней не было необходимости. Вселенная достаточно велика.

Уже недостаточно, мрачно подумал Логан.

Возможно, до войны в ней было место для обоих видов. Теперь уже его нет.

У синих осталась одна колония. Одна последняя колония.

И что я собираюсь делать?

— Доминат ошибся и дорого заплатил за эту ошибку, — сказал Джесс. — Продолжение конфликта может утянуть нас на дно.

— Мы уже там, — сказал Логан.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Джесс.

— Да?

— Это не так уж сложно понять. Ты думаешь о мести. Ты думаешь о том, чтобы довести начатое до конца.

— Искушение довольно велико, — не стал отрицать Логан.

Что хорошо в разговоре с синим, ему не надо врать. Он уже принял решение и будет его придерживаться, что бы ты там ни говорил. Слова не могут повлиять на его поведение. Изменения в окружающем мире — могут, а слова — никогда.

— И поэтому ты укомплектовал свой экипаж исключительно молодежью, подверженной твоему влиянию, — сказал Джесс. — Чтобы они не стали оспаривать твоих решений.

— Вовсе нет, — сказал Логан. — Я укомплектовал свой экипаж людьми, которых знаю. У вас такой проблемы, может быть, никогда и не возникало, вы ведь слишком рациональны, но мы — люди, полет нам предстоит достаточно долгий, а жилое помещение скаута весьма ограничено в размерах, и тут закономерно возникает вопрос психологической совместимости. Эти люди — космонавты, и они психологически совместимы. Я не поручусь за тарионца, но это уже был не мой выбор.

— А еще эти люди считают тебе легендой и твой авторитет для них непререкаем, — сказал Джесс.

— Это лишь побочный эффект, который возник от того, что я слишком долго живу, — сказал Логан.

— Но искушение велико.

— Ваш капитан перед таким не устоял.

— Это ошибка, — сказал Джесс. — И я пытался ему это объяснить. Как в свое время примкнул к блоку, который выступал против войны с человечеством. Для меня вообще любая разумная жизнь священна, и я открыл бы вам формулу сыворотки даже в том случае, если бы точно знал, что через минуту меня застрелят.

— Да ты просто святой, — сказал Логан.

— Я плохо распознаю сарказм, — сказал Джесс.

— В этот раз ты распознал правильно, — сказал Логан.

Сыворотка работала.

К тому дню, как они стартовали с Нового Дальнего Уэллса, заболели уже несколько десятков человек, а признаки заражения были найдены у нескольких сотен.

Но никто не умер.

Биологи подтверждали, что вирус есть, что он не мутирует, и что он может быть обезврежен формулой Джесса, и было похоже, что на этот раз синий играл честно.

Впрочем, это был всего лишь дополнительный раунд, побочный квест, и на общий результат игры он большого влияния оказать не мог.

— Я хочу объяснить еще кое-что, — сказал гедд. — Что-то, что может изменить твое решение. В нашей колонии остались одни ученые, все военные, сколько их было, летят сейчас на би-рейдере.

— И что это меняет? — спросил Логан.

— Успешный исход экспедиции, такой, какой она планировалась с самого начала, а не такой, во что она превратилась, мог бы помочь человечеству, — сказал Джесс. — Это не был бы шанс начать все с чистого листа, но это был бы шанс на вторую попытку. Вы еще можете восстать из пепла и достичь прежних высот. Может быть, у вас это получилось бы и без нашего полета, но так было бы легче.

— Наверняка бы получилось, — сказал Логан. Да, возможно, человечество было отброшено на пару столетий назад, и для того, чтобы наверстать эти столетия в изменившихся условиях, потребуется в разы больше времени, но вектор развития уже намечен и прогресс рано или поздно возьмет свое. Логан был любителем сгущать краски, особенно на людях, но в глубине он верил, что до каменных топоров дело все-таки не дойдет.

— У нас такой возможности уже нет, — сказал Джесс. — Мы не сможем построить новые корабли, наши колонисты не могут воспроизводить себе подобных… Мы обречены, и успех экспедиции мог бы обеспечить нам лишь более комфортное вымирание. Более комфортное и более… достойное. Уйти, занимаясь научными исследованиями, умереть от старости, а не от голода, пытаясь синтезировать из вакуума новую порцию еды. Уйти, занимаясь любимым дело, а не сгорая в огне ваших кораблей.

— Да у вас там прямо какая-то колония гуманистов, — констатировал Логан. — Жаль, что Доминат к вашему мнению не прислушался. И что капитан Ар-На Саах оказался не из таких.

— Мы и сами не знали, что он не из таких, — сказал Джесс. — Но ему удалось убедить экипаж.

— Всех, кроме тебя?

— Да. Потому они за мной и не вернулись.

— Вот это драма, — сказал Логан. — Вот это коллизия. Вот это столкновение интересов.

— Я был одним из главных идеологов совместной экспедиции, — сказал Джесс. — И я могу сказать, что мы затеяли ее не только для того, чтобы помочь себе. Мы затеяли ее, чтобы помочь вам. Чтобы хотя бы частично загладить вину и возместить тот ущерб, что мы вам нанесли.

— Очень трогательно, — сказал Логан.

— Я знаю, что я тебе не нравлюсь, — сказал Джесс. — Я знаю, что могу не дожить до конца этого полета, а уж шансы, что я останусь жив после того, как нейтрализую вирус на кораблях, стремятся к нулю. Я знаю, что ты можешь меня убить, и никто из этих людей не посмеет тебя остановить. Да и не сможет, даже если попробует.

— Мне нравится, что ты правильно оцениваешь реальное положение дел, — сказал Логан.

— Ты — Жнец, у тебя есть действительный чип боевого пилота Федерации и значительная фора по времени, — сказал Джесс. — Я знаю, что ты можешь победить в Солнечной системе. И если оно так и случится, я прошу, чтобы ты остановился на этом.

— Может быть, мне еще «ковчег» вам отправить? — уточнил Логан.

— На это я уже не рассчитываю, — сказал Джесс. — Просто остановись. Забудь о существовании нашей колонии, и через пару веков о нашем присутствии в галактике будут напоминать лишь безжизненные купола наших поселений.

— Если уж у нас зашел такой откровенный разговор, то ответь мне на еще один вопрос, — попросил Логан. — Не вы ли помогли мутации той саранчи, что спровоцировала голод на Тарионе? Исключительно в высших гуманистических целях, конечно же.

— Если я сейчас скажу «нет», ты все равно мне не поверишь, — слишком уж по-человечески покачал головой Джесс. — А если я сейчас скажу «да», то это все равно ничего не изменит.

— Ты прав, — сказал Логан. — Это ничего не изменит.

Слова не могут ни на что повлиять, подумал Логан.

Что бы мы сейчас друг другу ни говорили, что бы мы сейчас друг для друга ни делали, это никак не сможет изменить всего того, что уже было сказано и сделано в прошлом.

И все наши действия сейчас растут из чьих-то действий вчера, и настоящее запрограммировано прошлым, а в прошлом была война.

То, для чего Логан и был когда-то создан.

То, в чем он понимал больше всего.

То, что расставит все по местам.

Война никогда не меняется.

***

С такими мыслями полковник Клеймор и привел свой скаут в Солнечную систему. Опустевшую колыбель умирающего человечества.

— Что происходит? — спросил Терри.

— Я думаю, — сказал Логан.

— А кораблю при этом обязательно лежать в дрейфе?

— Да.

— Я слышал, время поджимает и каждая минута на счету.

— Время поджимает, — сказал Логан. — Но я не думаю, что пара лишних минут что-то принципиально изменит.

Логан смотрел на мониторы и задумчиво барабанил пальцем по колену.

— Это же Солнечная система, — сказал Терри. — Вон Марс, я отсюда его вижу. Мы же добрались, верно?

— Верно, — сказал Логан.

— Так чего же мы ждем?

— Что-то не так, — сказал Логан. — Смотри.

Он вывел картинку на монитор и увеличил фрагмент. Перед Терри предстала чернота на фоне темноты.